Тот факт, что лидеры восьми арабских стран не участвовали в состоявшемся на этой неделе в Барселоне саммите 'Европа - Средиземноморье' (даже если они могли сослаться на более или менее уважительные причины), с самого начала обрек на неудачу эту встречу между представителями стран ЕС и их южными соседями.
Главы государств или правительств всех 25 стран-участниц Евросоюза прибыли в этот испанский город, чтобы отметить десятилетний юбилей так называемого 'барселонского процесса' [т.е. принятие Барселонской декларации, определявшей принципы сотрудничества между ЕС и странами Южного Средиземноморья - прим. перев.], однако от стран-партнеров в переговорах участвовали лишь двое лидеров такого же уровня - премьер-министра Турции Реджеп Тайип Эрдоган и глава Палестинской автономии Махмуд Аббас. 'Это было не просто крайне невежливо, - заметил один высокопоставленный еэсовский чиновник. - Это было оскорбительно'.
Президент Египта Хосни Мубарак и король Иордании Абдалла II сослались на внутриполитические проблемы, король Марокко Хасан находился в эти дни с визитом в Японии, а президент Алжира Абдулазиз Бутефлика заболел. Президенты Сирии и Ливана сами поняли намек, что их присутствие нежелательно в связи с убийством бывшего ливанского премьера Рафика Харири (Rafiq Hariri). Ливийский лидер Муамар Каддафи отказался участвовать в саммите в качестве наблюдателя, а президент Туниса Зин аль-Абидин Бен Али не приехал, возможно, опасаясь критики за нарушение прав человека его режимом. 'Солидарность' с арабскими коллегами, проявил и премьер Израиля Ариэль Шарон: он направил на саммит своего заместителя, несомненно, также сославшись на острые внутриполитические проблемы.
Неудивительно, что на встрече не было принято никакой заключительной декларации. Переговоры - что было нетрудно предсказать - утонули в вековечных спорах о том, как определять терроризм. Однако результат - налицо: престиж программы, призванной способствовать экономическому развитию и укреплению политической стабильности во всем Средиземноморском регионе (возможно, самого важного направления еэсовской политики 'добрососедства') сильно подорван, до такой степени, что она выглядит просто никому не нужной. Складывается впечатление, что 'мягкое влияние' ЕС, подкрепленное грантами и займами на 3 миллиарда евро (3,5 миллиардов долларов) в год, устраивает страны региона не больше, чем американская 'силовая дипломатия', проявившаяся в военной интервенции в Ираке.
За две недели до барселонского саммита таким же провалом закончился и созванный по инициативе США - в рамках инициативы президента Джорджва У. Буша по поддержке демократии на всем пространстве от Мавритании до Афганистана - 'Форум будущего' ('Forum for the Future') в Бахрейне: там тоже не было принято ни одного итогового документа. Однако, поскольку Форум проводился на уровне министров иностранных дел, его неудача не привлекла такого внимания.
Какие уроки мы можем из этого извлечь? Во-первых, положение автократических арабских режимов становится все менее стабильным, а их способность решать внутренние и внешние проблемы ослабевает. Главы этих государств опасаются, что демократия лишь сыграет на руку фундаменталистам. Сегодня в арабском мире наблюдается дефицит сильных лидеров, а война в Ираке крайне дестабилизировала обстановку в регионе. Во-вторых, ни Европа, ни США пока не выработали политику сотрудничества с арабскими странами, способную решить эти проблемы. Более того, они соперничают между собой, придерживаясь диаметрально противоположных подходов, тем самым лишь усиливая неразбериху.
По идее, арабские государства должны бы отдавать предпочтение барселонскому процессу. Он подкреплен куда более мощными финансовыми вливаниями - как в виде грантов Еврокомиссии, так и в форме кредитов Европейского инвестиционного банка. Хотя эти средства предоставляются на определенных условиях - совершенствования системы управления, укрепления законности и расширения регионального сотрудничества - Брюссель, по сравнению с Вашингтоном, в меньшей степени руководствуется 'идейными соображениями' о необходимости демократических реформ.
Беда в том, что ЕС чересчур забюрократизирован, и не может выработать последовательного подхода. Для получения грантов от Еврокомиссии необходимо оформить бесконечное количество бумаг: в результате обычно выходит, что на практике выделяется куда меньше денег, чем сулят обещания Брюсселя. Что же касается подкрепления делом еэсовских призывов к соблюдению прав человека, он ограничивается довольно вялой критикой в адрес Израиля и некоторых арабских государств - например, Египта и Туниса.
В основе барселонского процесса, по сути, лежит развитие отношений между странами Южной Европы и Северной Африки. Обе стороны остро нуждаются в выработке системы мер, призванных остановить поток эмиграции из Африки за счет развития экономики стран Магриба. Эта проблема весьма серьезна: Марокко отделяет от Испании всего 15 миль, и тысячи потенциальных нелегальных иммигрантов стремятся любым способом пробраться в испанские анклавы - Сеуту и Мелилью - или пересечь Гибралтарский пролив. В Ливии до миллиона африканцев ожидает нелегальной переправки по морю в Италию или другую ближайшую европейскую страну. Обе стороны явно заинтересованы в расширении торговли и инвестиций, чтобы создать новые рабочие места для молодых североафриканцев, и им не пришлось искать заработка за рубежом.
Однако на саммите представители ЕС предпочитали обсуждать проблему терроризма, в результате чего на немедленно всплыл вопрос об арабо-израильском конфликте, и любое продвижение вперед застопорилось. Более того, настойчивое стремление Великобритании превратить проблему терроризма в одну из приоритетных тем для обсуждения, возможно, стало одним из факторов, побудивших арабских лидеров воздержаться от приезда в Барселону. Какой смысл в очередной раз переливать из пустого в порожнее?
Представители ЕС гордятся тем, что барселонский процесс позволяет преодолеть раскол на Ближнем Востоке, хотя бы потому, что в нем участвуют как Израиль, так и Сирия. Однако его рамки слишком широки: Брюсселю следовало бы разработать отдельную программу для Северной Африки (включая и урегулирование территориального спора между Алжиром и Марокко из-за Западной Сахары), и еще одну - для Ближнего Востока.
Вероятнее всего, по той же причине - из-за чрезмерной амбициозности целей - застопорится и американская инициатива. Панацеи, способной одним махом решить проблемы всех стран Ближнего Востока, просто не существует. Брюсселю и Вашингтону следовало бы снова засесть за 'чертежную доску', отказаться от масштабных конференций и с куда большим вниманием отнестись к тому, какие вопросы считают приоритетными лидеры самих стран региона - если, конечно, их вообще удастся заманить на какой-нибудь новый саммит.
