Текст публикуется с любезного разрешения редакции 'Project Syndicate'
На всем протяжении так называемой 'войны против терроризма' понятие 'столкновения цивилизаций' между исламом и Западом обычно отвергалось как общественно неприемлемое и интеллектуально ошибочное. Вместо этого, обычная интерпретация происходящего сводится к тому, что мир вступил в новую эпоху, характеризующуюся конфликтом 'внутри' определенной цивилизации, а именно ислама, где фундаменталисты ведут войну против умеренных мусульман в той же мере, как и против Запада.
Стратегическое заключение, следующее из такого анализа, было ясным, амбициозным и кратким - демократизация. Если проблемой было отсутствие демократии в исламском мире, решением было бы установление демократии на всем 'Большом Ближнем Востоке', и историческим долгом Соединенных Штатов, как самой могущественной и высоконравственной нации, было осуществить необходимые изменения. Статус-кво никого не устраивал. Насаждение демократии путем смены режима или без него было единственной альтернативой хаосу и подъему фундаментализма.
Сегодня Ирак, возможно, находится на грани гражданской войны между шиитами и суннитами. Иран во главе с новым и более радикальным президентом непреодолимо движется к обладанию ядерным оружием. Свободный избирательный процесс привел Хамас к власти в Палестине, а прискорбный эпизод с карикатурами в датской газете продемонстрировал почти взрывоопасный характер отношений между исламом и Западом.
Все эти события создают основу для новых интерпретаций. Вместо 'столкновения цивилизаций' мы, возможно, имеем дело с многослойным конфликтом, где разные слои взаимодействуют друг с другом, приводя к росту глобальной нестабильности.
Действительно, похоже, что мир является свидетелем тройного конфликта. Так, имеет место столкновение внутри самого ислама, которое, если насилие в Ираке распространится на соседние страны, может вызвать региональную дестабилизацию. Также имеет место столкновение, которое правильнее будет описать не как столкновение между исламом и Западом, а как столкновение между светским и (все более растущим) религиозным миром. И, наконец, на еще более глубоком и атавистическом уровне имеет место эмоциональное столкновение между культурой страха и культурой унижения.
Было бы огромным упрощенчеством говорить, как это делают некоторые, о столкновении между цивилизацией и варварством. В действительности, мы все находимся перед лицом растущих разногласий относительно роли религии между Западом (за исключением США) и большей частью остального мира (где Китай представляет собой самое заметное исключение), но в особенности исламским миром.
Эти разногласия отражают то, как религия определяет роль индивидуума в обществе. В то время как религия приобретает все более важную роль в других странах, мы, европейцы, по большей части забыли наше (жестокое и фанатичное) религиозное прошлое, и нам сложно понять роль, которую религия может играть в повседневной жизни других людей.
В определенном смысле 'они' являются нашим собственным забытым прошлым, и с сочетанием невежества, предрассудков и, самое главное, страха 'мы' опасаемся, что 'они' могут определить наше будущее. Мы живем в светском мире, где свобода слова может легко превратиться в бесчувственное и безответственное высмеивание, в то время как другие видят в религии свою высшую цель, если не свою последнюю надежду. Они попробовали все от национализма до регионализма, от коммунизма до капитализма. А раз все остальное не принесло желаемых результатов, почему бы не дать Богу шанс?
Возможно, эти слои конфликтов и не были созданы глобализацией, но она ускорила их, сделав различия более явными и ощутимыми. В нашу эпоху глобализации мы потеряли преимущество - и, как это ни парадоксально, добродетель - незнания. Мы все видим, как чувствуют и ведут себя другие, но без минимального исторического и культурного руководства, необходимого для того, чтобы расшифровать эти реакции. Глобализация проложила путь миру, в котором доминирует диктатура эмоций - и невежества.
Это столкновение эмоций еще больше усугубляется в случае ислама. В арабском мире, в частности, в исламе доминирует культура унижения, которое чувствуют люди и нации, считающие себя главными неудачниками, основными жертвами новой и несправедливой международной системы. С этой точки зрения израильско-палестинский конфликт является прекрасным примером. Он превратился в одержимость.
Дело не в том, что арабам и мусульманам действительно небезразлична судьба палестинцев. Наоборот, исламский мир не оказывал палестинцам никакой реальной поддержки на протяжении десятилетий. В действительности, для них этот конфликт символизирует анахроническое сохранение несправедливого колониального порядка, олицетворяет их политические проблемы и является воплощением ощущения невозможности для них быть хозяевами собственной судьбы.
В глазах арабов (и некоторых других мусульман), сила и стойкость Израиля является прямым последствием их собственной слабости, противоречий и коррупции. Большинство арабов, возможно, и не поддерживают 'аль-Каиду', но в душе они не настроены против нее. Наоборот, существует соблазн видеть в Усаме бен Ладене своего рода неистового Робин Гуда, действия которого, хоть их и нельзя открыто одобрить, помогли им восстановить чувство арабской гордости и достоинства.
В этом, возможно, и есть настоящее столкновение цивилизаций: эмоциональный конфликт между европейской культурой страха и мусульманской, особенно арабской, культурой унижения. Было бы опасным недооценить глубину такого широкого эмоционального разрыва, в то время как признать его существование является первым шагом к его преодолению. Но это будет сложным, поскольку преодоление эмоционального столкновения цивилизаций требует открытости по отношению к другой стороне, что на сегодняшний день, возможно, не готова сделать ни одна из сторон.
Доминик Муази - основатель и старший консультант Французского института международных отношений (IFRI), а также профессор Европейского Колледжа в Натолине (Варшава)
_________________________________________________________
Copyright: Project Syndicate, 2006.
Перевод с английского: Евгения Унанянц
