Газовое облако вокруг бывшего канцлера Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder) содержит в основном три изначальных элемента: российско-германский договор о газопроводе, личную дружбу между инициаторами договора и внешнеполитическую часть, а именно, германо-российско-французское согласие, существующее со времени иракской войны, по поводу необходимости противостоять американским претензиям на мировое господство.
Каждый из элементов сам по себе спорен, требует критического подхода, но пока не является взрывоопасным. Эта опасность возникает в результате их сочетания, которое, давая ему политическую оценку, нельзя рассматривать с юридической точки зрения. Уже вышедший в отставку федеральный канцлер привлек к себе внимание под тем углом зрения, который вреден для Германии, поскольку представляет коренные немецкие интересы, как кажется, в неприятном свете коммерческих целей. Это одна сторона дела. Но взрывателем для этой смеси становится лишь приглашение на работу в российский "Газпром".
Напрашивался вывод: если уж кто-то говорит о скандале, то необходимо провести его политическую классификацию. Поскольку то, что сегодня делает Шредер, по большому счету в полной мере отвечает в своей коммерческой ипостаси внешнеполитической цели, за которую он "активно" боролся будучи канцлером. Не признаваясь тогда в том, что дистанцирование от США, конкретным поводом для чего стал Ирак, базировалось на принятом решении искать близости с Россией. Шредер проводил политику renversement des alliances ("изменения союзнических отношений" - франц.).
То, что этот "поворот" вплелся в риторику, дело понятное. Что в действительности имел в виду Шредер, стало понятно на Международной конференции по вопросам безопасности в Мюнхене в феврале 2005 года. НАТО - "больше не является тем местом, где консультируются и осуществляют координацию своих действий трансатлантические партнеры ", - таким был ключевой посыл. Сегодня вызовы времени "все без исключения исходят из-за пределов прежней зоны ответственности". Германия "осмысливает свою международную роль по-новому". Эти слова прозвучали не как желание реформировать союз, как это добавил затем Шредер. В принципе речь шла об отказе от США, "доброго гегемона" Североатлантического альянса.
Для политика, определяющего Германию и ее позицию таким образом, должна была существовать альтернатива, поскольку он больше не мог мыслить суверенными категориями Локарно Штреземана (Stresemann): признание западных границ, свобода рук на Востоке. Нет, Шредер искал более тесных связей с Россией не потому, что мы живем с ней на одном континенте, а поскольку для него был приемлемым ее новый формат власти, по сути своей вызывающей доверие, к тому же во главе с личным другом, и поддержанной в подражание голлизму еще одним другом, Жаком Шираком (Jacques Chirac) из Парижа.
Речь шла не о политике ЕС, собственно, и не об "оси", пробуждающей неверные ассоциации, а о своего роде поп-политике, в которой воедино сливаются фантазии о миропорядке и личные пристрастия, давая возможность добиваться чего-то с помощью популизма. Одна из таких возможностей - "демократ чистой воды" Путин, которому, к сожалению, не хватает харизматического налета Горбачева. Петербургская езда на санях, многозначительные улыбки, похлопывания по плечу - все это аксессуары, призванные снять подозрения о политической ошибке. Упряжка частной политики, мчащаяся автократическим аллюром, - это уже было, и все же это та картина, отнюдь не являющаяся несовременной, которая вытесняет на задний план серьезную вещь.
Какой вклад внес бы Шредер во внешнюю политику, останься он на третий срок, нам, быть может, к счастью, неизвестно, но как бы действовал, мы видим по тому, как он поступает, будучи частным лицом. Энергетическая держава, которую сегодня строит Путин, может дать столь же поучительный урок, что и ядерная держава. Президент считает распад Советского Союза "величайшей катастрофой 20 столетия", что необходимо пересмотреть. В этом суть его интереса, и об этом интересе необходимо знать.
В этом плане приглашение бывшего канцлера в газовую компанию на службу России все же существенно отличается от службы, например, фон Штайна (Freiherrn vom Stein), который был в 1812 году советником у русского царя, - помня о Пруссии и держа на прицеле Наполеона (Napoleon). К сожалению, газовая гегемония Путина - дело прагматичное, полезное. Она может стать обременительной, когда возрастет зависимость Германии, а поставщик, от которого нельзя будет оказаться, еще более окрепнет в политическом отношении. Все, что предпринимает Путин - словно чемодан с двойным дном. Что бы ни происходило со Шредером, он продолжает свою renversement с помощью других средств.
