Слободана Милошевича (Slobodan Milosevic) одно время считали жестким, беспощадным и прозорливым сербским националистом, который, тем не менее, сотрудничал с Западом в поисках разумных решений, если только ему оказывалось уважение. В действительности он был осторожным политическим оппортунистом, который менял свои идеологические воззрения в угоду политической необходимости, который отступал перед военной или дипломатической твердостью и который проиграл каждый крупный конфликт, начатый им самим.
Он был лисом, выдававшим себя за льва, но при этом неумным лисом. И он сумел продержаться так долго только потому, что гончие постоянно преследовали собственный хвост - благодаря непрерывно менявшейся одержимости Запада стабильностью, признанными границами, этническим национализмом, многонациональностью и международным правосудием.
Подобно большинству диктаторов, Милошевич был в действительности циничным поклонником власти. Он стал националистом после того, как в течение многих лет являлся ортодоксальным югославским коммунистом, потому что коммунизм потерпел неудачу, и аппаратчикам вроде него для легитимизации своей власти нужна была новая идеология. Такой идеологией для него стал сербский национализм.
В 1987 году он выступил с речью, в которой заявил сокращавшемуся сербскому меньшинству в Косово, что не допустит, чтобы албанское большинство отняло у них их историческую центральную провинцию. В одночасье он стал героем сербских националистов. Не прошло и 2 лет, как он стал президентом Сербии и реальной силой в Югославии, которая шла к своему краху. Первый вклад в длительный постюгославский кризис внесли в 1991 году Словения и Хорватия, объявившие о своей независимости.
Запад, соответственно, сделал первую из трех крупных ошибок в отношениях с Милошевичем. Стремясь сохранить стабильность и существовавшие границы, а также не допустить этнического национализма, государственный секретарь США Джеймс Бейкер (James Baker) отреагировал на декларации о независимости своим знаменитым заявлением, сказав: "В этой борьбе мы не участвуем".
Милошевич воспринял это заявление как зеленый свет от Запада и попытался силой помешать уходу Хорватии и Словении. Он проиграл эти первые конфликты, когда, в числе прочих проблем, матери югославских новобранцев (проявив большую твердость характера, чем западные лидеры) высказали несогласие с тем, что их сынов используют в качестве пушечного мяса.
Вторая ошибка была допущена в Боснийской войне: это отношение к Милошевичу как к потенциальному миротворцу. Хотя Милошевич тайно поддерживал кампанию боснийских сербов по проведению этнических чисток боснийских мусульман, целый ряд западных эмиссаров относились к нему как к "ключевой фигуре" для мирного разрешения конфликта. Они надеялись, что он "доставит" боснийских сербов к столу переговоров в обмен на обещания мусульманской территории.
Бывший британский министр иностранных дел Дэвид Оуэн (David Owen) даже имел заблуждение, что Милошевич "ведет Сербию обратно в европейскую семью", преодолевая сопротивление "жестких правых" в Сербии.
Не удивительно, что та война тянулась до тех пор, пока массовые убийства мусульман в Сребренице в 1995 году не подвигли Соединенные Штаты на проведение гораздо более жесткой политики в отношении своих сопротивляющихся союзников.
Посланник Билла Клинтона (Bill Clinton) Ричард Холбрук (Richard Holbrooke) отказался от прежней бесполезной западной политики делать все дела через Милошевича и нанес сербам ранее "невозможные" поражения с помощью воздушной мощи США и военной поддержки хорватской армии. И когда Великая Сербия стала сокращаться в размерах, Милошевич быстро перекрасился в миротворца. Он привел боснийских сербов на Дейтонскую конференцию и помог г-ну Холбруку принудить их к отказу от предыдущих территориальных завоеваний в соглашении, обеспечившем Боснии ту самую независимость, которую Милошевич пытался сокрушить.
Третья ошибка заключалась в ответе Запада на приход югославской армии в Косово для проведения этнических зачисток провинции от албанцев в 1998-99 годах. Запад начал имеющую большое значение войну с целью свержения диктатора, развязавшего на Балканах четыре войны и представлявшего собой угрозу в данном регионе. Однако г-н Клинтон и премьер-министр Великобритании Тони Блэр (Tony Blair) "завернули" ее в обертку либеральных оправданий, преподнося ее как "гуманитарное вмешательство" в целях борьбы с этническим национализмом и защиты концепции многонационального государства.
