Смерть Слободана Милошевича (Slobodan Milosevic) должна ознаменовать конец и начало. Конец длительного периода, когда Европа, состоявшая из многоэтнических империй, претерпела кровавую трансформацию в Европу, состоящую из государств-наций, в большинстве своем с четким этническим большинством. Начало периода, когда суверенитет таких государств-наций более не является абсолютным, и правители знают, что беспристрастный международный суд призовет их к ответу за преступления, совершенные ими против собственного народа или против своих соседей.
Сперва о конце. Как отметил антрополог Эрнест Геллнер (Ernest Gellner), глядя на исторические карты Европы с отмеченными разным цветом этническими общинами, картина Кокошки (Kokoschka) стала картиной Модильяни (Modigliani). Вместо бесконечной смеси разных оттенков мы имеем более или менее определенные участки одного цвета. Милошевич был всего лишь самым последним в длинном ряду европейских лидеров, которые, руководствуясь целым рядом мотивов, вели свои страны к этому этническому разъединению через войны, дипломатию, этнические чистки и большое кровопролитие.
В Европе все еще сохраняются значительные уголки Кокошки, которые вселяют в нас тревоги и надежды. Косово, где начинались и кончались войны Милошевича за югославское наследие, теперь готовится к переговорам о своем окончательном статусе. В Восточной Европе все еще имеются Молдавия и Рутения (Закарпатская Украина - прим. пер.), а также этнически перемешанные уголки Российской Федерации и Кавказа. Даже в Западной Европе идут споры вокруг Страны Басков и Каталонии, Валлонии и Фландрии, Ирландии и Корсики. В некоторых из этих мест мы до самого недавнего времени наблюдали националистический терроризм (организации Eta, IRA, KLA). Во всех из них можно слышать старые националистические высказывания: "Почему мы должны быть меньшинством в вашей стране, когда вы можете быть меньшинством в нашей?". Тем не менее, трансформация Кокошки в Модильяни продвинулась очень далеко. А давление на этнических националистов в пользу того, чтобы они добивались своих целей мирными путями, усилилось отчасти благодаря увеличению числа таких органов, как Европейский Союз (ЕС), Организация Североатлантического договора (НАТО), Совет Европы и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
Таким образом, имеются определенные основания надеяться, что балканские войны 1990-х годов были последним большим взрывом страстей насильственной этно-националистической политики, которые, эпизодически случаясь на протяжении более сотни лет, привели к распаду Оттоманской, Австро-Венгерской, Германской и (в определенной мере) Российской империй. Милошевич был тем отдельно взятым политиком, который несет наибольшую ответственность за этот балканский взрыв страстей, но он не был единственным. Хорватия Франьо Туджмана (Franjo Tudjman), подобно Австрии после 1945 года, сумела ускользнуть от той меры ответственности, которую она заслуживала. Боснияки - мусульманские или постмусульманские боснийцы - были, несомненно, главными жертвами как сербской, так и хорватской агрессии, но они тоже не всегда были белее белого. Албанские косовары были тоже жертвами, но они прибегли к насилию во имя своего дела.
Поэтому никто не хочет сказать, что Милошевич был единственным "плохим парнем" в этой драке. И, конечно же, не Карла Дель Понте (Carla del Ponte), главный обвинитель Гаагского трибунала. Одним из успехов последних месяцев стало то, что удалось убедить Хорватию выдать Гааге обвиняемого в военных преступлениях Анте Готовину (Ante Gotovina); ЕС сделал это условием продолжения переговоров о вступлении Хорватии в этот союз. А сейчас ЕС вполне правильно блокирует путь к вступлению в союз Сербии, пока та не найдет и не передаст Гааге лидеров боснийских сербов Радована Караджича (Radovan Karadzic) и Ратко Младича (Ratko Mladic). Босниякские и косоварские боевики тоже должны предстать перед судом.
