Предложение выступить в роли посредника между ХАМАС и Израилем, сделанное Путиным в прошлый четверг в Мадриде, вызвало в израильском обществе гневный протест. Решение российского лидера реанимировало призраки времен 'холодной войны', и немало политиков в Израиле обвинили Россию в том, что она традиционно поддерживает антисионизм. Подобная реакция свидетельствует об опасной напряженности, существующей сегодня в израильском обществе в связи с победой ХАМАС в Палестине, а также постоянными угрозами со стороны исламских руководителей Ирана и различных движений в мусульманском мире в отношении Израиля и его будущего.
Не удивительно, что Израиль воспринимает случившееся очень драматично: на него оказывается мощное давление извне, Ариэль Шарон (Ariel Sharon) в коме, а в стране уже началась предвыборная кампания. И поскольку все это происходит в стране, которая находится в самом эпицентре многочисленных конфликтов, раздирающих Ближний Восток, и в момент, имеющий решающее значение для продолжения мирного процесса между Израилем и Палестиной, несвоевременность и безответственность этой дипломатической инициативы еще более очевидна. По сути, речь идет о фактическом признании ХАМАС. Дать ему возможность сесть за стол переговоров до того, как будут выполнены сформулированные мадридской 'четверкой' требования, значит поставить крест на решении о международной изоляции этой палестинской группировки до тех пор, пока она не откажется от насильственных методов террора и не признает право Израиля на существование.
Инициатива российского президента не только пробила опасную брешь в твердой до сего момента позиции международного сообщества по отношению к ХАМАС, но и обеспечила этой террористической организации доступ кислорода, поскольку Путин добился поддержки своего предложения от Франции и генерального секретаря ООН Кофи Аннана (Kofi Annan). Путинская инициатива не просто свидетельствует о двойном подходе к проблеме чеченского терроризма и вызывает недоумение, ибо противоречит его же неоднократным заявлениям о решимости бороться с террористами без каких-либо уступок и всеми доступными средствами - это очередной дипломатический ход, указывающий на то, что Россия хочет любой ценой добиться большего веса в мире. Она уже попыталась сделать это на Украине и в Грузии, оказав экономический нажим на эти страны с помощью газовых поставок. Теперь настал черед беспокойного Ближнего Востока. Путин стремится восстановить, таким образом, российское присутствие в регионе, который во времена СССР имел определяющее влияние на перестановку фигур в геостратегической шахматной игре, благодаря давним контактам в ООП Ясира Арафата (Yaser Arafat), Сирии и Ираке. Проблема заключается в том, что, выдвигая инициативы, подобные посреднической миссии между ХАМАС и Израилем', Россия выбирает двусмысленную и одностороннюю стратегию, которая лишь усугубляет существующие проблемы вместо того, чтобы способствовать их решению. Особенно сейчас, когда напряженность в регионе настолько велика. Не стоит забывать о том, что на Ближнем Востоке с его теперешней нестабильностью и сложным хитросплетением проблем любая ошибка может повлиять на ситуацию в целом и спровоцировать настоящий хаос.
Уместно напомнить в этой связи, что Иран со своей ядерной программой бросил вызов мировому сообществу. Исламский режим Ирана, похоже, энергично способствует кризису вокруг карикатур пророка Магомета и волнениям в мусульманских странах. Не далее, как в субботу, иранский президент Махмуд Ахмадинежад (Mahmud Ahmadineyad) решительно заявил о том, что именно Израиль несет конечную ответственность за карикатуры. Во время празднования 27-й годовщины исламской революции он снова угрожал Израилю, напрямую увязал сегодняшний кризис с победой ХАМАС, заявил, что Ислам не может допустить, чтобы сионисты нарушили волеизъявление палестинского народа, и обвинил Запад, - в частности, США и Европу, - в поддержке сионистских планов по подчинению Палестины. При таком положении вещей, инициативы, подобные той, что выдвинул Путин, ослабляют твердую позицию международного сообщества по отношению к ХАМАС. Особенно, если учесть ту мягкость, с какой Россия говорит об угрозе, исходящей от исламского режима Ирана.
