Трудно сказать, что больше приводит в уныние - поставленная президентом цель излечить нас от нефтяной 'наркомании', или предложенный им рецепт избавления от этой вредной привычки. В Послании Конгрессу о положении в стране президент Буш поставил задачу: к 2025 г. сократить импорт нефти с Ближнего Востока на 75%. Поскольку из этого неспокойного региона мы получаем около 17% потребляемой нефти, общее сокращение импорта, таким образом, составит чуть меньше 13% - неясно, правда, какой объем брать за основу: нынешний, или предполагаемый уровень потребления в 2025 г.
К сожалению, добиться этого рыночными методами невозможно. Если только мы не введем квоты на импорт ближневосточной нефти (тем самым, возможно, нарушая правила Всемирной торговой организации), сокращать импорт придется за счет тех источников, где нефтедобыча обходится дороже, а не государств этого региона. При этом наши европейские союзники, поделившиеся с нами своими резервами в период срыва поставок из-за урагана 'Катрина', будут и дальше зависеть от ближневосточной нефти. Кроме того, сокращение закупок со стороны США скорее всего будет скомпенсировано растущим спросом в Китае и Индии, так что этот шаг никак не отразится на мировых нефтяных ценах.
Впрочем, не будем придираться: президент Буш, в отличие от Никсона и Картера, по крайней мере не строит наполеоновских планов - те, помнится, в свое время обещали полностью покончить с зависимостью от нефтяного импорта. Отказался он и от иллюзорной идеи о том, что мы сможем удовлетворить все потребности в этом сырье за счет внутренних источников - увеличив добычу на Аляске, в Скалистых горах и т.д. Подобная уступка 'упрямым фактам' наверняка далась техасскому нефтяному магнату нелегко.
Так что давайте признаем необходимость 'преодоления нефтяной ориентации нашей экономики', как выразился президент, или хотя бы реализации поставленных им задач по сокращению импорта. К сожалению, добиться этой цели президент хочет все теми же старыми методами, от которых любой консерватор, по идее, должен шарахаться как черт от ладана. Предлагается увеличить инвестиции государства в развитие альтернативных технологий: на ускорение разработки экологически безопасных методов сжигания угля уже ассигнован 281 миллион долларов; еще 54 миллиона предполагается израсходовать на разработку проектов 'чистых' тепловых электростанций, где углеводородные выбросы будут улавливаться и 'складироваться'; 148 миллионов пойдет на программу 'Американская инициатива по солнечной энергии' (Solar America Initiative); 44 миллиона - на исследования в области ветряных двигателей; и, наконец, 150 миллионов будет выделено на создание моторного топлива на 'биологической основе', получаемого из сельскохозяйственных отходов вроде 'щепок, побегов или проса прутьевидного'.
Там еще много чего предусмотрено по мелочи, но основная идея и так ясна. Президент явно позаимствовал у Билла Клинтона (Bill Clinton) - тот как раз недавно подружился с его отцом - идею о том, что распределение средств 'понемножку' между целым рядом проектов создает видимость реальных действий. Впрочем нам, можно сказать, даже повезло, что президент не предложил вложить в эти программы еще больше средств, поскольку все они обладают одним фатальным недостатком: пусть сами проекты и невелики по масштабам, они отражают 'бюрократический образ мысли'. То есть плановики из Министерства энергетики определяют, какие технологии считать наиболее перспективными, и тратят деньги налогоплательщиков на то, чтобы выяснить, способны ли они эффективнее, чем рыночный механизм, справиться с задачей правильного распределения ресурсов для создания технологий, способных составить альтернативу нефти.
И не будем поминать в этой связи 'лунную программу' президента Джона Кеннеди. 'Рынка' космических полетов тогда просто не существовало. В энергетике все обстоит по-другому. Нет никаких причин, мешающих частным предпринимателям самостоятельно разработать альтернативы нефти - если цена на это сырье, с которым им придется конкурировать, устоится, и будет достаточно высока, чтобы риски, которым мы подвергаемся из-за нефтяной 'наркомании', стали очевидны всем. К сожалению, ни того, ни другого условия сегодня в наличии нет.
Одна из причин, по которым до сих пор не создано моторное топливо, альтернативное нефтяному, связана с тем, что инвесторы и потенциальные разработчики хорошо понимают: если они выйдут на рынок с продуктом, способным конкурировать с нынешними нефтяными расценками, Саудовская Аравия, где себестоимость этого сырья составляет примерно 5 долларов за баррель, тут же снизит цены, и они обанкротятся. Другая заключается в том, что потребителей на деле нельзя назвать 'нефтеголиками'. Они просто подходят к делу рационально. Даже при нынешних 'высоких' ценах бензин остается наиболее дешевым моторным топливом. Конечно, гибридные двигатели пользуются определенным спросом у 'зеленых' автомобилистов или в Голливуде. Но технологии, способные реально потеснить на рынке автомобили, работающие на бензине, пока не изобретены.
Возможно, когда-нибудь древесные щепки и просо станут такой альтернативой. Однако история учит нас, что рынок лучше отбирает самые эффективные технологии, чем государственная бюрократия. Было бы целесообразнее, если бы президент установил некий 'минимальный предел' нефтяных цен и ввел импортные пошлины, если цены опустятся ниже этого уровня (люди, готовившие послание, называли цифру в 35 долларов за баррель), или просто обложил этот импорт налогом. Поступления от этого не обязательно отдавать 'на растерзание' Конгрессу: за их счет можно снизить другие налоги - например, на фонд зарплаты, который фактически препятствует созданию новых рабочих мест. И пусть тогда предпринимательский гений американцев, который президент так любит воспевать, вступит в дело и даст нам технологии, способные заменить нефть.
