Хуже вряд ли будет, утешали оптимисты, когда Путин в конце своего первого президентского срока замахнулся дубинкой, чтобы нанести последний удар по критически настроенным средствам массовой информации. Однако им возражали пессимисты, и они снова оказались правы. На шестом году эры Путина Россия, согласно годовому докладу Freedom House, - американского центра мониторинга, исследующего состояние демократии и соблюдение принципов правового государства по всему миру, - резко скатилась в рейтинге по этим показателям вниз: с 'наполовину свободной' до уровня 'несвободной' страны, и делит снова места с государствами-изгоями, такими, как Северная Корея.
Критика справедлива. Даже прежние соратники хозяина Кремля, такие, как бывший премьер Михаил Касьянов или только что ушедший в отставку экономический советник Путина Андрей Илларионов - обоих можно считать кем угодно, только не 'демократами чистой воды' - недавно публично дистанцировались от основных идей, с которыми они связывали надежды: от идей управляемой демократии и строгой вертикали власти.
Опасения по поводу того, что может снова возродиться режим красных комиссаров, конечно, преувеличены: минимум принципов правового государства как условие для функционирования рыночных механизмов, в России, даже если и в искаженной форме государственного капитализма, безусловно, утвердился.
Тем не менее, нельзя не видеть растущие антидемократические тенденции, они находятся в кричащем противоречии с конституцией, принятой в 1993 году на референдуме большинством населения. Избиравшиеся раньше губернаторы сегодня назначаются Кремлем, органы юстиции являются теперь независимыми только на бумаге. Оппозиция в парламенте, в котором кремлевская партия 'Единая Россия' получила в результате свободных, но не честных выборов большинство в две трети голосов, лишена всякого влияния. Гражданское общество, ростки которого на сегодняшний день лишь наметились, грозит тоже оказаться в ауте. Новый закон о неправительственных организациях ставит их де-факто под контроль государства, которое, собственно они и должны контролировать.
К этому добавляется рост враждебных к иностранцам тенденций, которым откровенно симпатизирует часть милиции и чиновничьего аппарата, хотя такие тенденции являются для такого многонационального государства, как Россия, невидимым ядом, ставя в долгосрочной перспективе под угрозу единство федерации. Отражением этого является нежелание Кремля решать чеченскую проблему политическими средствами, то есть путем переговоров с сепаратистами, которые остаются в стороне от мирного процесса, являющегося лишь видимостью, и переносят конфликт на другие регионы Северного Кавказа.
Вызывает озабоченность также растущее влияние спецслужб на внутреннюю и внешнюю политику, делающую ставку на восстановление прежнего имперского величия и при этом ищущую близости с союзниками с помощью сомнительного признания их демократами и искаженного отношения к правам человека: с Китаем или даже с изгоями международного сообщества, такими, как Иран и Узбекистан.
Стремясь восстановить суверенитет над бывшими вассалами Москвы, Кремль все чаще использует через близкие к государству концерны, такие, как 'Газпром', в качестве средства политического давления российские поставки энергоносителей. Как сегодня в отношении Украины - в качестве мести за успешную Оранжевую революцию и за внешнеполитический разворот нового руководства в Киеве.
Западная Европа до сих пор наблюдает за таким поведением в целом безучастно. Однако растущая зависимость для умудренных опытом демократических стран, таких, как Федеративная Республика, к тому же обремененных долгами, не является индульгенцией для некритичного отношения к российской политике. Тем более что критика из Вашингтона в данный момент является, скорее, контрпродуктивной. В силу различных заблуждений администрации Буша (Bush), уводящих ее с демократического пути, и в силу жесткой конкурентной борьбы, которую ведут США с Россией на ее прежних задворках. Для Европы это шанс дерзнуть и сделать большой прыжок, чтобы превратиться из экономической в геополитическую силу.
