Российская сторона начала переговоры с Ираном без особого энтузиазма. Противоречивые действия и заявления Тегерана по ядерному вопросу остудили пыл. За возобновлением - пока символическим - обогащения урана последовало замечание иранского министра иностранных дел Манучера Моттаки (Manoucher Mottaki) о том, что к реализации московского плана достижения компромисса можно приступить при определенных условиях.
Россия предложила создать для производства ядерного топлива совместное российско-иранское предприятие в России. Иран в таком случае имел бы возможность строить атомные электростанции, а миру было бы гарантировано, что Иран не получит расщепляющийся материал для производства оружия. Такие детали, как срок действия договора, доступ к техническим данным и возможные дополнительные партнеры, еще предстоит обсуждать, намекнул Моттаки. Использование атомной энергии в мирных целях является неизбежным.
Намечается ли в данном случае выход из конфликта? Если да, то в какой мере? Для российских переговорщиков не осталось не замеченным то, что противоречия в поведении Тегерана тесно связаны с внутриполитической борьбой в Иране. Она влияет на убедительность иранских обещаний. Если верить информации, распространяемой заинтересованной стороной в США, о том, что верховый духовный лидер революции аятолла Хаменеи (Khamenei) смертельно болен, то ситуация может стать снова непредсказуемой. Кризис преемственности может и навредить, и пойти на пользу воинствующим силам. Законность достигнутых сегодня договоренностей оказалась бы тогда под большим вопросом.
С другой стороны, иранское руководство поняло украинский сигнал России: обладание энергетическими ресурсами означает власть. Поэтому фракция умеренных, которым приходится верить, что любой ценой они "бомбы" не хотят, думает о том, чтобы привлечь к сделке, связанной с обогащением урана за пределами страны, дополнительных партнеров. Правда, открытым остается вопрос, кто же в Тегеране определяет содержание, объемы и долговременные цели. Речь, если думать несколько масштабнее, идет о том, какое влияние может оказывать Иран, экспортер нефти, имеющий всемирное значение и некоторый вес на Ближнем и Среднем Востоке, на нефтегазовый бизнес, и каких партнеров и противников должно принимать в расчет тегеранское правительство, независимо от его состава. В этом плане Иран является объектом, связанным не только с посторонними интересами.
Отношения с США отличаются враждебностью, и не без оснований. США рассматривают бассейн Персидского залива, то есть, в том числе и Иран, в качестве зоны стратегических интересов. 25 лет партнерства в период правления шаха Мохаммеда Реза (Mohammed Reza) являются проблемными вдвойне: Исламская республика родилась в результате революции против шаха Пехлеви (Pahlewi). Он пришел к власти в результате государственного переворота против премьера Мохаммеда Моссадыка (Mohammed Mossadegh), организованного 53 года назад ЦРУ. Об этом не забыто, как не забыто и об американских дипломатах в Тегеране, находившихся более года после революции в заложниках. Тегеранское руководство помнит также об использовании Америкой в первое десятилетие после революции иракского диктатора Саддама Хусейна (Saddam Hussein). Президент Махмуд Ахмадинежад (Mahmud Ahmadinedschad) сформировал в той войне свое мировоззрение, мировоззрение крайне антиамериканское.
Это мировоззрение подпитывается присутствием американских военных почти на всех границах Ирана, как и все более воинственным тоном правых сил, правящих в Вашингтоне. То, что Ахмадинежад стремится всеми силами предстать помощником радикальных движений ХАМАС в Палестине, "Хизболла" в Ливане и им подобных, может рассматриваться как средство в невидимой асимметричной войне. И этому подчинено стремление заполучить атомную бомбу.
С этой точки зрения достигнуть атомного компромисса с помощью нынешнего смелого дипломатического предприятия в Москве является невероятно трудным делом. Но это, видимо, является единственной возможностью, чтобы избежать в дальнейшем войны не только регионального масштаба.
