Возникновение новой китайской державы возрождает к жизни уже устаревший миф о 'желтой угрозе', принимающей образ дракона - опасной и пугающей, как с экономической, так и с военной точки зрения. Но есть и другое, более реалистичное, представление о Китае, как о стабильной стране, находящейся, тем не менее, в состоянии глубокого кризиса. Стране, идущей в авангарде мирового развития; стране, чей успех или поражение является одним из основных вопросов столетия.
Китай в представлении многих людей ассоциируется с двумя аспектами: небывалым и продолжительным ростом; и с мифической 'китайской угрозой' - военной или торговой. Обе точки зрения совпадают в представлении Китая в виде 'пробуждающегося дракона'.
Нет другого такого животного, который символизировал бы сегодняшний Китай хуже дракона. Подобное, объединяющее мощь и угрозу, представление оказывается совершенно неподходящим для упоминания всего того, что придает сегодня Китаю истинную значимость.
В первую очередь Китай важен потому, что находится в авангарде всего мирового развития. К концу ХХ-го столетия миру удалось разрешить противоречие 'восток-запад', неоднократно сталкивавшего человечество на грань ядерной катастрофы. В XXI-ом столетии придется разрешить куда более серьезное противостояние, конфликт севера и юга, проблему неравномерного развития. Для этого будет необходимо измыслить новую цивилизацию, потому как та, что существовала на протяжении 500 лет - начавшаяся с великих открытий, индустриализации и империализма, - похоже, больше уже не работает.
Китай - это страна-отражение кризиса развивающегося мира, страна, где явственнее всего концентрируются дилеммы огромного числа бедных, живущих сельским хозяйством людей, которые пытаются изменить эту ситуацию. Это страна, в которой наиболее четко и остро представлен кризис, вытекающий из отношения населения и имеющихся ресурсов.
'Китай - с его огромной численностью населения и столь незначительными природными ресурсами - так или иначе, продемонстрирует, что способ развития, основанный на неустанном разбазаривании ресурсов, в XXI-ом веке работать не будет', - утверждает президент расположенного в Вашингтоне Института всемирного наблюдения (WWI) Кристофер Флавин (Christopher Flavin). По его мнению, 'способность Китая маневрировать на этом, не нанесенном на карты, пути определит будущее не только самой страны, но и всех остальных'.
Переход от сельскохозяйственной структуры к городской
Впервые за всю историю существования человечества численность городского населения планеты превысит в XXI-ом веке численность деревенского населения. Урбанизация приводит к настоящим 'гормональным изменениям' в организме общества: исчезает либо нивелируется патриархальный образ мышления, на смену межчеловеческим отношениям аграрного мира приходят другие, и это влечет за собой серьезные политические последствия. Китай, где идет крупнейший в истории процесс урбанизации, находится в самом центре подобных трансформаций.
В 1978 году 17,9% китайского населения проживало городах. Сегодня городских жителей уже 40%. Согласно планам правительства, к 2020 году численность городского населения Китая будет превышать 55%. В Китае за последние десять лет число жителей равное, приблизительно, утроенному числу жителей Испании, из деревенского населения стало городским. И в соответствии с планами властей, в ближайшие 15 лет еще от 300 до 400 миллионов человек переселяться в города. По прогнозам, численность городского населения с нынешних 520 миллионов вырастет до 800-900 миллионов человек. Учитывая, что каждый китаец-горожанин потребляет энергии в 3,5 раза больше чем его соплеменник-крестьянин, проблема устойчивого развития, - которая, разумеется, является не только китайской, но и глобальной проблемой, - встает в Китае со всей остротой.
