Когда-то мы говорили 'в чужой монастырь со своим уставом не ходят', но сейчас таких монастырей много - они и в Тунисе, и в Каире, и в Тиране, а в Лондоне столько же от самого Лондона, сколько и от всего мира.
Сижу в своей гостиной и смотрю на шейха Омара Бакри Мухаммеда (Omar Bakri Mohammed), сирийца по происхождению и одного из высоких иерархов мусульманской религии. Он говорит, что датского карикатуриста, который своими рисунками оскорбил пророка, надо судить исламским судом и 'казнить по правилам ислама'. . .
Нет, конечно, он присутствует в моем доме не физически - я смотрю прямой эфир из Бейрута, где разгневанные демонстранты только что разнесли в клочья датское посольство. После таких кадров относиться к подобным угрозам несерьезно как-то не получается. Представьте, каково сейчас тем самым датским карикатуристам.
Правило мирного сосуществования, которым уже не один век руководствуются соседствующие цивилизации, гласит: 'не ходи в чужой монастырь со своим уставом'. С приходом глобализации это правило теряет позиции. Массовая миграция придала взаимодействию и взаимопроникновению людей и культур характер физического перемешивания. Тот самый монастырь - это уже не место, огороженное забором: сегодня это и Тунис, и Каир, и Тирана. В Бирмингеме столько же бирмингемского, сколько кашмирского или пенджабского, а в Лондоне столько же от самого Лондона, сколько и от любого другого места в мире. Средства массовой информации сегодня вещают на весь мир, поэтому нет более в нем такой вещи, как оскорбление или угроза 'местного значения'. Любой, кто бы он ни был, потенциально узнает все, что бы он ни захотел. Конкурирующие культуры стараются распространить свои нормы на весь остальной мир: Джордж Буш - нормы западной демократии, папа Бенедикт XVI - нормы католицизма, а Омар Бакри Мухаммед - нормы шариата.
И как же жить в этом 'дивном новом мире'? Как в этом мире остаться свободным? Как и многие мои друзья, я провел всю прошлую неделю в тягостных размышлениях об этом. Все мы чувствуем, что сегодня для всех, кто живет в Европе, настал решающий момент. Все мы знаем, что простых ответов на поставленные вопросы не существует. Самым меньшим из всех имеющихся в наличии зол представляется весьма неудобный компромисс между всеобщей свободой слова - нормой, дающей жизнь всем другим свободам, - и необходимостью добровольно ее ограничивать в мире, где все смешалось столь тесно и беспорядочно.
И все же одно я знаю со всей определенностью: ни насилие, ни прямая угроза его применения - а и того, и другого в последние несколько дней мы насмотрелись предостаточно, - не могут ничем быть оправданы, если к ним прибегают в качестве ответа на опубликование какого бы то ни было слова или образа.
И это самое первое, с чем необходимо определиться. Очень грустно было смотреть, как британские политики и политологи - особенно левой ориентации - слишком долго медлили, не в состоянии сказать это открытым текстом, или сперва предпочитали определиться с чем-нибудь другим. Представляете, кстати, что было бы, ели бы в нашей стране о свободе слова и неприятии насилия говорил, скажем, Дэвид Дэвис (David Davis, министр внутренних дел в теневом кабинете Консервативной партии, известный своими крайне правыми высказываниями. После победы лейбористов проиграл голосование на выборах нового лидера партии - прим. перев.). Такое же тягостное - хотя и не сказать, что неожиданно тягостное - впечатление на меня произвела реакция Европейского Союза на преступное нападение на датское посольство в Сирии, которое, судя по всему, произошло если не с активным участием, то, во всяком случае, с попустительства сирийского режима. Мы должны были сказать: сжигая флаг Дании, вы сжигаете наш флаг. Почему же, спрашивается, все послы стран ЕС не были в тот же день в знак протеста отозваны из Дамаска?
Насилие или прямая угроза его применения - например, такая, как на плакатах, которые несли демонстранты в Лондоне, 'Рубить головы всем оскорбителям ислама', - не только морально неприемлема, но и по праву фигурирует в уголовном кодексе. То, что Абу Хамзу (Abu Hamza, мулла из Великобритании. Осужден по обвинению в подстрекательстве к религиозной розни - прим. перев.) осудили за подстрекательство к убийству, совершенно правильно - что, кстати, лишний раз показывает, что ждать очередной волны прославления терроризма совершенно не обязательно, ведь Хамзу осудили по уже действующим законам.
Датские карикатуры, о которых идет речь, были действительно обидны - возможно, их даже можно назвать оскорбительными, и я совершенно не в восторге от того, что их перепечатало столько европейских газет, - но в них, во всяком случае, не содержалось никакой угрозы в адрес конкретных людей или каких-то социальных групп, и их никак нельзя сравнивать с угрозой убийства конкретных художников или с разрушением конкретного посольства (причем при этом погибли вполне конкретные люди). И давайте забудем всякую старинную высокоумную чушь вроде понятий 'структурного насилия' и 'принудительной терпимости' ("repressive tolerance", частная социальная концепция американского ученого Г. Маркюза, в которой он выступает с критикой крайних проявлений социальной терпимости и политкорректности (1965) - прим. перев.).
