1 февраля 2006 года. Эскалация напряженности из-за иранской ядерной программы является для тревожно наблюдающего за ней мира свидетельством неразумности фундаменталистского президента Ирана Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadi-Nejad).
Однако если взглянуть на это с позиций иранцев, агрессивный подход их правительства основан на совершенно рациональных расчетах: могучее сочетание высоких цен на нефть, отвлеченных на другие дела и чрезмерно перенапряженных Соединенных Штатов и потенциальных возможностей Тегерана по разжиганию волнений среди союзников на Ближнем и Среднем Востоке гарантирует, что Исламская Республика выйдет победителем из своего многомесячного балансирования на грани войны с Западом. Иначе говоря, хотя стратегия Ирана, быть может, опасна, объективно нельзя характеризовать ее как безумную.
Большинству иранцев собирающаяся международная буря все еще кажется далекой. Страна, пережившая войну и революцию и десятилетиями страдающая от санкций США, пока не осознает потенциальных последствий кризиса. На большом базаре, традиционном торговом центре, который помогал в финансировании исламской революции 1979 года, очевидны настроения самоуверенного национализма. Торговцы говорят, что развитие атомной энергетики является неотъемлемым правом их страны и вопросом национальной гордости, равно как и безопасности.
Они гадают, почему такой региональной державе, как Иран - настаивающей на том, что ее ядерная программа преследует мирные цели - нужно запрещать приобретение ядерных возможностей, когда ее соседям, Пакистану, Индии и Израилю, это не запрещено. Все повторяют одно и то же: "Если весь мир может осуществлять ядерные программы и иметь ядерное оружие, то почему этого нельзя нам? Почему нас должны запугивать?"
Однако большая часть иранцев - и большинство тех, кто помог г-ну Ахмадинежаду одержать неожиданную победу на прошлогодних выборах - живут в бедности, несмотря на рекордные нефтяные богатства своей страны. А поэтому остается без ответа один вопрос: какую цену иранцы готовы платить за подобную программу?
Некоторые иранцы заявляют, что пойдут воевать за право своей страны иметь ядерную технологию. Другие доказывают, что Ирану следует сфокусировать свои усилия на экономическом развитии, прежде чем стремиться к дорогостоящей технологии, которая также несет с собой большую цену - отчуждение Запада. "Это подобно покупке галстука еще до того, как у тебя появился костюм", - острит один торговец коврами.
Хотя г-н Ахмадинежад внес свою лепту в ставший снова конфронтационным климат, реформисты, господствовавшие в предыдущем правительстве Мохамада Хатами (Mohamad Khatami), считают его преемника экстремистским и неопытным человеком, чье влияние на ядерный спор минимально. Но многие заинтересованы меньше в снова ставшей агрессивной внешней политике Ирана, чем в том, что может сделать президент для решения социальных проблем страны. Такие сторонники прославляют его как умеренного человека, преисполненного решимости перераспределить ресурсы в пользу бедных. В последние недели, когда ядерный спор усилился, г-н Ахмадинежад, кажется, начал обхаживать эту часть избирателей, проводя заседания кабинета министров в разных провинциях и щедро раздавая обещания выделить займы и осуществить проекты, финансируемые из тех 43 млрд. долл. США, которые эта страна, занимающая 4-е место в мире по добыче нефти, рассчитывает получить в этом году в виде доходов от продажи нефти.
Аналитики в Тегеране говорят, что новую ядерную политику поддерживает верховный духовный лидер страны Али Хаменеи (Ali Khamenei), который принимает все решения. Отвергая обвинения в безответственном авантюризме, официальные лица, принимающие участие в обсуждении ядерного вопроса, доказывают, что все важные работы в ядерной области приостановлены вот уже более 2 лет, пока Иран ведет переговоры с Великобританией, Францией и Германией - так называемой "евротроицей" (EU3). Они указывают на то, что достижение цели Тегерана - соглашения, которое позволило бы Ирану сохранить основные направления своей ядерной программы - срывается.
"Приостановка ядерной программы имела целью заключить соглашение по ядерному топливу, однако в предложении Европейского Союза (ЕС) было все, кроме ядерного топлива", - утверждает Али Ларижани (Ali Larijani), секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана и самый старший чиновник, ответственный за ядерную программу.
Теперь Тегеран сменил тактику, считая, что путем давления и односторонней акции сможет добиться того, чего ему не удалось добиться на переговорах. Уменьшившееся после президентских выборов в июне прошлого года влияние в правящем режиме реформистов и "консервативных прагматистов" усилило решимость режима проводить более агрессивную политику.
"Стратегическим аргументом нынешнего режима является следующий: политика Ирана в ядерном вопросе была пассивной, а Европа была агрессивной, но целями нашей сегодняшней политики являются укрепление доверия и разработка долговременной стратегии для отношений с Европой", - разъясняет один бывший высокопоставленный чиновник. - Они (новая команда) теперь говорят, что Ирану не следует придавать большое значение Европе и что ему следует разговаривать с Западом иначе".
Ужесточившаяся позиция стала очевидной 3 января с.г., когда Тегеран объявил, что возобновил "ядерные исследования", включая обогащение урана в небольших количествах. Доцент Тегеранского университета Нассер Хадьян-Жази (Nasser Hadian-Jazy) доказывает, что, с точки зрения Ирана, время для конфронтации выбрано удачно. Она происходит в период высокой цены на нефть, что максимизирует влияние Ирана.