Судорожное потребление
В период между 1980 и 1996 гг. Китай практически удвоил количество потребляемой энергии. С 1990 г. по 2001 г. потребление бензина выросло на 100%; природного газа - на 140%. В двадцатилетний срок общее потребление природных ресурсов выросло в 3,6 раза. Угля - в 3,4 раза, нефти - в 3,7 раза, природного газа - в 3,2 раза. Потребление электроэнергии для освещения выросло за 11 лет в 3,4 раза, а для домашней техники (практически не использовавшейся до 90-х годов прошлого века) в 3,8 раза. В период между 1977 г. и 2002 г. потребление воды для бытового использования выросло на 7,3 миллиардов кубометров, что произошло по причине роста городов и повсеместного распространения ванных комнат в домах. 37% территории страны испытывает последствия обеднения земель и обезлесения; плодородные земли подвергаются чрезмерному использованию пестицидов и химических удобрений. Общий экологический урон, по официальной оценке пекинских научно-исследовательских институтов, ежегодно составляет от 2% до 3% ВВП.
Китай стоит на первых позициях в списке стран, выбрасывающих в атмосферу диоксид серы (SO2), и на территории страны расположено десять городов, которые, по данным Всемирного Банка, больше всех загрязняют окружающую среду. Причина этого - использование гигантского количества угля, что можно считать практически неразрешимой в ближайшем будущем проблемой, учитывая, что в Китае 75% электроэнергии добывается путем сжигания угля. В то же самое время, Китай быстрыми темпами пересматривает свою энергетическую политику, улучшает эффективность своей энергетической системы, вводит в городах стандарты на топливо, принятые совсем недавно в Европе, планирует увеличить с ежегодных 7% до 15% долю возобновляемой энергии от общего производимого объема. Руководство страны уделяет гораздо больше внимания устойчивому развитию и гармонии с окружающим миром в качестве противовеса культу потребления. . . Какая из этих двух лошадей победит в забеге?
Если Китай потерпит неудачу в утверждении новой экономической модели, основанной на устойчивом развитии и новых способах сосуществования, ситуация на планете станет гораздо сложнее. В этом смысле, текущее столетие, без сомнения, станет веком Китая. Но будет ли это, как утверждают некоторые, век угрожающей китайской супердержавы? Практически точно, что нет.
Слабость в глобализации
Китай действительно представляет собой дешевое глобальное предприятие, запускающее на орбиту собственные космические корабли, способное производить и экспортировать продукцию с высокой добавочной стоимостью. Страна, крупные предприятия которой начинают занимать определенные позиции в мире. Глобализация дала Китаю неопровержимые преимущества. Проблема заключается в том, что контроль над процессами, в которых она участвует, находится под большим вопросом.
Наиболее производительный сектор китайской экономики - экспорт, который в этом году даст беспрецедентное положительное сальдо в размере 100000 миллионов долларов, - управляется в основном иностранцами и на благо иностранцев. Доля внешней торговли в ВВП Китая выросла с 5% в 1978 году до 37% в настоящее время: иными словами, налицо гигантская зависимость.
'Ни одно из государств не находилось в такой зависимости от потребления других стран, как сегодняшний Китай', - отмечает находящийся в Пекине наблюдатель Лоуренс Брам (Laurence Brahm). Доля внутреннего потребления в экономике, составляющая в Соединенных Штатах и Японии 80%, в Китае постоянно сокращается: 67,5% в 1981 году, 60% в 2003 году, 53,6% в 2004 году. Китай действительно является самым большим потребителем прямых иностранных инвестиций, но добиться такой ситуации удалось благодаря проведению привлекательной налоговой политики и предоставлению иных привилегий иностранным компаниям, которые зачастую экспортируют не только свою продукцию, но и свои доходы, нередко замаскированные благодаря всевозможным манипуляциям с ценами при совершении трансакций между фирмами.
Кроме того, Китай использует полученные тяжелым трудом накопления своего населения и доходы от экспорта на покупку долларов и поддержание, таким образом, бюджетного дефицита США: из 700000-миллионного резерва Центрального Банка Китая порядка 180000 миллионов долларов переведены в американские ценные бумаги. Логика заключается в том, что финансирование своего основного торгового клиента гарантирует Китаю рост потребления его экспортной продукции. Однако оказывается, что около 50% продукции, вывозимой США из Китая, произведено американскими многонациональными корпорациями.
