Как и у российского двуглавого орла, у Владимира Путина два лица, и за последнее время он успел показать и то, и другое. На проведенной на прошлой неделе в Москве встрече министров энергетики стран 'Группы Восьми' президент России показывал свою 'западную' сторону - представил Россию надежным энергетическим партнером и на фоне капитанов демократического, промышленно развитого мира успешно играл в лидера настоящей сверхдержавы. А на этой неделе ему предстоит поездка в Пекин, где ожидается укрепление все расширяющегося партнерства с Китаем, второй быстро растущей азиатской страной авторитарного капитализма. Путин подпишет договоры о строительстве нефтепроводов, продаже современных вооружений и ядерных реакторов, а также соглашения в сфере безопасности, сильно напоминающие старые времена советско-китайской дружбы.
Путин явно упивается тем, что у него - как и у России - вдруг появилась возможность влиять на окружающие события. Однако в связи с его визитом в Китай возникает весьма интересный вопрос: какая из двух стран - на самом деле сверхдержава? С первого взгляда, приз явно достается России, поскольку она с выгодой для себя играет на энергетическом голоде и Востока, и Запада. Имея солидный запас доходов от экспорта нефти, Москва в последнее время ведет политику с уверенностью, которой в ее действиях не было со времен распада Советского Союза: активно участвует в процессах в Иране и на Ближнем Востоке, использует нефть и газ в качестве политического оружия против своих соседей в Восточной (и, кстати, Западной тоже) Европе и жестко усиливает контроль над своим ближним зарубежьем - от Беларуси до Узбекистана.
Но на Восток Москва, хотя дела ее вроде бы идут в гору, смотрит со страхом: реальность ведь заключается в том, что Китай, уже давно обошедший Россию в экономическом отношении, поднимается и в военном - в чем не последнюю роль играет тот факт, что каждый год он покупает на 5 миллиардов долларов высокотехнологичного российского оружия. Да, Россия сейчас купается в нефтедолларах, но у Китая профицит торгового баланса еще выше, причем настолько, что китайские инвестиции грозят затопить больную российскую экономику, особенно в нищих, но стратегически важных регионах российского Дальнего Востока. Да, именно Путин пригласил на саммит 'Большой восьмерки' в Москве Китай - несмотря на тщетные возражения других членов клуба. Но, если взглянуть правде в глаза, то именно Китай, по объему экономики занимающий не двенадцатое, как Россия, соседствующая в этом списке с Мексикой, а четвертое место в мире, имеет больше оснований претендовать на место за самым высоким столом мира. Как выразился Дмитрий Тренин, директор исследовательских программ московского Фонда Карнеги (Carnegie Fund), 'Россия перестает играть роль 'младшего брата' Соединенных Штатов, но начинает играть роль 'младшего брата' Китая'.
Нигде растущее господство Китая так не бросается в глаза, как в Сибири - по площади она больше всего Китая, но населена всего тридцатью миллионами россиян. Китайские товары везде. Владелец новой гостиницы в Новосибирске даже не может найти у себя хотя бы одну вещь, от розеток в стенах до кроватей и мебели в номерах - которая не была бы китайского производства. Вскоре жители города и на работу начнут ездить на китайских автобусах; на рынках Хабаровска русские бабушки, до хрипоты торгующиеся с продавцами-китайцами, уже знают, как называются по-китайски все овощи.
- Все, что у нас есть - из Китая: посуда, кожа, даже мясо, которое мы едим - все из Китая, - утверждает Вячеслав Илюхин, глава строительного отдела новосибирской мэрии. - Сибирь становится китайской.
И ведь Сибирь - это далеко не только рынок для китайских товаров. В Сибири сосредоточены огромные запасы нефти и газа, и поэтому она - еще и идеальный бензобак для двигателя китайского роста. В марте Путин уже напоминал чиновникам о необходимости ускорить строительство нефтепровода из Восточной Сибири к побережью Тихого Океана длиной в 4100 километров и стоимостью в 11,5 миллиарда долларов, по которому в Китай и Японию после его вывода на проектную мощность будет перекачиваться 1,6 миллиона баррелей нефти в сутки. А российская государственная энергетическая компания 'Единые энергосистемы' для того, чтобы выйти на рынок электроэнергии Китая, составляющий 40 миллиардов киловатт-часов ежегодно, планирует вложить в строительство четырех гигантских гидроэлектростанций на восточносибирских реках Алдан, Учур и Тимптон 8,2 миллиарда долларов.
