Путешествуя из Германии в Польшу, вы обнаружите следы тяжелого прошлого и поймете опасность забывчивости.
В День всех святых поляки поминают умерших. Это удивительное зрелище. Во полдень вторника центр Познани опустел, словно английский город на рождество. Но на главном кладбище на окраине, окруженном осенним лесом, огромная толпа медленно шла по дорожкам. Каждая семья несла цветы и специальные свечи под защитными колпаками к могилам своих близких. К обеду почти каждая плита была украшена свежими цветами и горящими огоньками, и все кладбище превратилось в огромный трепещущий сад.
Я был свидетелем этих поминальных торжеств в Польше несколько раз, и каждый раз был незабываемым. В сумерках, когда начинает морозить, десять тысяч свечей превращаются в огненный архипелаг посреди темных очертаний надгробий и деревьев. Где-то вдалеке хор исполняет старый патриотический гимн. Кажется, ты почти видишь парящие души ушедших. Если в этот момент по вашей спине не пробегут мурашки, значит, с вами что-то не так.
Вот что значит быть европейской нацией: воображаемое сообщество умерших, живущих и еще не рожденных собрано воедино клеем под названием "память". Это сила, которая помогла полякам пережить почти два века разделения и иностранной оккупации. По данным опроса, проведенного в 1995 г., в День всех святых на кладбище ходят 98% поляков. Возможно, сегодня эта цифра немного меньше, поскольку Польша становится более "нормальной", современной, западной нацией потребителей. Вместо того, чтобы навестить могилу, юный житель Познани может остаться дома смотреть DVD или отправиться за покупками в "Tesco" (дела у которого в Познани идут, между прочим, весьма неплохо). [Tesco - известная в Европе сеть супермаркетов].
В некоторой степени это здоровая нормализация, но только в некоторой степени. Потому что тот, кто не знает своего прошлого, не знает, кто он. Если вы когда-нибудь становились свидетелем того, как пожилой человек постепенно теряет память, вы знаете, что человек без памяти - это ребенок. А нация без памяти - это не нация. И Европа без памяти уже не была бы Европой.
На самом деле, это одна из фундаментальных проблем сегодняшней Европы, менее заметная, но не менее важная, чем наши экономические трудности или кризис нашего государства всеобщего благосостояния. То, чем Европа была 60 лет назад, остается одним из самых веских аргументов (а, может, и самым веским) для продолжения строительства Евросоюза. Но если никто не вспомнит, чем была Европа 60 лет назад, этот аргумент утратит силу.
За последние несколько дней я проехал приличный отрезок Европы, от Берлина до Познани. Выглядывая из окна поезда, видишь деревянные сараи и кирпичные домики фермеров в окружении сосновых, буковых и березовых лесов. Солнечным осенним днем картина весьма идиллическая. Но тот, кто хоть немного знает историю, понимает, что корни этих деревьев питаются компостом из человеческих тел. Тел поляков, отдавших жизни в борьбе с немецкой оккупацией. Тел евреев, погибших, пытаясь сбежать по пути в нацистские концлагеря. Тел немцев, убитых во время бегства на запад от наступающей Красной Армии. И не в последнюю очередь, тел сотен тысяч молодых русских солдат, погибших на пути к Берлину. Дома, которые вы видите из поезда, почти все были насильно переданы от одних собственников другим. А на дороге была Берлинская стена (сейчас сложно понять, где именно), "железный занавес", "штази" и военное положение.
Разумеется, помнить слишком много тоже нехорошо. В индивидах мы называем это посттравматическим стрессом. Прошлое преследует вас. Но в Польше и Германии, как и в остальной Европе, превалирует тенденция к забыванию. Люди думают только о своем сегодняшнем недовольстве. Некоторые немцы обвиняют поляков в том, что те отнимают у них работу. Полякам кажется, что немецкие компании их эксплуатируют. Немцы и поляки вместе обвиняют своих политиков в высоком уровне безработицы, преступности и социальной незащищенности. Им не хватает перспективы, и помочь с этим может только история.
Итак, в дополнение к урокам истории нам нужны мемориалы. В Берлине мы с женой бродили среди темно-серых бетонных стел мемориала жертвам Холокоста, который занимает целый квартал к югу от Бранденбургских ворот. Узкие мощеные дорожки и темные нависающие глыбы вызывают тревожное чувство. Но на душе легчает, когда слышишь смех детей, играющих в лабиринте в прятки. И мысли переходят от умерших к живущим, а потом назад к умершим.
Впрочем такие общественные, поддерживаемые государством мемориалы таят свои опасности. Сегодня одной из основных причин для разногласий между Германией и Польшей служит план, предложенный организациями немцев, изгнанных с ныне польской территории в конце Второй мировой войны, по созданию там музея изгнанников. В каждом случае встает вопрос: почему государство должно отметить именно эту трагедию? Другие нации, религиозные группы или сексуальные меньшинства, считающие себя жертвами, требуют признания своих собственных "холокостов".
В Великобритании в преддверии Дня памяти погибших в мировых войнах 11 ноября многие носят маки. Главной церемонией является возложение венков к Кенотафу (памятнику британским солдатам) в Уайтхолле. Традиционно считается, что это отдает дань всем солдатам, морякам и летчикам, отдавшим жизни за нашу свободу. Но не так давно на Парк-Лейн был возведен огромный памятник в честь животных, павших жертвами войны. А совсем недавно в Уайтхолле, совсем рядом с Кенотафом, появился памятник погибшим в войну женщинам. Порядок поминовения кажется мне типично британским: сначала военные, потом животные и уже потом женщины.
Зачастую гораздо лучший эффект имеют небольшие мемориалы, посвященные определенному населенному пункту или даже отдельному дому. На маленькой площади в бывшем еврейском квартале на востоке Берлина есть памятник депортированным евреям. Это всего лишь отлитые в бронзе кухонный стол и два стула, один из которых опрокинут. В Гамбурге на булыжной мостовой у домов пишут имена и даты жизни евреев, которые некогда там жили.
Сегодня достаточно лишь немного покопаться виртуальном пространстве, чтобы создать свой собственный мемориал. Я пишу эту статью в отеле "Rzhymsky" (т.е. "Римский") в Познани. Он построен в стиле сглаженного неоклассицизма, который может быть польским стилем 1930-х годов, нацистским начала 1940-х или сталинским конца 1940-х. На лестничном пролете между первым и вторым этажами я обнаружил заключенные в рамку планы "Hotel de Rome" в Позене (немецкое название Познани), созданные архитектором Францем Бемером (Franz Bohmer). Они датированы 1941 г. И вот, включив ноутбук в отреставрированном кафе отеля, я использую беспроводной доступ в Интернет, чтобы набрать в поисковике "Франц Бемер". Оказывается, он был одним из архитекторов Гитлера. Ему также было дано задание переделать расположенный неподалеку императорский дворец в штаб-квартиру фюрера для надсмотра за восточными территориями. Ноутбук вздрагивает. Не иначе, туда забралось привидение.
