Чем ближе подступает дата 26 марта, тем большее возбуждение охватывает политический класс как Украины, так и России. С первым все более-менее понятно: для него это своего рода момент истины. В этот день страна будет выбирать свою вертикаль и горизонталь, то есть определит место во власти каждого, за исключением Президента. Что же до нашего, российского политбомонда, то он уже привык воспринимать все происходящее в Украине как личную драму. Вот и сейчас наши политологи пристально вглядываются в рейтинги, ловят каждое слово украинских партийных лидеров, раскладывают пасьянсы всевозможных коалиций. То есть опять, как и два с лишним года назад, создают устойчивое ощущение, что речь идет о российской внутренней проблеме.
Почему так происходит? Многие в Украине воспринимают это как проявление 'имперского сознания', как стремление подчинить украинское государство. Ответ действительно надо искать в области психологии, но здесь мы имеем дело с совершенно иным явлением. Есть две причины, одна из которых имеет цивилизационную, а другая - конъюнктурную подоплеку. Во-первых, невозможно никаким образом изъять из исторической памяти тот факт, что Украина является колыбелью русского народа, откуда он начал заселять огромные пространства до Ледовитого океана на Севере и Тихого на Востоке. Поэтому все, что происходит в ныне суверенной стране, для россиян, связанных с нею кровными, а зачастую родственным узами, всегда будет 'не-чужим'. А во-вторых, политическая жизнь нынешней Украины настолько многообразна и непредсказуема, что она просто не может не привлечь интереса для любого, кто посвятил себя искусству политики.
Действительно, противоречия между различными группами украинской политической элиты - весьма серьезные. Уровень недоверия, изощренность интриг и накал страстей также впечатляют. Желающие могут ставить на тотализаторе по поводу того, кто окажется победителем и как распределятся призовые места. Но уже сейчас очевидно, что в будущей Верховной Раде ни у одной из участвующих в гонке партий не будет контрольного пакета. И, таким образом, конфигурация власти станет предметом сложного торга и формирования коалиции. А у тех, кто окажется в оппозиции, будет блокирующий пакет и неформальное право вето на судьбоносные для Украины решения.
Для России с ее необъятной территорией, с ее Кавказом и укоренившейся привычкой решать споры мордобитием такая ситуация была бы смерти подобна. Собственно, она таковой и была - совсем недавно, в 1998-99 гг., когда на фоне дефолта и отвалившейся Чечни в воздухе опять отчетливо запахло гражданской войной. Россия преодолела этот кризис - через жесткую централизацию власти, консолидацию элиты, через вторую чеченскую войну.
В Украине все ровным счетом наоборот. Здесь как раз попытка одной силы сломать всех об колено, установить свой порядок и навязать свою волю - чревата самыми печальными последствиями для молодого государства. Поэтому плюралистичность политической системы, заставляющая элиту искать консенсус в принципиальных вопросах - это не слабость Украины, а спасение. И набирающая вес системная оппозиция в лице партии Януковича, которая на Востоке и Юге страны как была, так осталась властью, и 'Наша Украина', традиционно опирающаяся на Запад и Центр, и конкурирующая с ней Юлия Тимошенко, собирающая протестные голоса по всей стране, и борющиеся за левого избирателя КПУ и Соцпартия, даже 'Пора' и блок Витренко, - все эти политические течения имеют идеологически отстроенную социальную базу, и, следовательно, представляют народ Украины.
Сейчас в Москве и Киеве на многочисленных круглых столах в качестве темы выносится пафосный вопрос: 'Что сулят выборы 26 марта для российско-украинских отношений?'.
Уверен: ничего такого, что вкладывается инициаторами мероприятий в этот вопрос, они не сулят. Как бы ни сложилась мозаика новой Рады, не будет ни апокалипсиса, ни идиллии. Хочу заметить, что серьезные проблемы в наших отношениях существовали до декабря 2004 г. - достаточно вспомнить эпопею вокруг косы Тузла, когда наши пограничники смотрели друг на друга через прорезь прицела. И программа полномасштабного вступления Украины в НАТО была принята за шесть лет до Майдана.
И нынешняя Конституция Украины, предусматривающая существование лишь одного государственного языка, была принята задолго до того, как в политическом лексиконе появился термин 'оранжевый'. Поэтому важнейшим и принцпиальнейшим для здравомыслящих людей является не текущая внутриукраинская конъюнктура, а содержание наших отношений. Сверхзадача для политиков наших стран - сделать так, чтобы содержание было выше любой конъюнктуры. Но для того, чтобы пойти по этому пути, надо для начала хотя бы успокоиться и посмотреть на все глазами трезвого человека.
'Домайданные' времена оставили нам в наследство договор, который помпезно называется 'О дружбе, сотрудничестве и стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Украиной'. За 15 лет в архивах наших внешнеполитических ведомств накопилось немало подобных деклараций, меморандумов и протоколов. Увы, буква этих документов разительно отличается от духа отношений, которые мы имеем на практике. Конфликт вокруг поставок газа, который, как выяснилось на третий день так называемой 'газовой войны', яйца выеденного не стоил, - лучшее тому подтверждение.