Казалось бы, быстрый рост энергетических потребностей Китая обещает России невиданные выгоды. Однако на деле все как раз наоборот. Действительно, в том, что Китаю нужны российские природные ресурсы, сомневаться не приходится. По некоторым оценкам, к 2011 году спрос на энергоносители в Китае - как и на такие ресурсы, как лес и алюминий - на 20 процентов будет удовлетворяться за счет России. Однако Китай работает над формированием и других источников поставок - в частности, по нефти это Казахстан и Иран. Китайские компании покупают железнорудные предприятия в Австралии; китайская компания интересуется покупкой Noranda, канадского производителя никеля и цинка. Китай не собирается впадать в критическую зависимость от России, а Россия уже становится зависима от Китая, куда, по некоторым оценкам, к 2015 году будет уходить до половины всех российских энергоносителей.
А тем временем китайцы захватывают все новые российские активы. Сибирь - мозговой центр научно-технического потенциала, причем явно не загруженный работой, и китайцы уже активно занимаются скупкой этих мозгов. Для примера возьмем Академгородок, возникший в советское время близ Новосибирска. Здесь расположено 52 научных института и проживает 18 тысяч ученых, из которых шесть лауреатов Нобелевской премии. И уже сейчас, по подсчетам члена городского совета Новосибирска Александра Люлько, 80 процентов доходов Академгородка - китайского происхождения. После многих лет постсоветского периода, когда казалось, что об ученых все вообще забыли, сегодня они с радостью выполняют любые заказы китайцев - делают и аэродинамические трубы, и анализаторы почвы, и лазеры, и лаборатории анализа ДНК, и ускорители электронов.
- На Западе опасаются продавать свои технологии китайцам, вот те и идут к нам, - объясняет Василий Арешенко, руководитель отдела международных связей Сибирского отделения Российской Академии наук. - Наше собственное правительство не придает науке большого значения, так что китайские деньги нам нужны.
Московские политики уже давно говорят о том, чтобы сделать Новосибирск центром интеллектуальной экономики, какие есть, например, в Индии. Но пока московские слова остаются словами, а на деле российская наука возрождается на китайские средства. Красноярский институт солнечно-земной физики (так в тексте. Институт солнечно-земной физики СО РАН находится в Иркутской области - прим. перев.), например, сформировал совместное предприятие с китайским Центром космических исследований (в тексте - Center of Space Science; полное название - Chinese Center of Space Science and Applied Research (CSSAR) - прим. перев.). Новосибирский Институт точной электроники сегодня делает высокоэнергетические лазеры совместно с Шэньянским технологическим институтом (Shenyan Technological Institute). В прошлом году Академгородок с блокнотами в руках посетило более четырехсот китайских ученых.
- У Китая огромный интерес в освоении новых технологий, - говорит Василий Фомин, директор Института теоретической и прикладной механики, также расположенного в Академгородке. - Нам говорят: дайте нам ученого, который заработает для нас Нобелевскую премию, и мы сделаем для вас все что угодно.
Многих в России - в особенности в далекой Москве - это совсем не устраивает. Русские выросли на исторических учебниках, в которых рассказывается, как в тринадцатом веке страну завоевали монгольские орды, пришедшие с востока, поэтому сегодня их немало беспокоит приток денег, товаров и людей из Китая. Их беспокоит, что сегодня в Китай продаются технологии, благодаря которым тот может сам создать собственный технологический комплекс. Как говорит Василий Фомин, 'много лет назад мы учили китайцев собирать автомобили, а сейчас они продают китайские автомобили нам'.
Немало в России и менее рациональных страхов, связанных с возможным господством Китая. Месяц назад российская националистическая партия 'Родина' предложила законопроект, по которому число иностранных торговцев на российских рынках (читай: кавказцев и китайцев) можно было бы ограничивать. Этот законопроект вряд ли пройдет, но по нему видно, насколько глубоко протекают подводные течения ксенофобии. Лидер 'Родины' Дмитрий Рогозин неоднократно обвинял китайцев в том, что они стремятся исподтишка захватить Сибирь, используя для этого если не силу, так демографию, и требовал принять новые законы, которые позволили бы России 'восстановить контроль над своими границами' - в частности, остановить поток китайских мигрантов, которых в России живет уже почти полмиллиона. Русским необходимо создавать стимулы к тому, чтобы они жили в приграничных районах, говорит Рогозин, и чтобы было что противопоставить китайской 'угрозе матушке-России'.
В своем страхе перед 'желтой опасностью' Рогозин не одинок. В Новосибирске местные политики яростно сопротивляются проекту продажи ста гектаров земли на окраинах города под строительство китайского торгового центра за 1,6 миллиарда долларов.
- Новосибирск станет наполовину китайским, - негодует Илюхин. - Власти слепы, они не видят, что мы продаем часть нашей родины.