"Убеждение, что Соединенные Штаты и их союзники завязли в Ираке, повышает уверенность иранского руководства в том, что Иран сумеет выйти победителем из этого противостояния. "Они считают, что Запад не способен помешать Ирану, и что военная опция не рассматривается Западом, - добавляет г-н Хадьян-Жази. - Они склонны думать, что Запад пойдет на компромисс - что ему придется вести с Ираном серьезные переговоры".
У Соединенных Штатов тоже есть сильные побудительные мотивы к тому, чтобы не отчуждать от себя Иран, поддерживающий тесные связи с шиитской коалицией, которая будет господствовать в правительстве, формируемом сегодня в Багдаде. Тегеран имеет также и других союзников в регионе, и правительственные чиновники неоднократно намекали, что поддерживаемые Ираном группировки могут вызвать в этих странах волнения, направленные против Соединенных Штатов. "Рука Ирана есть в Ираке, Афганистане, Палестине - им (Западу) нужен Иран", - говорит один высокопоставленный иранский дипломат.
В то же время Иран обещал, что если его ядерное досье будет передано в Совет Безопасности Организации Объединенных Наций (СБ ООН), он ответит запретом на внезапные инспекции Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), главного ядерного надсмотрщика ООН, и начнет обогащать уран в промышленных масштабах, вырабатывая материал для атомных реакторов или бомб.
Это лишило бы западные правительства важного элемента международного надзора - и контроля за темпами осуществления иранской ядерной программы.
Иран также рассчитывает на то, что Россия и Китай, руководствующиеся своекорыстными коммерческими интересами, заблокируют в СБ ООН карательные меры против Ирана. А тем временем г-н Ларижани заявляет, что Тегеран принял меры к тому, чтобы защитить свои ядерные объекты на случай военного нападения, будь то со стороны Соединенных Штатов или Израиля.
Оправдана ли уверенность Ирана в том, что Запад первым пойдет на попятный? Этого нельзя будет сказать в течение какого-то времени. После многих недель переговоров с Россией и Китаем, двумя постоянными членами СБ ООН, проявляющими наибольшие симпатии к Тегерану, в понедельник была достигнута договоренность после заседания управляющего совета МАГАТЭ, которое начинается сегодня, доложить СБ ООН о ситуации с ядерной программой Ирана.
Но СБ ООН не станет обсуждать никаких шагов еще в течение одного, по меньшей мере, месяца, дожидаясь, когда инспекторы МАГАТЭ пришлют новый доклад о сотрудничестве Ирана с МАГАТЭ. И даже тогда нет уверенности, что россияне и китайцы согласятся на дипломатические или экономические санкции против Ирана.
Западные официальные лица заявляют, что Иран преувеличивает свои возможности оказания давления на Запад. "Создается ощущение, что они плевать хотели на мировое общественное мнение и хотят, чтобы все было по-ихнему, - говорит один высокопоставленный западный дипломат. - Но они заблуждаются, они недооценивают нашей решимости".
Дипломаты в Тегеране говорят, что доклад СБ ООН имеет своей целью послать прямое сообщение г-ну Хаменеи - единственный способ донести сообщение до человека, с которым западные правительства не имеют прямого контакта. Они утверждают, что если удастся убедить верховного духовного лидера, которого считают прагматистом, в том, что стратегия Ирана будет иметь разрушительные последствия, он в дальнейшем отдаст своей ядерной команде распоряжение пойти на уступки.
Дипломаты все еще надеются, что Тегеран согласится, хотя бы на какое-то время, на предложение Москвы относительно того, что уран следует обогащать на российской земле, а после возвращать в Иран. Но, по свидетельству европейских официальных лиц, пока что Иран настаивает на том, чтобы обогащение урана в малых количествах происходило в его стране - вариант, против которого выступают Россия, а также Соединенные Штаты и Европа.
Иран, однако, может многое потерять, если откажется от российского компромисса. Москва в таком случае сблизила бы свою позицию с позицией США и ЕС. Тегеран потерял бы важного союзника и столкнулся с более согласованной оппозицией в СБ ООН.
В иранской политической элите растет озабоченность в связи с тем, что Иран, тем не менее, предпочтет поднять ставки в ответ на передачу иранского ядерного досье в СБ ООН. Мустафа Тажзаде (Mostafa Tajzadeh), один из ведущих реформаторов в оппозиционной группировке "Мушаракат" (Musharakat), предостерегает, что рост международного давления с целью сдерживания ядерных амбиций Ирана только лишь породит в правящем режиме еще больший радикализм и спровоцирует новую нестабильность на и без того уже взрывоопасном Ближнем и Среднем Востоке.
"Обстановка в регионе настолько сложная, что любая ошибка какой-либо из сторон или обеих сторон может спровоцировать огромный инцидент, нечто такое, что не будет поддаваться ничьему контролю, - говорит он. - Это правда, что Иран сегодня занимает сильную позицию, как и утверждают консерваторы. Но их самая серьезная ошибка состоит в том, что они навязывают региону игру, в которой проигравшими станут все".
