Thursday, January 19, 2006; Page A19
Ангела Меркель (Angela Merkel) на этой неделе привела в уныние путинский Кремль точно так же, как несколькими днями ранее она сумела сделать дружелюбным бушевский Белый дом. Эти компенсационные визиты стали случайностью при составлении ее рабочего графика. Но они сигнализируют о решимости нового канцлера Германии оставить собственный отпечаток на внешней политике самой сильной страны Европы.
Г-жа канцлер надеется положить конец трем годам напряженных, если не враждебных, отношений между Вашингтоном и Берлином, а также и неумеренным проявлениям товарищества и соучастия, которые объединяют немецкого и российского лидеров. Меркель изо всех сил старается изменить баланс этих ключевых отношений - но с новых выигрышных позиций.
Это рассказ о двух городах, реагирующих на изменения, которые начала обрисовывать Меркель с тех пор, как после электорального тупика в сентябре прошлого года стала канцлером. Демонстрируя удивительные твердость и умение, она сумела создать, а сегодня руководит "большой коалицией" двух крупнейших немецких партий левого и правого крыла.
В Вашингтоне Меркель взяла себе за правило говорить - как в публичных выступлениях, так и лично президенту Бушу (George W. Bush) - о крепкой "дружбе", которая связывает двух союзников по Организации Североатлантического договора (НАТО). В Москве в понедельник она избегала подобных демонстраций теплоты в личных отношениях или высказываниях. Вместо этого Меркель говорила о "стратегическом партнерстве", которое Германия хочет сохранять с Россией.
Она, таким образом, изменила на противоположные видимые выражения чувств и приоритеты своего предшественника, Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder). Эта перемена не прошла незамеченной для Путина. На их совместной пресс-конференции российский президент назвал Меркель "моя коллега" вместо того, чтобы назвать ее "мой друг", термин, который он всегда использовал применительно к Шредеру.
Контраст в тональности, который вызвала длинная неделя дипломатии Меркель в Вашингтоне и в Москве, был поразительным. В пятницу, когда после 40-минутной беседы Буша и Меркель с глазу на глаз к ним присоединились сотрудники их аппаратов, Буш подчеркнул своим помощникам, что два лидера быстро перешли на ты, называя друг друга Джорджем и Ангелой. К Меркель им следовало относиться как к его другу.
Разумеется, перемены в атмосфере (встречи с Бушем) лишь до определенного предела изменят сущность отношений. Меркель не собирается дезавуировать отказ Германии посылать войска в Ирак, а у себя на родине ее ожидают огромные препятствия в вопросе увеличения расходов на оборону, к чему склоняют ее Соединенные Штаты.
Более того, ей все-таки пришлось - как она и заявляла перед тем, как покинуть Берлин - поставить перед Бушем потенциально трудные вопросы о тайных похищениях людей Центральным разведывательным управлением (ЦРУ) США и о секретных тюрьмах в Европе, а также о режиме содержания заключенных на объектах США в заливе Гуантанамо.
Однако она очень осторожно облекала свои высказывания в форму озабоченности друга, который тревожится по поводу урона, наносимого имиджу Соединенных Штатов за рубежом - точно так же, как, по свидетельству официальных лиц США, делал в ходе последних бесед с Бушем британский премьер-министр Тони Блэр (Tony Blair). И когда президент США отреагировал яростным заявлением о том, что ему приходится принимать все меры предосторожности, чтобы предотвратить террористические нападения на американцев, Меркель выслушала его почтительно.
Для Буша - еще сильнее, чем для большинства президентов - всякая политика является персональной. Он сказал своим помощникам, что мог бы простить Шредеру его оппозицию вторжению Соединенных Штатов в Ирак, но не то, что тот, якобы, ввел Буша в заблуждение, обещав ему не использовать Ирак как одну из тем избирательной кампании в Германии в 2002 году. Шредер не использовал почти никакой другой темы - и он победил на выборах.
Привычка Меркель разъяснять важные вопросы на примерах из собственной жизни - эта 51-летняя женщина, в прошлом восточногерманский физик, выросла в коммунистической диктатуре и пришла в политику только после объединения Германии в 1990-м году - казалось, тоже привязывала ее более тесно к Бушу, чем к Путину, который служил офицером КГБ в Восточной Германии.
"Она может поговорить с любым русским, с кем ей захочется, на беглом русском языке. Путин монополизировал Шредера своим изученным в КГБ беглым немецким языком", - неодобрительно заметило недавно одно официальное лицо США. В Москве на этой неделе Меркель встречалась с гражданами, которые критически высказывались о правлении Путина и ругали российского лидера за войну в Чечне.
Но Меркель не испытывает ностальгии по "холодной войне" или по американскому протекторату над Германией, который эта война создала. Она понимает, что Германия, импортирующая более трети необходимых ей энергоносителей из России, обязана иметь хорошие рабочие отношения со страной Путина.
Выступая на прошлой неделе в немецком посольстве в Вашингтоне перед полной энтузиазма группой американских сановников, Меркель высказала интригующую мысль: временами она, возможно, сможет играть "роль посредника" между Вашингтоном и Москвой и "безусловно, не будет играть роль человека, который станет поляризовать отношения между двумя державами". Она не упомянула имени Герхарда Шредера. Ей это и не требовалось.
Как она станет действовать в роли посредника, не ясно. Но проницательный реализм Меркель в отношении как Вашингтона, так и Москвы делает ее интересной новой и потенциально стабилизирующей силой руководства в мире, которому крайне нужно это качество.