Отсутствие глобальных концернов
Еще один существенный факт вытекает из анализа списка 500 крупнейших многонациональных корпораций, так называемых хозяев глобализации: 244 компании (48%) являются американскими, 173 (35%) - европейскими, и лишь 58 (12%) - азиатскими, из которых 46 принадлежат японцам. В 1988 году У Банго (Wu Bangguo), сегодня занимающий пост председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей (ПК ВСНП), сказал: 'В наступающем веке положение нашей страны в мировой экономической структуре будет определяться позицией наших крупных компаний и концернов'. Семь лет спустя ни одна из китайских компаний не стала крупной, конкурентоспособной на мировой арене корпорацией со своим глобальных масштабов рынком и столь же известной торговой маркой. Также ни одной китайской компании не значится в списке 300 лидеров в области инвестиций в исследования и развитие. Нередко китайские города с большим числом производственных предприятий называют Манчестером XXI-го столетия. Нет ничего более далекого от истинного положения вещей. Когда Великобритания была фабрикой мира, она также являлась и доминирующей экономикой этого мира, которому поставляла самую передовую продукцию того времени, а это явно не случай Китая.
Из всех товаров, экспортированных из Китая в 2002 году на сумму 325000 миллионов долларов, лишь 20%, по данным статистических ведомств страны, являлись высокотехнологичной продукцией, однако при более строгой оценке окажется, что большая часть этой продукции вовсе не является высокотехнологичной, а представляет собой дешевую электронику, например, DVD-проигрыватели. Кроме того, 85% продукции, классифицированной как высокотехнологичная, было произведено зарубежными компаниями.
Интернационализация китайской экономики - факт, имеющий высокое значение, но не стоит упускать из виду и действительность. Китай инвестировал за границу 35000 миллионов долларов за десять лет; за тот же период британские компании инвестировали 878000 миллионов. В 2001 году американские компании зарегистрировали 87000 патентов на изобретения; китайские - менее 200. . . Интеграция в мировую экономику принесла Китаю и дивиденды, и зависимость. Игра еще не окончена. Но, если мы говорим о позиции Китая в глобализации, то ситуация именно такова, какой мы ее описали.
Жизненная энергия, перенаселение, проблема занятости
Китайский кризис не был бы настолько серьезным, если бы слабая позиция страны в процессе глобализации была ее единственной проблемой. В действительности же она одна из многих.
Везде, насколько хватает взгляда, Китай представляет собой панораму бесконечных рисков. Вплоть до 2043 года будет продолжаться рост численности населения страны, и к этому моменту она достигнет катастрофической отметки 1550 миллионов человек - предел, который, по мнению специалистов, еще можно выдержать. Увеличится и число проблем, связанных с природными ресурсами и окружающей средой, но при этом упадет и уровень жизненной энергии страны: к 2050 году 27% населения Китая будет старше 60 лет. Между тем Китай будет вынужден бороться с крайне остро стоящей проблемой социального и территориального неравенства. К 2020 году численность трудоспособного населения Китая будет превосходить 900 миллионов, что на 300 миллионов больше суммарной численности трудоспособного населения всех развитых стран. Создать рынок труда для всей этой человеческой массы в самый разгар процесса урбанизации станет одной из труднейших задач Китая.
В сфере образования: среднестатистический китаец имеет образование 8 классов - уровень Америки столетней давности; менее 5% населения закончили высшее учебное заведение, что в 4 раза меньше аналогичного показателя для Европы.
Дилеммы управляемости
Политическая система должна будет провести сложную реформу, которая покончит с нынешней монополией власти, лежащей в основе сегодняшней стабильности страны, и институционализирует плюрализм. Но на данный момент лишь 20% населения Китая наслаждаются тем уровнем жизни, отталкиваясь от которого Запад (и совсем недавно Япония, Южная Корея и Тайвань) смог установить у себя демократию.
Вкупе с крайней слабостью гражданского общества и национальным характером китайцев, которые многие рисуют как бесконечно мудрый в коллективных проявлениях, но зачастую незрелый в индивидуальных, изложенные выше факты говорят о необходимости умеренного и последовательного подхода к изменению (политической ситуации). То, что альтернативой режиму коммунистической партии может стать не демократия (как это принято считать на Западе), а какая угодно, куда более худшая ситуация, характеризующаяся территориальным расколом и наличием мафии, занимающей пустоты гражданского общества, вполне реальный сценарий развития событий уже имевший место в России.
