Автор, в прошлом заместитель министра энергетики России, является президентом московского Института энергетической политики
25 января 2006 года. Считается, что главной темой нынешнего президентства России в Большой Восьмерке (G-8) ведущих индустриальных стран является энергетическая безопасность. В конце прошлого года президент Владимир Путин призвал к улучшению инвестиционного климата, совершенствованию корпоративного управления и новаторским технологиям как к инструментам повышения международной энергетической безопасности и заявил, что Россия заслуживает статуса "законодателя моды" в новой архитектуре глобальной энергетики.
Официальная риторика России находится в резком противоречии с реальностью. В последнее время ее энергетическая политика целиком подчинена задаче усиления контроля государства над энергетическим сектором, в жертву которому приносятся инвестиции, рост добычи и эффективность. В прошлом году рост добычи в нефтяной отрасли упал до немногим более 2% в сравнении со средним годовым ростом 8,5% в период 2000-2003 гг. Достигнутые ранее впечатляющие цифры роста обеспечивались главным образом частными компаниями, которые служили эталоном роста и эффективности для всей страны. Но, увеличив налоги на экспорт нефти, запретив строительство частных нефтепроводов и восстановив свой контроль над некоторыми нефтяными компаниями ("Юганскнефтегаз" и "Сибнефть"), правительство закрыло эру роста.
Разрушение "ЮКОСа", крупнейшей частной нефтяной компании, также способствовало падению роста добычи нефти: в 2004-2005 гг. "ЮКОС" ежесуточно недополучал около 270000 баррелей (1 американский баррель для нефтепродуктов = 158,78-158,95 л) нефти.
В газовой отрасли рост добычи в созданной в советские времена газовой монополии "Газпром" в 2005 году составил менее 1%. Рыночная реструктуризация "Газпрома" была заблокирована г-ном Путиным в 2003 году. Сегодня добыча газа на крупнейших освоенных газовых месторождениях резко падает, а неэффективность "Газпрома" не позволяет компании инвестировать достаточные средства в освоение новых газовых месторождений на п-ове Ямал. Эти месторождения столь же далеки от начала эксплуатации, как и 15 лет назад.
Россия располагает крупнейшими в мире запасами природного газа, но они не осваиваются, и в предстоящие 8-10 лет рынок не может ожидать значительного роста поставок российского газа.
Россия также объявила о закрытии дверей для иностранных инвесторов в нефтегазовой отрасли путем принятия новых законов. Это особенно тяжелый удар не только для международной энергетической безопасности, но и для самой России. Добыча нефти и газа постепенно перемещается в такие новые, слабо освоенные и удаленные регионы, как Восточная Сибирь и шельфовые зоны, в силу чего проекты являются исключительно долгосрочными, капиталоемкими и рискованными. Слабая финансовая система России и государственные энергетические компании, на которые давит долг, аккумулированный во время недавних приобретений новых активов, не готовы финансировать такого рода проекты - а иностранцам это не будет разрешено.
Эра быстрой окупаемости инвестиций и успехов в российской нефтяной отрасли, которые обеспечивали частная инициатива и открытость, осталась позади. Вместо нее пришла новая эра господства государства, непрозрачности, высоких рисков и застоя.
Недавний газовый конфликт между Россией и Украиной показал, насколько слабой может быть Россия как гарант "энергетической безопасности". Мы субсидировали Украину дешевым газом многие годы, но Россия в одночасье решила увеличить цену на свой газ более чем в 4 раза только после выборов нового демократического лидера, президента Виктора Ющенко. На всем протяжении этого кризиса ни один российский представитель не обратился к другим европейским импортерам российского газа, чтобы хотя бы посоветовать европейским партнерам, что им делать, если Украина будет отключена, и основные поставки российского газа в Западную и Центральную Европу окажутся под угрозой. "Это не наша ответственность", - заявили по телевидению российские официальные лица, отстранившись тем самым от защиты европейских потребителей. Представляется, что политические игры на постсоветском пространстве более важны.
Использование поставок энергоносителей для оказания большего политического влияния и создание угрозы европейским странам-импортерам - не это ли образчик "глобальной архитектуры", которую желает построить Кремль? Можем ли мы в этих обстоятельствах рассчитывать на серьезную дискуссию по вопросу мировой энергетической безопасности?
Как россиянин я был бы рад, если бы моя страна использовала президентство в G-8 для внесения своей лепты в повышение глобальной энергетической безопасности, поощряя более прозрачные и надежные международные энергетические рынки. Но нельзя строить архитектуру глобальной энергетической безопасности на основе непрозрачных, контролируемых государством монополий, разрушения успешных частных предприятий и использования энергоносителей как инструмента неоимперской политики.
России все еще далеко до того, когда она будет способна обсуждать реальные вопросы глобальной энергетической безопасности с крупнейшими индустриальными демократиями мира.