Между тем трудно придумать более емкое определение отношений, в которых объективно заинтересованы и Украина, и Россия, чем то, что вынесено в титул Большого договора. Общий интерес заключается в обеспечении конкурентоспособности наших государств в мире, где выживает сильнейший. По сути, речь идет о том, чтобы обрести и отстоять подлинный суверенитет, к которому наши страны пока лишь стремятся. Так исторически сложилось, что сделать это друг без друга будет гораздо сложнее, чем вместе. Это хорошо видно на примере уже упомянутой газовой эпопеи: Россия, являясь крупнейшим экспортером природного газа, кровно заинтересована в стабильных отношениях с Украиной как с крупнейшим его транзитером для Европы. Точно также и Украина, чья промышленность завязана на российские энергоресурсы, просто не выдержит ценовых войн.
Решить непростую задачу формирования отношений в духе дружбы, сотрудничества и стратегического партнерства гораздо сложнее, чем чесать языком о 'геополитическом позиционировании'. Но решение существует, и оно лежит, прежде всего, в сфере экономики. Я по-прежнему не вижу иного выхода, кроме как развивать разноуровневую интеграцию хозяйствующих субъектов Росси и Украины, поощрять кооперацию производств, осуществлять совместные проекты, направленные на увеличение национальных богатств, и в конечном счете - благосостояния наших народов.
Открою небольшой секрет: Национальная резервная корпорация, к созданию которой я имею отношение, вместе со своими украинскими партнерами уже много лет занимается этой работой в Украине. Мы не ноем о потерянном славном прошлом, а пытаемся заложить основу благополучного будущего. Нам говорили, что инвестировать в Крым невозможно. А мы построили лучший в Крыму рекреационный комплекс 'Море' в Алуште. Каждый год там отдыхают сотни тысяч граждан как России, так и Украины. Мы и дальше будем строить там отели и аквапарки, несмотря на то, что свободная экономическая зона уже ликвидирована (честное слово, парадокс какой-то: польским предпринимателям, работавшим в аналогичной СЭЗ в Западной Украине, правительство пообещало вернуть потери. О наших убытках пока даже речи не идет). Мы построили лучшие офисные и жилые комплексы в Киеве, и хотели подарить первой столице государства русского фешенебельный комплекс на месте нынешней, позорящей облик города гостиницы 'Украина'. К сожалению, намерения вложить сотни миллионов долларов были поняты превратно, и мы мучаемся в судебных тяжбах со всеми возможными властными инстанциями.
Однако все злоключения, связанные с нашими попытками найти синтез российского капитала и украинских возможностей, не поколебали нашу веру в то, что результат будет найден. Сегодня мы помогаем реализовать совместные проекты в авиапроме, разрабатываем программы доступного жилья. В России у нас есть опыт строительства каркасно-модульных индивидуальных домов по цене средней иномарки - тех самых, что позволили успешно решить жилищную проблему в Северной Европе и Америке. Мы хотим распространить этот опыт на Украину. Более того - Национальный резервный банк готовит специальные ипотечные программы, которые позволят семьям, имеющим даже низкий доход, приобретать такие дома.
Наконец, самый болезненный, 'гуманитарный' аспект. У меня есть хороший рецепт для всех российских политиков, причитающих о русском языке и культуре в Украине: не надо плакать, надо делать хоть что-нибудь. Стройте русские школы, открывайте русские культурные центры, как это делаем мы. Глупо думать, что этим будет озабочено Украинское государство, только-только ищущее свою идентичность. Вот вам пример: НРК выделила более 10 млн. евро на воссоздание Музея-театра Чехова в Ялте и возведение 65-метрового Храма Покрова Пресвятой Богородицы в Алуште.
Поэтому когда спрашивают, кого Лебедев поддерживает на выборах в Украине, я отвечаю: я не поддерживаю никого, так как считаю подобную поддержку со стороны гражданина России контрпродуктивной и противоречащей принципу невмешательства во внутренние дела (кстати, тот же самый подход, вопреки многочисленным слухам, я исповедовал в 2004 г.). Но я бы хотел, чтобы в результате выборов к власти в Украине пришли люди, которые озабочены не идеологическими склоками, а проблемами обеспечения населения доступным жильем, развитием высокотехнологичных производств, транспортной инфраструктуры, сельского хозяйства и т.п. Такие люди есть практически в большинстве партий, претендующих на влияние в будущей Верховной Раде и местных органах власти. Я всем им совершенно искренне симпатизирую, и надеюсь, что именно эта неформальная партия станет победителем 26 марта.
Александр ЛЕБЕДЕВ - депутат Госдумы РФ
N39, субота, 11 березня 2006
