Они действуют как городские партизаны, группами по двенадцать человек, устраивая засады и набеги. Они ни от кого не зависят в своих операциях. В основном, это арабские юноши в возрасте от 14 до 21, выходцы из Северной Африки. Те, кто руководит ими, остаются вне поля зрения по тактическим соображениям. Эта революция бедноты использует мобильник для координации действий в пригородах, в заброшенных Аллахом кварталах, что дает исламским радикалам отличную возможность воспользоваться ситуацией. Это участники интифады, распространившейся по всей Франции и уже грозящей перекинуться на соседние Бельгию и Германию.
Может, это новое проявление давней болезни, и Франция, сказавшая 'нет' на референдуме о своем будущем в Европе, все никак не может найти себя? Или события связаны исключительно с интеграцией иммигрантов во французское общество? И не является ли все это, в любом случае, крахом идеи о великой нации с ее обещаниями республиканского равенства, которая в былые времена исправно производила на свет французских граждан независимо от расовой принадлежности и цвета кожи?
Бунтовщики не из тех, кто приехал только вчера. Они дети и внуки иммигрантов, обладающие полноправным гражданством. Политика 'национального катка', сослужившая в прошлом хорошую службу этой стране, сделала свое дело и с ними, так что сегодня они французы с головы до пят. Но только вот они смотрят сами на себя и не узнают. Французы старой галльско-романской закваски для этих бунтовщиков словно жители другой страны: они не загнаны в гетто, не подвергаются дискриминации, и, уж тем более, не сталкиваются с 'политикой нулевой терпимости', предписанной полиции министром внутренних дел Николя Саркози (Nicolas Sarkozy).
Эта интифада против того, чтобы жить как будто в резервации для граждан второго сорта, началась не с гибели двух парней, убегавших от полицейских в одном из предместий Парижа 27 октября. С начала года во французских городах зафиксировано почти 72000 случаев проявления насилия, 32000 поджогов автомобилей и 442 столкновения между уличными бандами. Это еще и вторичный симптом болезни, охватившей всю Францию и обостряющей политическую борьбу перед президентскими выборами 2007 года между Саркози, чемпионом силовых решений, и премьер-министром Домиником де Вильпеном (Dominique de Villepin), который в более спокойные времена пытается разрешить проблему социальными методами. Испании было бы полезно примерить ситуацию на себя: именно сегодня, когда число иммигрантов второго поколения еще не столь велико, необходимо работать на завтрашний день.
Великая французская нация, которая болезненно переживала крах империи в 50-е и 60-е годы, но прекрасно сумела оправиться от этой потери и снова выдвинулась на мировую авансцену в 'славное тридцатилетие', - эпоху правления де Голля и стремительного экономического роста, - испытывает очередной упадок сил в начале XXI века. Он обусловлен рядом неблагоприятных причин, таких как расширение Европейского Союза, сдвинувшее центр политической тяжести в Европе далеко от Франции; проект Европейской Конституции, который оставляет слишком мало суверенитета, по мнению левых, и чересчур много, по мнению правых; и поиздержавшееся франко-германское СП, чей маховик проворачивается впустую. А в результате - поломка того самого 'валика', штампующего сегодня паспорта вместо полноценных граждан, и, как прямое следствие, интифада других французов, самая настоящая вакханалия разгрома, рядом с которой кажутся ерундой разрушения после 'Катрины'.
Англосаксонские СМИ давно твердят о том, что Франция должна начать массовую приватизацию и упразднить защитные механизмы ради повышения конкурентоспособности, то есть, избавиться ото всего, что делает ее такой неповоротливой, старомодной и склонной к невыносимым нравоучениям. Между строк читается, что единственным адекватным ответом в условиях глобализации является англосаксонская модель с ее эмпирическим характером, высокой мобильностью работников и сосуществованием множества культур благодаря принципу laissez faire. При этом замалчивается, что в США есть социальное неравенство, - таких масштабов, как если бы Америка была предместьем целого континента, - и что в Англии, со времен консервативного правительства Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) и до правления ее поклонника, неолейбориста Тони Блэра (Tony Blair), никто не допускает возможность социальной помощи со стороны государства.
Та самая Франция, которая охотно заявляет о своей приверженности к республиканской доктрине, не находит, похоже, никакого ответа на проблемы постмодернистской эпохи, с ее властным характером и эгоистичным индивидуализмом. Будет жаль, однако, если вместе с водой выплеснут и ребенка.