Эти опасения разделяют даже некоторые из высших чиновников Кремля. Китайским компаниям не дают приобретать стратегические нефтегазовые активы. Последний пример тому - декабрь прошлого года, когда корпорация China National Offshore Oil Corp. пробовала приобрести остатки бывшей нефтяной империи "ЮКОСа". А меньше месяца назад еще одна китайская компания Sinopec Group, крупнейшая в Азии по объемам нефтепереработки, выразила интерес в приобретении 'Удмуртнефти', дочернего предприятия частной компании 'ТНК-ВР' - и, похоже, так же, как и ее предшественницы, останется ни с чем. Когда западные гиганты типа ВР покупают средние российские компании типа 'ТНК', Кремль смотрит на это вроде бы спокойно. Когда же речь заходит о китайцах, ответ у Кремля один, и он отрицательный. То есть понятно, что Путину деньги китайцев нужны, но не за счет передачи Пекину контроля над российскими активами.
Внутри Кремля не утихает глубокий конфликт мнений о возвышении восточного партнера. Несмотря на все опасения, русские стратеги, до сих пор не отошедшие от потери своей страной статуса сверхдержавы, все еще мечтают о создании паназиатского альянса в качестве противовеса гегемонии Соединенных Штатов. По данным опроса, который в прошлом году провела либеральная радиостанция 'Эхо Москвы', 74 процента ее слушателей считают, что Россия должна сойтись в альянсе с Китаем против США. 'Вместе мы будем сильнее американцев', - написал на интернет-сайте радиостанции один посетитель, таким образом довольно точно выразив цели Кремля.
Недавно Путин начал всячески поднимать значимость Шанхайской организации сотрудничества, довольно небрежно сработанного оборонного альянса, в который кроме России и Китая входят страны Центральной Азии: Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан. Организация заявляет, что ее цель - сдерживать 'терроризм' в регионе, в частности исламских боевиков, угрожающих репрессивному, но лояльному Москве режиму в Узбекистане и провоцирующих беспорядки в китайской провинции Синьцзян, населенной по преимуществу мусульманами. Однако так же активно организация работает и на вытеснение Соединенных Штатов с военных баз в Центральной Азии, которые не устраивают ни Москву, ни Пекин. Кроме того, Путин уже давно пытается позиционировать Россию как державу в той же степени азиатскую, в какой и европейскую. Дошло до того, что Россия официально обратилась в Джакарту, где расположена штаб-квартира Ассоциации стран Юго-Восточной Азии, с просьбой принять ее в эту организацию.
- Москву раздражает критика с Запада, - утверждает Дмитрий Тренин, - и она ищет новых союзников на Востоке.
Регулярно обмениваясь визитами, Путин и председатель КНР Ху Цзиньтао (Hu Jintao) уже сформировали единый антиамериканский фронт по всем важнейшим дипломатическим вопросам - от Ирака до отношения к ядерным амбициям Ирана. Кроме этого, Ху, как заявил один российский дипломат, не имевший права высказываться официально, наверняка рассчитывает на основе взаимодействия с Россией добиваться от нее более твердой поддержки своих претензий на Тайвань. В мае прошлого года Ху и Путин завершили долгий пограничный спор: Путин согласился уступить Пекину 120 квадратных километров территории на российско-китайской границе, протяженность которой составляет 4300 километров. Так, медленно, но верно, Россию затягивает на экономическую и политическую орбиту Китая.
При этом близость к Пекину может породить не меньше проблем, чем удаленность от него. Даже во внутренней политике иногда кажется, что Россия вырывает листы из китайских учебников по авторитаризму - тут и зажимание свободы слова, и 'управляемая демократия', и усиление государственного контроля над экономикой. Со стремлением России получить признание на Западе - а это ясно видно по ее участию в таких организациях, как ВТО и 'Группа Восьми' - такая политика совсем не согласуется. Члены этих организаций начинают все громче задаваться вопросом, а заслуживает ли вообще Россия столь почетного места среди промышленно развитых демократических стран.
Так что положение России на самом деле весьма неудобное - ее раздирает между двумя полюсами, западным и восточным. Добрая воля Запада тает по мере того, как усиливается китайский экономико-политический вектор: Соединенные Штаты и Европа все более открыто критикуют Путина за отход от норм демократии и поддержку деспотических режимов вроде режима Александра Лукашенко в Беларуси. Может быть, Путин и достаточно умен, чтобы понимать опасность, исходящую с востока. Только друзья на Западе у России уже заканчиваются, и может оказаться так, что другого выбора, кроме как обернуться лицом к Китаю, у нее вообще не будет.
