В кризисе, связанном с ядерной программой Ирана, наступает кульминационный момент. И поскольку ставка очень велика, используются все возможные уловки. Так, заявление иранцев, сделанное в прошедшее воскресенье, будто достигнута принципиальная договоренность по вопросу обогащения урана, оказалось не только преждевременным, оно было целенаправленной уловкой для создания соответствующей атмосферы. Помимо этого эпизод показывает, на какой риск идет Запад, отдавая решение проблемы на откуп только Москве. Поскольку существует опасность, что Москва, в конечном счете, пойдет на компромисс, в частности, внешне приемлемый, но позволяющий иранцам продолжать совершенствовать ядерную технику для строительства бомбы.
Россия с начала конфликта мечется между двумя полюсами. С одной стороны, Москва тоже не заинтересована в том, чтобы Иран стал обладателем ядерного оружия, и не хочет вступать в конфликт с Западом. С другой стороны, она заинтересована в дальнейшей продаже Ирану ядерной техники и российского оружия. Антизападный лагерь во внешнеполитической элите России подумывает о том, чтобы сделать Иран стратегическим партнером в регионе.
Скорая дипломатическая реабилитация движения ХАМАС, а также продажа современной ракетной техники Сирии - еще один пример. В данном случае видится попытка Москвы занять на Ближнем и Среднем Востоке прежнюю антагонистическую позицию и снова стать покровителем антизападных режимов. Ради справедливости надо сказать, что в принципе говорить о том, что Россия берет на вооружение советский пример, пока нельзя. Но история с Ираном будет показательной в том плане, станет ли влияние Москвы вкладом в будущее урегулирование проблем или же оно будет помехой этому.
Было иллюзией думать, что намеченная Владимиром Путиным и его соратниками из КГБ реставрация во внутренней политике останется без последствий для внешней политики России.
Прежнее стремление к великодержавию было столь же очевидным в газовом споре с Украиной, как и в отношении Москвы к "замороженным конфликтам", например в Причерноморском регионе. Ядерные переговоры с Ираном становятся в результате лакмусовой бумажкой двойного назначения. По ней можно будет в одинаковой мере судить и о готовности мулл к жесткому конфликту с мировым сообществом, и о будущем курсе российской внешней политики.
