Билл Браудер происходит из семьи известных американских коммунистов. Но сегодня он - один из самых богатых капиталистов в России. В интервью Стивену Моссу он рассказал, что путь к этому был долгим - и, среди прочего, привел к тому, что Москва объявила его 'врагом государства'
Помните старый анекдот о Джоне Мейджоре [John Major - бывший премьер Великобритании - прим. перев.]? О нем говорили: этот парень сбежал из цирка, чтобы стать бухгалтером [отец Мейджора был цирковым артистом - прим. перев.]. То же самое, по сути, можно сказать и о Билле Браудере (Bill Browder). Да и сам он рассказывает о себе именно в таком духе. Дед Билла, Эрл Браудер (Earl Browder), в середине прошлого века возглавлял компартию США и дважды баллотировался в президенты, его бабушка происходила из русской интеллигентской семьи, а отец - профессор математики - придерживается левых взглядов. Браудер-младший, однако, пошел работать в банк.
'Бунтарь в нашей семье - это я, - рассказывает он. - Просто 'бунтовал' я по-своему: не делал наколок и не колесил по миру вместе с любимой рок-группой, а поступил в бизнес-школу и стал предпринимателем'. Следует добавить - весьма удачливым предпринимателем: его фирма 'Hermitage Capital Management' вложила в России капиталов на 4 миллиарда долларов и считается одним из самых эффективных хеджевых фондов в мире. 'Если бы десять лет назад, когда мы только начинали, вы инвестировали через наш фонд 1000 долларов, то сегодня они превратились в 23000', - с гордостью рассказывает он. (Если бы я только знал!). Сам Браудер тоже заработал кучу денег, о чем свидетельствуют хотя бы его дорогие запонки с монограмой.
Но как могло случиться, что внук коммунистического лидера и сын человека, который в 1950-х гг. не мог устроиться ни в один университет из-за своих левых взглядов, оказался в кресле главы хеджевого фонда? 'Я - младший сын, - объясняет он. - Мой старший брат был настоящим вундеркиндом, и было ясно, что он последует семейной традиции и станет ученым [он действительно стал профессором физики]. Я же, как часто происходит с младшими сыновьями, 'взбунтовался' и еще в ранней молодости твердо решил, что займусь бизнесом. Учился я хорошо, но меня интересовали дисциплины, которые для 'правильно воспитанных' Браудеров были табу. Я хотел добиться успеха самостоятельно. Причем я никогда не гнался только за деньгами. Когда я занялся Восточной Европой, считалось, что там прибыли не заработаешь'.
В 1996 г., отправившись в Москву и основав 'Hermitage', он в чем-то повторил путь деда, которого в 1927 г. пригласили в российскую столицу для работы в американской делегации при Коминтерне. Здесь Эрл Браудер познакомился с будущей женой, здесь был заключен их брак, и именно в Москве родился отец Билла. Хотя, по словам Браудера-младшего, левые политические движения, да и политика вообще, его никогда не интересовали, между 'отступником-капиталистом' и его дедом куда больше общего, чем кажется на первый взгляд.
Браудер, изучавший экономику в Чикагском университете и получивший степень магистра в бизнес-школе в Стэнфорде, признает: родным было трудно смириться с тем, что он направил стопы в сторону Уолл-Стрита. 'Они так и не смогли полностью одобрить то, что я ушел в бизнес. Но в моей семье ценят мастерство, независимо от профессии, и, надеюсь, мои достижения достаточно ощутимы, чтобы удостоиться их похвалы'.
Именно в Стэнфорде, в 1989 г., Браудер (сейчас ему 41 год) выбрал Россию в качестве сферы будущей деятельности - это было осознанное решение последовать примеру деда, пусть и в совершенно иной плоскости. 'Я подумал: 'Мои предки - коммунисты, мой дед жил в России и там встретил бабушку, и я тоже хочу реализовать свои деловые навыки в проектах, связанных с Восточной Европой'. Именно в этом году пала Берлинская стена. Если бы она не рухнула, я бы все равно занялся этим регионом: ведь человек должен следовать своей страсти, своим корням и зову сердца. Но вдруг Берлинская стена рухнула, и появилась возможность заняться в Восточной Европе реальным делом'.
Им движет не только жажда наживы: по своему Браудер - человек столь же 'идейный', как и его дед. Его конек - совершенствование 'корпоративного управления': он хочет улучшить деловую практику в России и искоренить коррупцию. Десятилетней бескомпромиссной борьбой за транспарентность он завоевал немало друзей на Западе - деловая пресса его буквально на руках носит - но и нажил множество врагов в самой России: в основном бизнесменов, которым непрозрачность нужна как воздух. Сегодня кто-то из этих недругов сумел с ним сквитаться - Браудеру запрещен въезд в страну.
В ноябре прошлого года Браудер возвращался в Россию из обычной деловой поездки, но в аэропорту ему заявили, что его виза аннулирована. Он был признан 'врагом государства', и с тех пор въезд в Россию ему запрещен. Браудер полагает, что кто-то из его врагов в деловых кругах - он показал мне длинный список 'подозреваемых' - задействовал свои связи в министерстве внутренних дел. Сейчас отмену запрета лоббируют высокопоставленные круги; подключился даже министр иностранных дел Великобритании Джек Стро (Jack Straw): Браудер - британский гражданин, он живет в стране с 1989 г. Будучи видным сторонником Путина, он надеется, что президент в конечном итоге не оставит эти просьбы без внимания.