В Китае правит авторитарный режим, не претендующий на звание демократического и правового государства; режим, признающий масштабное и жестокое злоупотребление властью, сохраняющий смертную казнь, цензуру и пытки. В то же самое время, этот режим заявляет о своем несовершенстве и выражает готовность к преобразованиям - постепенным и контролируемым, - что не является гарантией усовершенствования, но можно считать отправным моментом для подобных изменений.
Отсутствие путей разрешения конфликтов интересов часто выливается в нарушение общественного порядка с применением насилия (50000 случаев в 2003 году, 70000 - в 2004 году), хотя при наличии уравновешенной юридической системы решение подобных споров было бы самым обыденным делом. Зачастую такие конфликты возникают из-за нарушений при конфискации земли у крестьян (начиная с 80-х годов прошлого века от 30 до 40 миллионов крестьян подверглись конфискации земельных участков), при решении имущественных споров и тяжб, связанных с выплатой компенсаций, в которых пострадавшим всегда оказывается наиболее слабый. Отчаявшись найти правовое решение своей проблемы, сотни тысяч китайцев периодически бросают вызов системе, которая предает свои официально пропагандируемые обещания 'создать более гармоничное и справедливое общество'.
В общем, проблема выявила необходимость системы плюралистического контроля, благодаря чему, так или иначе, происходит возрождение идей двух бывших проклятых генсеков Китая, ныне покойных Ху Яобана (Hu Yaobang) и Чжао Цзыяна (Zhao Ziyang). Актуальность Ху и Чжао придает не их символическая роль в движении площади Тяньаньмынь 1989 года, а тот факт, что оба они в восьмидесятых годах отстаивали идею разделения функций и полномочий партии и правительства.
Провинциальные проблемы
В противовес мнению, что центральная власть установила жесткий тоталитарный контроль над страной, действительность оказывается совсем иной: Китай представляет собой владение мелких царьков-феодалов, в котором центральная власть постоянно наталкивается на бесконечные препятствия, недомолвки и разного рода сопротивления своей политике.
Список связанных с провинциями проблем (только тех, что были зафиксированы в последние месяцы) дает представление о том положении, в котором находится центральное правительство. Двадцать шесть из 33 провинций, регионов, особых административных районов и автономных областей требуют большей автономии.
Находящийся на самом востоке страны остров Хайнань лелеет мечту получить тот же статус особого административного района, которым уже располагают Гонконг и Макао. Город Шеньчжень, в котором в 1979 году была создана первая особая экономическая зона, требует, чтобы ему был присвоен статус города центрального подчинения, такой же, как у Пекина, Тяньцзиня, Шанхая и Чунцина. Центральная провинция Хубэй требует компенсации за план по переброске воды из ее рек в засушливые северные районы. Три наиболее богатых прибрежных города и провинции (Шанхай, Цзянсу и Чжэцзян) вызывающе не подчиняются проводимой политике сдерживания и сокращения инвестиций, поддерживают свои большие проекты в сфере инфраструктуры и защищают инвесторов, с которыми разделяют получаемые громадных доходы. По слухам, влиятельнейший секретарь Шанхайского горкома КПК Чэнь Лянъюй (Chen Liangyu) открыто обвинил премьер-министра страны Вэня Цзябао (Wen Jibao) в том, что действия премьера создают угрозу процветанию вверенной ему провинции, и глава китайского правительства даже не смог отправить Чэнь Лянъюя в отставку.
Искусство управления перманентным китайским кризисом будет заключаться в определении общего направления для столь протяженной страны со все проникающей бюрократией и социально-территориальными противоречиями. Сюда же стоит добавить бюрократические интересы элиты и самый важный, довлеющий над всем факт: катастрофическое перенаселение страны. Любая проблема, помноженная на 1 300 миллионов, для любой власти превратиться в вопрос, требующий деликатного подхода.
