Передача досье Ирана с его ядерными устремлениями на рассмотрение Совета Безопасности ООН была в равной степени неизбежной и необходимой. Решение, принятое в воскресенье Международным агентством по атомной энергии, следует только приветствовать, однако оно было не столь категоричным, как могло показаться. МАГАТЭ выдвинуло временные условия для постановки Ирана "на прикол", но в то же время разрешило ему совершать определенные маневры до своей следующей встречи 6 марта в Вене. Не только руководство МАГАТЭ, но и целый ряд стран, представленных в его Совете управляющих, откровенно хотят достижения к этому моменту какого-то соглашения для разблокирования кризисной ситуации. Предлагаемый выход из создавшегося положения состоит в обеспечении взаимопонимания между Москвой и Ираном в вопросе проведения ядерного обогащения в интересах Тегерана на территории России.
Вполне понятно, что многое в этом решении основывается на простой надежде. Такой вариант для Ирана мало привлекателен. Но и мысль о том, чтобы позволить этому крайне ненадежному режиму получить ядерное оружие, также приводит в смятение. Не следует полагать, что ядерный арсенал нужен Тегерану исключительно для повышения государственного статуса или как фактор сдерживания. Израиль в особенности отнюдь не полагается на то, что теократия с той же последовательностью будет придерживаться правил поведения времен холодной войны, когда и демократии и светские диктатуры исходили в своих действиях из концепции гарантированного взаимного уничтожения в случае начала ядерных ударов.
Избежать такого исхода довольно непросто. Оценки того, сколько времени займет у Ирана работа по созданию ядерного оружия, разнятся очень сильно. Кто-то говорит о месяцах, кто-то - о более чем десятилетнем сроке. Есть существенные сомнения в том, что "хирургический удар" устранит эту угрозу, а активные усилия, направленные на смену режима путем проведения полномасштабной военной интервенции, не внушают доверия. Оптимисты утверждают, что "через какое-то время" относительно молодое население Ирана больше не захочет терпеть безответственный фанатизм таких людей, как нынешний неуступчивый президент Махмуд Ахмадинежад. Но, увы - на сегодня совершенно не ясно, может ли мир позволить себе такую роскошь, как ожидание того времени.
Отсюда и вполне понятный интерес к России. Даже в сегодняшней ситуации есть возможность для достижения договоренности, которая позволила бы Ирану, несмотря на его заявления об отказе от добровольного сотрудничества с МАГАТЭ, начать действовать в такой манере, которая внушала бы больше доверия. Вместе с тем, существует опасность того, что стремление избежать крайне неприятной конфронтации с Ираном будет означать, что ЕС - в особенности ЕС - согласится на любые условия, которые Владимир Путин назовет успехом переговорного процесса.
Для Москвы также становится все более ясно, что вооруженный ядерной бомбой Иран будет представлять серьезную угрозу ее собственной безопасности. Да и Китай начал проводить более ответственную политику, поскольку осознает, что конфликт с Тегераном подвергнет опасности поставки ему энергоресурсов. Если бы иранским ученым разрешили обогащать уран в России, эту работу следовало бы проводить под жестким международным контролем. Подозрения в том, что полученные в России знания могут быть репродуцированы в Иране, означают, что любая "договоренность" с Тегераном потребует более интенсивной, чем сейчас, системы наблюдения и контроля, а также более жесткого отношения, чем то, которое зачастую проявляет мягкий и снисходительный генеральный директор МАГАТЭ доктор Мохаммед Эль-Барадеи. Великобритания должна поддержать Соединенные Штаты в заключении четкого и детализированного соглашения безо всяких лазеек, если Россия и Иран объявят о достижении договоренности. Мировое сообщество обязано сделать так, чтобы Иран не получил ядерное оружие. Оно не должно соглашаться ни на какие "компромиссы", которые лишь оттягивают этот момент.
