После любой революции за эйфорией наступает отрезвление. Люди, находясь в атмосфере солидарности и самопожертвования, склонны думать, будто после их победы на Земле наступит рай. Разумеется, этого никогда не происходит, и приходит разочарование. Судя по всему, это происходит в настоящее время на Украине: новые условия столкнули людей с новыми проблемами. Раньше все решало государство, и многие люди, особенно среднего и старшего поколений, начинали считать свободу бременем, поскольку она постоянно требовала самостоятельных решений.
Находясь в тюрьме, я страстно желал свободы, но когда меня, наконец, освободили, мне пришлось долгое время принимать решения. Когда неожиданно каждый день приходится выбирать между разными вариантами, это вызывает головную боль, и порой неосознанно снова хочешь вернуться в тюрьму. Такая депрессия, видимо, неизбежна. Но на общественном уровне ее, в конечном счете, преодолевают, как только подрастает новое поколение. Действительно, спустя 15 лет после распада Советского Союза, произошло, судя по всему, новое нравственное очищение, частью которого была Оранжевая революция. Как показывают события на Украине, самоосвобождение от коммунизма было связано по определению с гигантской приватизацией. Разумеется, представители прежнего истеблишмента, обладавшие закрытой информацией и связями, обеспечили себе большую часть приватизированной собственности. Этот "неизбежный" процесс отравил политику и средства массовой информации, что привело к ограничению свободы и появлению некоей мафиозной среды. Однако новые поколения, судя по всему, мириться с этим не желают. Если революции конца восьмидесятых и начала девяностых годов были направлены против коммунистических режимов, то сегодня речь идет об освобождении от мафиозного посткоммунизма. Но чтобы сделать перемены необратимыми, необходима независимая и некоррумпированная судебная система. Слишком часто дела с политической подоплекой остаются без однозначных последствий. Перед коммунистической судебной системой стояла задача служить режиму, и заменить сразу тысячи судей невозможно.
Многие объясняют то, что на Украине произошло отрезвление, российским влиянием. И действительно, кое-что в политике Москвы вызывает тревогу, поскольку Россия никогда реально не знала, что можно, а что нельзя. Некоторые высказывания российского президента тоже, кажется, выдают определенную тоску по советским временам. Недавно Путин назвал распад Советского Союза даже трагической ошибкой. И все же ностальгия по Советам намного больше связана с великодержавными амбициями России, чем с коммунизмом. Россия, думаю я, должна ясно сказать - и международное сообщество столь же ясно должно сказать России, - что у нее есть установленные границы, которые не подлежат сомнению. С другой стороны, не надо демонизировать Путина. Он действительно снижает цены на нефть для тех, кто ему близок, например, для белорусского диктатора Александра Лукашенко, а от других требует платить по рыночной цене, но большего он сделать не в состоянии. Помимо этого я не вижу никаких серьезных конфликтов.
Важно также то, что Украина принадлежит к единой Европе не только в географическом плане. Ценности, которые она поддерживает и которые закреплены в ее истории, являются европейскими. Чешский опыт показывает, что для того, чтобы реализовать все нормы ЕС и стать кандидатом на членство в этой организации, необходимо какое-то время. Но в принципе это может быть по плечу и Украине. В целом и общем это относится также к вопросу отношений с НАТО. Стандарты и ценности образуют ядро современной безопасности. Помимо этого НАТО в определенной мере маркирует область цивилизации, что, разумеется, не означает, будто сообщество НАТО лучше какого-нибудь другого сообщества. И все же быть его членом хорошо - при условии, что этого хотят люди, и что это целесообразно для них с исторической точки зрения. Решать это должны сами украинцы. Только так они могут преодолеть свое постсовесткое отрезвление.
Автор - бывший президент Чешской Республики.
© Project Syndicate 2006
Перевод: Анке Пюттман (Anke Puettmann)