Для подкрепления этих фраз они начали массовые бомбардировки элементов сербской инфраструктуры. Эта необычная для Запада твердость загнала Милошевича в угол. Он вернулся к своему прежнему политическому образу славянофила для того, чтобы получить поддержку России. Но самое большее, на что была согласна Россия при Борисе Ельцине, это помочь ему в переговорах по уходу из Косово и завершению конфликта.
Однако эта победа НАТО была скомпрометирована тем, что ее война за многонациональность закончилась значительным усилением этнической националистической Освободительной армии Косово и этническими чистками в отношении сербов со стороны косовских албанцев. И Босния, и Косово продолжают оставаться протекторатами НАТО и продолжают представлять собой нерешенную политическую проблему.
Однако все эти неприятные события произошли слишком поздно с точки зрения Милошевича. Уход из Косово подорвал остатки веры в него как в сербского националиста и как в сильного лидера. Он потерял власть вскоре после того, как была раскрыта его попытка фальсифицировать результаты очередных выборов.
После того, как Милошевич потерял власть, он потерял и ауру жесткого политического провидца, которая так впечатляла его западных собеседников-почитателей. Его стали избегать.
Русские не предоставили ему убежище. И единственным поводом для дискуссий в Сербии был лишь вопрос: следует ли его судить в сербском суде или в Гаагском международном трибунале по бывшей Югославии.
Возможно, после этого Запад совершил четвертую ошибку: не дал сербам судить Милошевича в Белграде. Это позволило бы провести быстрый законный процесс, стало бы признанием того, что Сербия восстановила демократическое верховенство закона, изгнало бы сербских духов ультранационализма и стало бы началом восстановления отношений этой страны с Западом. Вместо всего этого те же самые западные правительства и организации, которые хотели установить многонациональность в Косово, захотели также установить принцип, по которому даже главы государств, подозреваемые в совершении военных преступлений, должны в будущем представать перед международным судом.
Совершенно не обязательно, что подобный правовой режим будет снижать количество преступлений против человечности, как на это надеются его сторонники. Хелен Коббан (Helena Cobban) отмечает в текущем номере журнала "Foreign Policy", что аресты войсками НАТО военных преступников в Боснии не удержали Милошевича от развязывания войны в Косово. Угрозы привлечь его к суду ни к чему не привели. И все же Запад оказал огромное давление на новое демократическое правительство Сербии с тем, чтобы оно выдало своего бывшего тюремщика. В результате четыре года назад он оказался в тюрьме в Голландии.
У Нюрнбергского трибунала ушло 11 месяцев на суд над 22-я подсудимыми нацистами. Милошевич спустя четыре года только начал защищать себя. Южноафриканской Комиссии правды и примирения понадобилось менее 4300 долларов США на рассмотрение каждой из 7116 амнистий. Расходы на суд над Милошевичем достигли десятков, если не сотен миллионов долларов. За пределами Сербии практически все потеряли к нему интерес. Однако отважные выступления Милошевича в суде, передаваемые в Сербии по телевидению, способствовали распространению обвинений в лицемерии, выдвигаемых им против Запада, раздували угольки ультранационализма и постоянно препятствовали улучшению отношений с Западом. Его смерть стала дипломатическим благословением, пусть даже она и лишает его жертв справедливого удовлетворения в виде обвинительного приговора.
Насколько это действительно важно? Познакомьтесь с мнением Ричарда Холбрука, одного из немногих западных политиков, которым Милошевичу не удалось манипулировать: "Это человек, когда-то руководивший Югославией, начавший четыре войны, проигравший их, ставший свидетелем сокращения подконтрольных ему территорий, изгнанный из власти в ходе народного восстания в 2000 году, доставленный на вертолете в Гаагу в 2001 году и проведший остаток своей жизни в обитой войлоком камере без надежды снова увидеть когда либо дневной свет".
Каким бы ни мог быть приговор Международного трибунала по бывшей Югославии, приговор, вынесенный Милошевичу историей, очевиден - и ужасен. К сожалению, такой приговор вряд ли будет вынесен большинству западных государственных деятелей, имевших с ним дело.
Джон О'Салливан - редактор журнала "National Review", ведущий научный сотрудник Хадсоновского института
