О назначении Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder) в российско-германской нефтяной компании сказано почти все, - но именно, что 'почти'. Правда, при этом не стоило бы концентрировать внимание только на деньгах, о которых, по надежным данным Шредера, речи пока вообще не было. Возможно, их будет, об этом постоянно говорили, немало, как в компании (Rolls-Royce).
Нет, настоящие вопросы, которые до сих пор возникали, в том числе и один из тех, который здесь еще будет поставлен, имеют все без исключения политический характер. Пусть даже бывший федеральный канцлер сидит в качестве представителя немецких (миноритарных) акционеров в наблюдательном совете консорциума, но дело становится в высшей степени сомнительным в тот момент, когда бывший канцлер занимает пост председателя наблюдательного совета - и в результате - оказывается в неизбежной зависимости от российских мажоритарных акционеров 'Газпрома', в интересах которых за сибирскими решетками уже исчезает то один, то другой олигарх. При этом известна политическая обида, которую вызывает Балтийский газопровод у наших восточноевропейских соседей. У любого немецкого правительства, которое захотело бы еще что-то скорректировать, что касается консорциума, возникли бы большие проблемы, если бы оно пошло именно против того бывшего канцлера в качестве председателя наблюдательного совета, который во время своего пребывания на посту канцлера с такой активностью этот проект продвигал.
И в связи с этим перед нами встает сегодняшний вопрос: 22 мая результаты выборов в ландтаг земли Северный Рейн-Вестфалия, оказались для СДПГ настолько плохими, что Герхард Шредер (Gerhard Schroeder) тут же понял, что в стране необходимы новые выборы. Даже если с конституционной точки зрения это было допустимо, - в политическом плане они были не совсем оправданными. Как можно начинать предвыборную борьбу с партией, которую лишили доверия, - пардон: которая должна была лишить доверия одного человека? В данном случае была бы реальной скорая отставка. Но, говорили мы себе: Шредер не хотел, чтобы его просто отправили со двора, было бы точнее: он не хотел уходить со двора.
Если бы Шредер ушел в отставку в конце мая, то он не смог бы 8 сентября, будучи федеральным канцлером, решить окончательно вопрос относительно еще неподготовленного проекта строительства газопровода своевременно. То есть, за десять дней до выборов, которые, как предполагали за рубежом, Шредер проиграет, и, как нашептывали прорицатели, не хотел их выигрывать. Возможно, в случае досрочной отставки Шредера из проекта ничего бы не вышло, во всяком случае, все было бы не так, как это случилось, и не теперь. В начале апреля Шредер и Путин говорили на эту тему еще раз. В связи с большим приоритетом, который отдавал этому проекту в своих планах Шредер, - он еще во время избирательной кампании в 2002 году, отвечая на вопрос, что собирается делать на посту канцлера во второй срок, сказал: что-то масштабное с Путиным! - следует считать все же возможным (все обратное этому - оторвано от реальной действительности), что и после 22 мая он понимал, какое влияние способна оказать немедленная отставка на 'что-то масштабное' с Путиным.
Уже поэтому в теориях о заговоре есть нечто захватывающее, поскольку они представляют мир проще, чем он есть, создавая впечатление, будто в действительности он таинственнее. И поскольку даты сами по себе, бесспорно, таковы, каковы они есть, то загадочный вопрос: 'Почему Шредер просто не ушел в отставку после 22 мая?' - с самого начала приобретает неизбежно и объективно новое измерение.