Несмотря на происходящее, Браудер оптимизма не теряет: 'Я парень крепкий - выдержу все, чего бы они для меня ни придумали. Через полгода я выйду победителем из всей этой истории'.
Да уж, только человек неробкого десятка мог пережить 1990-е, когда Браудеру пришлось столкнуться и с последствиями дефолта 1998 г., после которого большинство западных инвесторов ушли с российского рынка, и с гневом олигархов. Тогда ему грозил не запрет на въезд, а пуля в висок. 'Меня всегда сопровождали телохранители, - рассказывает он. - Я опасался, что кто-нибудь меня пристрелит или взорвет, и думаю, в свете того, что происходило в России с другими, эти опасения были вполне оправданы'.
Телохранителям в дело вступать не пришлось, но с запугиванием в других формах Браудер сталкивался постоянно. 'Если ваша деятельность кому-то не нравится, вам стараются отомстить. Наши телефоны прослушивались, против нас подавали необоснованные иски, устраивались всяческие расследования'. Он показывает мне интернет-сайт, специализирующийся на коммерческом 'черном пиаре': 'качество и надежность гарантируются!' Но ситуация постепенно улучшается. 'Сегодня в России мы переходим от наихудшего к просто плохому, - замечает он, и, подчеркивая позитивную тенденцию, даже историю с запретом на въезд приводит как доказательство прогресса. - То, что у меня возникли проблемы именно с визой, показывает, что они уже овладели более утонченными методами в западном духе'.
Впрочем, когда Браудер только делал первые шаги на территории бывшей советской империи, главным препятствием для него стало равнодушие западного бизнеса. Он поступил на работу в лондонский инвестиционный банк 'Salomon Brothers', и безуспешно пытался заинтересовать руководство инвестициями в России, где государственные активы в то время распродавались по бросовым ценам. 'Они решили, что я спятил - это было все равно, что вкладывать капиталы на Марсе. Моя репутация постоянно ухудшалось, и дело дошло до того, что вся моя карьера повисла на волоске'. Браудера спас звонок одного коллеги из Нью-Йорка, который решил, что и 'на Марсе' можно заработать и предоставил ему для начала 25 миллионов долларов. Через год Браудер увеличил этот капитал в пять раз, и внезапно обрел немалую популярность в деловых кругах. Затем, в 1995 г., легендарный финансист Эдмонд Сафра (Edmond Safra) (он скончался в 1999 г.) предложил создать инвестиционный фонд в Москве под руководством Браудера. Так родился 'Hermitage'; первый год его деятельности был необычайно успешным, но затем разразился финансовый крах 1998 г., и дела пошли хуже некуда.
'Именно тогда я начал бороться за права акционеров, - вспоминает Браудер. - Ведь в 1998 г. у русских не осталось стимулов, чтобы вести себя подобающим образом. Весь Уолл-Стрит попросту 'закрыл лавочку' в России. Я понял: единственный способ выжить, когда олигархи творят, что хотят - это бороться с их злоупотреблениями, и именно тогда я начал добиваться совершенствования корпоративного управления. Так что это не было изначальной, продуманной бизнес-стратегией. Это была стратегия выживания, разработанная уже по ходу дела'.
По его словам, олигархи в буквальном смысле губили Россию, и только с приходом к власти Путина положение начало улучшаться - положение всех россиян, а не только богатых западных инвесторов. 'Если эти гигантские корпорации не используют свои активы в интересах обогащения менеджеров, и исправно платят налоги, то налоговые поступления идут на социальные цели. В этой ситуации выигрывают все. Самое худшее - это то, что происходило в 1990-х, когда 22 человека получили от государства 40% активов страны, и забирали все деньги себе, а остальным не доставалось ничего. В результате профессорам приходилось заниматься извозом, милиционерам - работать охранниками у мафии, медсестрам - заниматься проституцией, а страна в целом катилась к анархии'.
Именно поэтому, объясняет Браудер, он поддерживает Путина: 'Я видел, что творилось при олигархах. Это было второе Сомали - полный хаос. Иногда нужна твердая рука, чтобы навести порядок в стране. Сегодня россияне могут, не кривя душой, сказать, что им живется лучше - с момента прихода Путина к власти их доходы в среднем выросли в пять раз. Конечно, у нынешней системы управления есть свои неприятные аспекты - полюсов без минусов не бывает. Но плюсов в сегодняшней России намного больше, чем минусов, а когда страна разбогатеет, она сможет создать менее авторитарную систему управления'.
Несмотря на историю с визой, отношение Браудера к сегодняшней России не изменилось: 'Могу сказать, что я твердо верю в Россию. Это всего лишь 'ухаб' на дороге - и таких ухабов много. Нереально ожидать, что после 70 лет коммунистического строя переходный период будет гладким, но в целом я настроен оптимистично. Мы выигрываем 'битву' за очищение России. На прошлой неделе 'Moscow Times' напечатала статью, где говорилось, что мне надо дать орден, а не аннулировать визу'.
Как бы отнесся покойный Эрл Браудер к мечте внука о 'капиталистическом рае', можно только гадать. Но Браудеру-младшему хочется верить, что, в какой-то степени, они с дедом стоят по одну сторону баррикад: 'Он уж точно гордился бы моей борьбой против несправедливостей, которые творят представители большого бизнеса. Эта общая цель у нас обоих в крови'.
____________________________________________________________
'Невъездной' Браудер на страже российского фондового рынка ("The Financial Times", Великобритания)