Если ситуация будет складываться удачно, 'Китай к 2020 году вчетверо увеличит свой ВВП по сравнению с показателями 2000 года, и окажется среди трех самых могущественных государств планеты', отмечается в одном из прогнозов, но это будет происходить в контексте развивающегося общества. Китайские власти не испытывают никаких иллюзий по этому поводу.
Реализм на вершине власти
Юй Юньяо (Yu Yunyao), заместитель директора Высшей партийной школы при ЦК КПК - иными словами, главный теоретик в области определения основных направлений деятельности правительства и один из главных идеологов КПК - придерживается следующей мысли: стране потребуются еще целое столетие и непрекращающиеся усилия нескольких поколений, чтобы выйти из своего положения отстающего государства и достичь уровня жизни, приемлемого для большей части населения.
Китай оставил позади не только эпоху Мао (Mao), но и правление Дэн Сяопина (Deng Xiaoping) и Цзян Цземиня (Jiang Zemin). Лозунг 'обогащайтесь, и если кто-то обогатиться раньше другого, то прекрасно' на данный момент остался позади. Если коммунистическая партия не сможет исправить существующее социальное и территориальное различие, ограничить коррупцию в своих рядах и не будет эффективно править во благо всего китайского населения, она будет вычеркнута из истории. Именно в таких выражениях в одном из своих недавних выступлений Юй хотел подчеркнуть всю опасность ситуации.
В своем первом выступлении в качестве генерального секретаря КПК, произнесенном 6 декабря 2002 года, Ху Цзиньтао (Hu Jintao) говорил о настоятельной необходимости преобразований в партии. Центральным лейтмотивом выступления стала формула 'Вести простой образ жизни и жесткую борьбу', которую Ху повторил почти семьдесят раз в контексте общего предупреждения о том, что страна еще долгие годы будет находиться в зоне опасности. Позднее Ху взял на вооружение концепцию гармонического общества с характерным для нее социал-демократическим акцентом, явно контрастирующим с идеей неолиберализма предшественника Ху - Цзяна Цземиня.
В своей произнесенной в декабре 2004 года в Гарварде речи премьер-министр Вэнь Цзябао отметил: 'Мы не можем позволить себе роскошь утратить ощущение, что мы управляем этим кризисом'. Именно этот кризис заставляет Китай соблюдать благоразумие внутри страны и за ее пределами. Маловероятно, чтобы государство, подобное Китаю, стало фактором безответственности в сфере международных отношений.
Шарахающаяся страна
'Этот век не станет веком Китая, у страны еще слишком много проблем на ближайшие 50 лет', - говорит в ответ на пророчества о возникновении агрессивного и могущественного китайского государство 88-летний Чзан Цзылянь (Zhang Zilian), уважаемый ученый-историк Пекинского Университета. Опасаться Китая в будущем следует не из-за его мощи, а из-за его слабости и потенциальной возможности порождения хаоса, в том случае, если страна не справится с задачей создания новой экономической модели, что станет грядущей задачей для всех нас.
Географ Джаред Даймонд (Jared Diamond) определяет Китай как 'страну с широкой амплитудой колебаний'. В 60-х годах Китай провозглашал эгалитаризм, проведение политики увеличения рождаемости и все сжигающую на своем пути Культурную революцию. В 80-х годах приоритетами стали обогащение, политика одного ребенка и самая показательная умеренность. Нынешняя ситуация в области энергетики, эффекты политики развития любыми способами и культ роста по всем направлениям заставляют содрогаться от ужаса, хотя впечатляющее смещение страны в сторону экономики устойчивого развития не выглядит иллюзорным.
Сможет ли страна, сумевшая стабилизировать свою катастрофическую демографическую ситуацию, благодаря строгой политике планирования семьи, создать что-то сравнимое по размаху? Сможет ли она в будущем сконцентрировать свои усилия на устойчивом развитии, благодаря эффективности работы своего правительства и дисциплинированности населения? Если и есть в мире страна, которая может продемонстрировать способность к радикальным переменам - к худшему или лучшему, - то этой страной является Китай. Так что, ничего не предопределено и все возможно. Но Китай никакой не дракон.
