Тбилиси, Грузия. Бывший президент Грузии Эдуард Шеварднадзе после своего свержения в ходе бескровной Революции роз в ноябре 2003 года живет в прежней роскоши в дипломатическом квартале Тбилиси. Как-то недавно утром, когда его дом еще купался в тени, он рассказывал мне о своей жизни, пробираясь через темные события недавнего грузинского прошлого к своей роли реформатора в последние годы существования Советского Союза.
В его имении стояла полная тишина, только где-то в дальней комнате слышались приглушенные голоса двух женщин, усаживавшихся за стол, чтобы позавтракать. Если не считать охраны и трех пожилых домработниц, Шеварднадзе живет один. Его 54-летняя жена, Нанули, умерла в октябре 2004 года и похоронена в саду. Мы сидели за низким столиком с напитками и фруктами в большой гостиной, стены которой были украшены картинами современных грузинских художников. Когда я спросил о них, он туманным взором уставился в картины. "Я в них не особенно разбираюсь, - пояснил он. - Коллекционировала живопись моя жена".
Мне Шеварднадзе запомнился совсем другим - в конце восьмидесятых он выделялся среди советской элиты непосредственностью, даже озорством. Так, на одном приеме он шутливо прервал приветственную речь посла США Джека Мэтлока, а затем оживленно беседовал с западными журналистами, которые раньше считали, что им крупно повезло, если кто-то из советских лидеров приближался к ним хотя бы на сто метров. Во время одной из таких бесед он неожиданно наклонился к нам и с вызовом осведомился, нет ли у нас вопросов по самой щекотливой проблеме тогдашней международной политики - афганской.
Он, разумеется, был тем человеком, который стоял за выводом советских войск из Афганистана в 1989 году, роспуском Организации Варшавского договора и широкими договорами о разоружении. В декабре 1990 года он разошелся с Михаилом Горбачевым, предупредив его о готовившемся государственном заговоре и отругав своего бывшего друга за пассивность. Во время нашей беседы он мельком затронул свою менее славную постсоветскую карьеру: президент независимой Республики Грузия, которая вскоре сползла к гражданской войне и коррупции, человек, который стал объектом трех кровавых покушений на убийство и который, по свидетельству большинства его врагов и некоторых его поклонников, ближе к концу своего правления не был способен контролировать даже ненасытность собственной семьи.
Сегодня, в свои 78, бывший глава государства уже не столь энергичен. Порой он путал даты, затем поправлялся - но прежнего остроумия Шеварднадзе не утратил. Он рассказал мне о том, как вскоре после прихода Горбачева во власть в 1985 году, когда их дружбе уже было более 20 лет, советский лидер вызвал его из Тбилиси, чтобы назначить министром иностранных дел. "Я был шокирован, - вспоминал Шеварднадзе, наливая себе коньяку, - Я бывал заграницей всего 3 раза в своей жизни: Португалия, Индия и еще какое-то место. Я им сказал, что не знаю даже, где находится Министерство иностранных дел (МИД)". (Горбачев прислал водителя, который знал, как туда проехать.)
Контакты нового министра иностранных дел с Соединенными Штатами были трудными: Рональд Рейган (Ronald Reagan) недвусмысленно дал понять, что беседует с представителями Страны Советов по долгу службы, а не ради удовольствия. Но американо-советские отношения потеплели после того, как Шеварднадзе - сам хороший рассказчик - был очарован казавшимся бесконечным запасом шуток президента США. "И вот на нашей последней встрече перед тем, как он оставил свой пост, я спросил его, где он нахватался всех этих шуток, - вспоминал Шеварднадзе. - Рейган стал очень тихим и серьезным, и я подумал: 'Что такое неправильное я сказал?' Наконец, он ответил: 'Знаете ли, с моей головой что-то происходит. Я могу помнить то, что случилось 30 лет назад, но ни за что не припомню, что произошло вчера'".
Спустя парочку лет Шеварднадзе навестил Рейгана в Калифорнии. "Он вышел ко мне подтянутым и здоровым, но его глаза были пустыми, - вспоминал Шеварднадзе. - 'Он Вас не узнает, - сказала Нэнси (Nancy). - Не обижайтесь, он не узнает никого, кроме меня'".
Самые отчаянные сражения происходили на родине, когда Горбачев и его команда пытались осуществить экономическую и политическую трансформацию Советского Союза, а Шеварднадзе планировал вывод войск из Афганистана. "Когда я объявил генералам, что мы уходим, воцарилась гробовая тишина, - сказал он. - Рядовые солдаты хотели уйти оттуда, но только не генералы. Они стали миллионерами, торгуя наркотиками и алмазами". Генералы никогда не простили ему этого ухода, сказал он.
В декабре 1990 года Шеварднадзе ошеломил весь мир своим внезапным уходом в отставку, когда он предупредил о неизбежной контрреволюции. Он в то время не представил каких-либо доказательств, но они, как он мне сказал, у него были. "Генералы, бывшие афганские командиры, концентрировали танки и войска в 100 км от Москвы", - сказал он. Отвечая на вопрос, откуда он это узнал, он снисходительно пояснил: "В системе МИД'а на меня работали 5000-6000 человек. Треть из них составляли сотрудники Комитета государственной безопасности. Я был очень хорошо информирован". Горбачев, однако, не хотел верить этой информации и в августе 1991 года, буквально накануне реального государственного переворота, поехал отдыхать. "Мы все знали, что они попытаются что-то предпринять, но он поехал на отдых", - сказал Шеварднадзе.
Во время неудачного путча Шеварднадзе поддерживал Бориса Ельцина, но их альянс быстро расстроился. Оказавшись снова в Грузии, Шеварднадзе проявлял симпатии к войне чеченцев за независимость и поэтому сегодня вспоминает чеченского лидера Аслана Масхадова - убитого в марте 2005 года - как "скромного, тихого человека", такого, "с которым можно было договариваться". Помощники Шеварднадзе давно уже связывают все три попытки покушения на его жизнь с недовольством Москвы его независимой политикой. "Третья попытка была подготовлена лучше всего", - заметил он чуть ли не с удовлетворением. Нападавшими были пророссийские чеченцы, "специально подготовленные для этого покушения на российской базе в Чечне", добавил он. "Разумеется, это означает, что за нападением стоял Ельцин?" - спросил я. Он улыбнулся и сменил тему.
Обратившись к настоящему и к молодым министрам, которые его свергли в 2003 году, Шеварднадзе с теплотой вспомнил Зураба Жвания, премьер-министра в новой администрации, который внезапно умер год назад. Жвания "время от времени звонил и спрашивал совета", сказал он. Он отверг официальную версию смерти, согласно которой Жвания случайно отравился в результате неисправности газового обогревателя. "Его убили", - сказал он, добавив, что не знает, кто это сделал. Я спросил, звонит ли ему когда-нибудь президент Саакашвили, но бывший президент, казалось, не расслышал этого вопроса. Последним тостом он дал понять, что время нашей встречи истекает. Он сказал, что только что закончил 700-страничную книгу своих мемуаров. Она будет издана в Германии, Франции и, возможно, в Соединенных Штатах. Перевод с грузинского на русский потребует времени, добавил он. А некоторые откровенные "формулировки" придется несколько сгладить.
Пол Куин-Джадж был шефом московского бюро журнала "Тайм"
