Марк Кац является профессором управления и политологии в Университете Джорджа Мейсона (George Mason University)
4 февраля 2006 года. Министр обороны США Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld) и другие высокопоставленные сотрудники администрации Буша-младшего (George W. Bush) все чаще называют нынешний конфликт с исламским радикализмом "долгой войной". Они это делают, чтобы подчеркнуть что, как и "холодная война" против коммунизма, нынешний конфликт может затянуться на многие годы или даже десятилетия. Однако, несмотря на продолжительный характер конфликта, они также надеются убедить американскую общественность, что "долгую войну" можно когда-нибудь выиграть, как была выиграна "холодная война" - если только американская общественность будет настойчивой в своей поддержке этой войны.
Разумеется, между "холодной войной" и "долгой войной" есть важные различия. В то время как в годы "холодной войны" пришедшие во многих странах к власти коммунистические режимы нуждались в защите своего положения, ни "Аль-Каида" (al-Qaida) и никакая другая, поддерживающая открытые связи с ней организация, после разгрома движения "Талибан" не находится во власти. Это делает особенно опасными суннитских радикалов, потому что, как сказал Рамсфелд, у них "нет территории, которую нужно защищать", а поэтому они мало что теряют, занимаясь террором.
Однако, между "долгой войной" и "холодной войной" есть важные сходства. Как и "холодная война", "долгая война" по сути своей является идеологической борьбой. Усама Бен Ладен (Osama bin Laden) похож на Ленина и Мао (Mao) в том, что он является носителем революционного видения мира, враждебного западной демократии и капитализму. Так же, как и эти революционеры, Бен Ладен привлек миллионы сторонников. Что особенно пугает, так это то, что точно так же, как коммунизм сохранил огромное число последователей на долгие годы после смерти Ленина и Мао, радикальный ислам тоже, скорее всего, сохранит огромное число последователей на долгие годы после смерти Бен Ладена. Если хотите, число сторонников может даже увеличиться. Термин "долгая война" лучше отражает эту возможность, чем термин "война с терроризмом".
Другим важным сходством является то, что, как и "холодная война", "долгая война" не представляет собой один какой-то конфликт, но охватывает целый ряд региональных и локальных конфликтов в пределах главного конфликта. В самом деле, два наиболее важных региональных конфликта "холодной войны" (арабо-израильский конфликт и конфликт между Индией и Пакистаном из-за Кашмира) продолжались и после того, как "холодная война" закончилась, и способствовали разжиганию "долгой войны". Возмущение в связи с тем, что Соединенные Штаты либо активно поддерживали одну сторону, либо не поддерживали другую сторону в этом конфликте, привели к тому, что многие объединились с главными идеологическими противниками Вашингтона как в "холодной войне", так и в "долгой войне".
Есть и еще одно важное сходство, заключающееся в том, что, как и в прошлом, Соединенные Штаты сегодня поддерживают союзнические отношения с рядом авторитарных правительств, которые наши главные противники активно стремятся сбросить и заменить. В то время как Соединенные Штаты признают и тогда, и сейчас, что проамериканские авторитарные режимы порождают внутреннюю оппозицию, которая враждебна также и Соединенным Штатам, Вашингтон опасается, что слишком поспешная попытка демократического переустройства может кончиться победой идеологических противников Америки, которые в таком случае покончат с демократией.
Как результат этого, несмотря на призывы к демократизации, Соединенные Штаты проявляют тенденцию "не ссориться" с проамериканскими авторитарными режимами в "стратегических" странах (а практически любая страна считается имеющей стратегическую важность). Но также в результате этого американская политика воспринимается как лицемерная рядовыми гражданами в этих странах. Идеологические противники Америки - как в "холодной войне", таки и в "долгой войне" - выигрывают от того факта, что эти граждане нередко фокусируются в большей мере на своей ненависти к диктаторским режимам, от которых они страдают, и к Америке за то, что та эти режимы поддерживает, а не на диктаторских режимах, которые ставит у власти революционное движение, обещающее им "освобождение" как от первого, так и от второго.
Таким образом, "долгая война" не просто является вопросом преследования террористов. Пока остаются неразрешенными региональные конфликты мусульман с немусульманами (особенно арабо-израильский конфликт), и пока непопулярные проамериканские диктаторские режимы продолжают править мусульманскими странами, террористы, которых преследует Америка и ее союзники, будут быстро заменяться новыми. Это не означает, что Соединенным Штатам следует ополчиться против своих давнишних немусульманских и мусульманских союзников. Но это означает, что чем больших успехов добьются Соединенные Штаты в содействии мирному разрешению долгих конфликтов между мусульманскими и немусульманскими странами и в демократизации дружественных Вашингтону авторитарных мусульманских режимов, тем меньше новых рекрутов будет у таких террористических организаций, как "Аль-Каида". Недавняя критика союзниками Бен Ладена Айманом Завахири (Ayman Zawahiri) и аАбу Мусабом аз-Заркави (Abu Musab al-Zarqawi) организации "Мусульманское братство" (Muslim Brotherhood) за ее участие в (явно сфальсифицированных) парламентских выборах в Египте показывает, что они опасаются, что мусульман привлечет мирный демократический путь.
Разрешить долговременные конфликты мусульман с немусульманами и демократизировать дружественные Соединенным Штатам авторитарные мусульманские режимы будет непросто. Однако если этого не сделать, это будет означать, что "долгая война" превратится в "бесконечную войну".