Эти преступные проявления насилия нельзя оправдать ничем, но все же и они принесли определенный результат. После них с одной точки зрения сдержанность, которую неизменно проявляли британские СМИ в течение всей прошлой недели, объясняется тем, что наши журналисты умеют вести себя ответственно, прагматично и вообще в духе требований мультикультурного общества. С другой стороны, найдутся и те, кто скажет, что журналисты просто боятся, как бы толпа не сожгла их редакции. Что это было - мудрость, приправленная страхом, или страх, спрятанный за ширмой мудрости? Хотя опыт мировой истории показывает, что применение насилия довольно часто приносит тому, кто его применяет, какие-то плоды, самый смысл борьбы цивилизации против варварства в том и состоит, чтобы этого не происходило.
После этих слов остается лишь один вопрос: как в нашем мире, где все так перепуталось, найти баланс между свободой слова и необходимостью взаимоуважения, в век мгновенных средств коммуникации, столь высоко восхваляемых и одновременно столь же низко поносимых? С огнем нельзя бороться, раздувая встречный пожар; угрозам нельзя противопоставлять новые угрозы. В нынешний критический момент существует серьезная опасность того, что общество вступит в некий порочный круг. В этом круге мусульманские экстремисты будут лить воду на мельницу антимусульманских экстремистов, таких как Ник Гриффин (Nick Griffin, один из лидеров крайне правой Британской национальной партии, представший перед судом по обвинению в разжигании межрелигиозной розни, однако оправданный - прим. перев.) - которого, по моему глубокому убеждению, следовало бы посадить в тюрьму на пару дней раньше, чем Хамзу, - они, в свою очередь, будут побуждать умеренных мусульман перебегать к джихадистам, и так далее до бесконечности. Но я не согласен с тем, что было написано во вчерашней передовице Guardian: мол, программе 'Сегодня' (Today) на BBC нельзя было позволять передавать интервью с Омаром Бакри Мухаммедом, которого, кстати, показывали и по Четвертому каналу (Channel 4).
Моя позиция отличается и от первой, и от второй. Британские СМИ сделали как раз то, что необходимо было сделать - дали нам возможность услышать голос исламских экстремистов, но при этом противопоставили ему как голоса умеренных и разумных мусульман, так и голоса немусульман. Очень захватывающую дискуссию довелось посмотреть в программе 'Вечер новостей' (Newsnight) - две британки мусульманского происхождения спокойно выступали против напыщенной, демагогической, но при этом по стилю и акценту такой же узнаваемо британской риторики экстремиста Анджема Чудари (Anjem Choudary) из группировки 'Аль-Гураба' (al-Ghuraba, букв. араб. 'иностранцы' - исламистская группировка - прим. перев.). Может быть, было бы еще лучше, если бы ведущим во время этой дискуссии был не Джереми Паксман (Jeremy Paxman), а, скажем, Зейнаб Бадави (Zeinab Badawi), но, как бы там ни было, в 'Вечере новостей' мы увидели цивилизованную площадку, на которой мусульмане могли спокойно общаться с такими же, как они, мусульманами. Репортеры дружным хором кричат о том, что во всем мире разбужен 'гнев ислама', но многие приверженцы ислама в Великобритании разгневаны на датских карикатуристов не больше, чем на провокаторов джихадизма. В чем у нас, вне всякого сомнения, будет повод убедиться в субботу, когда в Лондоне пройдет демонстрация мусульман, проживающих в нашей стране.
Многие с радостью поддадутся искушению увидеть в последних событиях признаки своего рода 'разборки' между мусульманами Запада и Западной Европой (хотя в этот раз - для разнообразия - на линию фронта в их глазах хотя бы не встанут США). Именно так и хотят представить все дело экстремисты - вспомнить хотя бы плакат, которым кто-то махал напротив датского посольства в Лондоне: 'Европа - чумная зараза. Ислам ее вылечит сразу'.
На самом деле линий разделения две, и проходят они в каждом лагере между 'умеренными' и 'крайними' - между теми, кто, мусульманин он или нет, руководствуется разумом и стремлением к диалогу, и теми, кто, как Абу Хамза и Ник Гриффин, руководствуется одной лишь ненавистью. Сегодня уже не первый случай в мировой истории, когда средства важнее цели - вернее даже, от того, какие средства выбирает человек, зависит и цель, к которой он в конце концов придет.
То, что сейчас происходит - не война, и Запад не может ее ни проиграть, ни выиграть. Спор идет не между исламом и Европой, но внутри ислама и внутри Европы, где уже сегодня живут миллионы мусульман. Если разум возобладает над ненавистью, это будет означать, что большинство мусульман в Британии, Франции, Германии, Испании, Италии, Голландии, Дании и вообще в Европе одержали победу над своими экстремистскими меньшинствами. К этой победе можем приложить руку и мы, европейцы-немусульмане, проводя по отношению к другим странам - Ираку, Ирану, Израилю с Палестиной - и к своим собственным государствам соответствующую политику в области иммиграции, образования, занятости и прочего. Не менее важным вкладом может стать наша культурная чуткость и сдержанность, но при этом без каких-либо компромиссов по вопросам, составляющим основу свободного общества. И одним из лучших способов лечения заразы гнева и пристрастия, как и продемонстрировали нам на этой неделе британские СМИ, остается предоставление европейским мусульманам цивилизованного информационного пространства, на котором они могут свободно спорить друг с другом.