Деятельность трибунала далека от совершенства. Было ошибкой сводить все обвинения против Милошевича в одно огромное дело. Тот факт, что к настоящему времени в заключении в Гааге умерли уже четверо сербов, и что Милошевич, по всей видимости, принимал лекарства, которые не были ему прописаны его назначенными против его воли докторами, заставляет говорить о том, что режим безопасности был нестрогим. Кажется странным также то, что Рамуша Харадиная (Ramush Haradinaj), бывшего командующего Армией освобождения Косово и в течение короткого времени премьер-министра Косово, выпустили на свободу под залог и разрешили ему участвовать в общественной жизни в Косово, в то время как ему предъявлены обвинения в военных преступлениях. Это создает впечатление двойных стандартов.
В более широком плане, по-прежнему не приносит удовлетворения тот факт, что Гаагский трибунал был создан только после того, как в бывшей Югославии произошли некоторые из самых страшных зверств, и занимается только одной (бывшей) страной. Это придает достоверности тем упрекам в "политическом правосудии", или "в правосудии победителей", которые всегда возникают на судебных процессах по делу свергнутых политических лидеров, будь то нацистские руководители, которых судили в Нюрнберге, Эрих Хоннекер (Erich Honecker), Аугусто Пиночет (Augusto Pinochet) или, в самое последнее время, Саддам Хусейн (Saddam Hussein).
И все-таки это также и начало. И у нас уже есть нечто более хорошее: Международный уголовный суд, тоже размещающийся в Гааге. Он начал работать в 2002 году, и более 100 государств ратифицировали его статус, который предусматривает рассмотрение дел о геноциде, военных преступлениях и преступлениях против человечества. (Предполагается, что этому суду будут подсудны также преступления в форме международной агрессии, после того, как этот вид преступлений получит должное определение - очень трудная задача и нечто такое, чего давно уже не удается сделать международным юристам.) Международный уголовный суд имеет канадского президента, ганского и боливийского вице-президентов и аргентинского главного обвинителя. Он рассматривает дела о преступлениях в Уганде, Конго и Дарфуре и он выдал свои первые ордера на арест руководителей "Армии сопротивления Господа" (Lord's Resistance Army) в Уганде. Короче говоря, это серьезная попытка оправдаться от обвинений в двойных стандартах и в ретроспективном политическом правосудии посредством создания транспарентного, беспристрастного, подлинно интернационального суда, руководствующегося только тем международным правом, которое действовало на момент совершения преступлений.
У Международного уголовного суда много серьезных проблем. Его статус разрешает ему действовать только в том случае, если сами государства "не желают или не способны искренне расследовать или преследовать в судебном порядке". Как результат, такие гангстерские государства, как Судан, могут делать вид, что они готовы и способны. Что еще хуже, некоторые из самых больших и самых могущественных стран не поддержали создание Международного уголовного суда, предпочитая вместо этого держаться за более старый стиль национального суверенитета. Бойкотируют этот суд Россия, Китай и США. США в своем неприятии пошли еще дальше. Они оказывают давление на ряд подписавших Договор о Международном уголовном суде государств с тем, чтобы те согласились подписать с Америкой двусторонние соглашения об исключении определенных правонарушений из юрисдикции Международного уголовного суда с целью защитить от уголовного преследования американских граждан. Это неуважение к Международному уголовному суду со стороны страны, которая с 1945 года больше всех других помогала в строительстве всего здания международного права.
Международный уголовный суд - лучший из тех международных судебных органов, которые у нас есть, чтобы рассматривать новые зверства в стиле Милошевича - самый лучший, какой только когда-либо существовал в мире - и нам нужно и дальше призывать США к тому, чтобы они соответствовали собственным лучшим традициям. Администрация Буша (George W. Bush), безусловно, на это не пойдет. Президент Клинтон (Clinton) подписал договор об образовании Международного уголовного суда в последние часы своего президентства, хотя он очень хорошо знал, что его преемник и Конгресс США не ратифицируют этот договор. Возможно следующий президент Клинтон (если это будет г-жа Клинтон) попытается дать этому делу новый старт.
Этот тот суд, который нам следует в будущем именовать "Гаага". Когда он будет, всем тиранам на всей планете нужно будет знать, что национальный суверенитет не дает им права совершать в границах собственного государства любые злодеяния, какие только взбредут им в голову. Есть пределы. Каждый Макбет (Macbeth) наших дней должен слышать шепот ходящего вокруг него призрака Банко (Banquo): "Помни Гаагу".
