Рецензия на книги: 'Писатель на войне: Василий Гроссман - военный корреспондент Красной Армии, 1941-1945' (A Writer at War. Vasily Grossman With the Red Army, 1941-1945) (переводчики и редакторы - Энтони Бивор (Antony Beevor) и Люба Виноградова) и Кэтрин Мерридэйл (Catherine Merridale), "Война глазами Ивана: жизнь и смерть в Красной Армии в 1939-45 гг." [Ivan's War: Life and Death in the Red Army, 1939-1945])
'Жизнь глохнет там, где насилие стремится стереть ее своеобразие и особенности', - писал Василий Гроссман в 'Жизни и судьбе', эпическом романе о второй мировой войне, контрабандой переправленном на Запад для публикации через много лет после его смерти в 1964 г. Войну он прошел корреспондентом армейской газеты 'Красная звезда', и его статьи пользовались необычайной популярностью, но в том, что в последние годы жизни Гроссман стал 'изгоем' и подвергался гонениям (КГБ конфисковал рукопись его романа; писателю пообещали, что он увидит свет лет через 200) тоже нет ничего удивительного. Как явствует из его недавно опубликованных записных книжек, Гроссман был слишком проницательным летописцем 'своеобразия и особенностей' жизни - и насилия над людьми - чтобы безропотно оставаться в стороне.
Более того, с годами авторитет Гроссмана только растет, особенно на фоне возродившегося интереса к столкновению двух титанов тоталитаризма - Сталина и Гитлера. И 'Писатель на войне', где отрывки из его записных книжек сопровождаются первоклассными комментариями британского историка Энтони Бивора, несомненно, поднимет репутацию Гроссмана на новый уровень.
Отнюдь не случайно цитаты из Гроссмана можно найти почти в каждой новой книге о войне на Восточном фронте. Не стала исключением и работа Кэртин Мерридэйл 'Война глазами Ивана', где эти события рассматриваются с точки зрения простых красноармейцев - из которых более 8 миллионов погибло в боях.
Конечно, Гроссману порой приходилось выступать в роли пропагандиста, но в своих репортажах он был максимально честен - насколько позволяло то страшное время. Кроме того, он был мастером стиля: 'То была страшная пыль - пыль отступления. Она разъедала веру, она гасила жар сердца, она мутно вставала перед глазами наводчика и стрелка'. Чуть позже писатель замечает: 'Дыхание войны достигло города и сожгло его'.
В 'Писателе на войне' прослеживается весь фронтовой путь Гроссмана - с первых дней после нападения нацистской Германии на своего 'заклятого союзника' до наступления Красной Армии на Берлин. Между этими двумя вехами лежали паника и отступление в первые месяцы войны, - 'Исход! Библейский Исход!', пишет Гроссман - когда немцы дошли до окраин Москвы и нанесли Красной Армии громадные потери; драматический перелом в Сталинграде; гигантское танковое сражение на Курской дуге; наступление в Польше и освобождение лагерей смерти Майданека и Треблинки, где подтвердились худшие опасения Гроссмана об участи евреев. Зимой 1944 г., оказавшись на Украине, Гроссман узнал, что его мать, оставшаяся в родном городе, вместе с другими евреями была казнена нацистами еще в 1941 г.
Гроссман искренне восхищался храбростью и упорством солдат, с которыми его сводила судьба на фронте, и ярко описывал лишения и страдания, через которые им пришлось пройти. 'Как прочесть, что творится в душе у этих людей, идущих вперед, чтобы заменить тех, кто лежит на снегу?', - писал он. Но одновременно его возмущало, что редакторы из 'Красной звезды' 'режут и искажают' его статьи, добавляя туда пропагандистские пассажи, никак не сочетающиеся с нарисованной им картиной.
По мере того, как развивалось победное наступление Красной Армии, все большее разочарование Гроссмана вызывало поведение солдат - особенно пьяные грабежи и изнасилования: это началось еще до того, как войска вступили на территорию Германии. 'Освобожденные советские девушки часто жалуются, что наши солдаты их насилуют', - пишет он, добавляя, что такое происходит даже с женщинами, пережившими нацистские концлагеря. Везде, особенно в Германии, он видел 'ужас в глазах женщин и девушек'. Однако если его статьи с описанием нацистских зверств печатались в 'Красной звезде', то рассказы об эксцессах советских солдат Гроссман мог доверить лишь записной книжке.
В последнее время в трудах, выходящих на Западе, эти ранее скрывавшиеся факты находят полное отражение - как и другие аспекты войны, замалчивавшиеся советской пропагандой. Так, британский историк Кэтрин Мерридэйл вносит существенные поправки в распространенный миф о том, что все 'подданные' Сталина, как один, сплотились в борьбе против немцев. Она отмечает высокий уровень дезертирства в начальный период войны, случаи 'самострела' со стороны людей, пытавшихся избежать фронта, и тот факт, что за годы войны 158000 советских солдат были приговорены к смертной казни своими же трибуналами - в реальности эта цифра была больше, ведь многих расстреливали без суда и следствия.
'Война глазами Ивана' порой перегружена деталями: Мерридэйл пытается дать полную картину войны и описать все аспекты жизни советских солдат. Основываясь на многочисленных интервью и рассказах ветеранов, она глубоко раскрывает реалии 'окопной жизни', но ее рассказ чаще всего лишен той непосредственности и страсти, что мы находим в записных книжках Гроссмана.
Тем не менее, ее несколько отстраненный анализ хорошо дополняет свидетельства очевидцев. Так, она приводит весьма красноречивый факт: потери советских войск превышали урон германской армии на Восточном фронте как минимум в три раза - даже в победоносных сражениях. В завершающей части книги Мерридэйл задается вопросом: 'Может ли страна, потерявшая двадцать семь миллионов граждан, считать, что одержала блестящую победу?'
Гроссман никогда не сомневался в величии одержанной победы. Но, как явствует из его записных книжек, писателю не давали покоя ужасы, которым он стал свидетелем - независимо от того, что стало их причиной. Его попытки опубликовать 'Жизнь и судьбу' на родине были обречены из-за того, что в книге намеками проводится параллель между советским и нацистским тоталитаризмом - 'двумя полюсами ... единой сущности', как выразился один из его персонажей. Пока существовал Советский Союз, говорить об этом даже намеком считалось недопустимым. Сегодня, по крайней мере для многих западных историков, занимающихся этим периодом, подобные параллели совершенно очевидны.
Автор - старший редактор 'Newsweek'; в настоящее время он работает над книгой о битве за Москву
____________________________________________________________
Красная Армия: жизнь бок о бок со смертью ("The Times", Великобритания)
