Индиец 'лондонского разлива' хочет купить европейскую металлургическую компанию, итальянская корпорация заинтересовалась франко-бельгийской энергетической компанией, американские банки 'облизываются' на Societe generale, польские водопроводчики получили право работать в Испании. Благодаря этим фактам, экономика 'наводит тень на ясный день' и приводит к мысли, что отныне будущее каждого человека нужно рассматривать в глобальной перспективе, что является последствием глобализации, неоспоримой данности XXI века. Таким образом, изменился угол нашего зрения, изменилось само пространство: мы живем на планете.
Гегемония экономики, которая зиждется, в том числе, и на производимой СМИ шумихе, привела к появлению этой новой точки зрения, которую во Франции называют глобализацией: логика экономики разрушает границы и превращает товар в многонациональный артефакт. Интернет и CNN ежеминутно связывают между собой многочисленные точки на земном шаре и в немалой степени способствуют тому, что представление о мире, как о большой деревне планетарного масштаба, обретает все большую популярность. Политэкономика и средства массовой информации действуют в унисон и создают квази-новую реальность: глобализацию, стоящую на пороге революции.
В действительности мы являемся жертвами ложного спора, в котором сталкиваются лбами доводы 'за' и 'против' глобализации. Ведь результатом этого спора в первую очередь является достижение общего консенсуса, с которым согласны и сторонники и противники: и те, кто обличает, и те, кто восхваляет глобализацию, все считают ее предельным рубежом любого анализа. . .
Это - обман зрения. Глобализация, являющаяся основной чертой современного капитализма - суть слоган, придуманный и раздуваемый СМИ, который, в конце концов, стал употребляться всеми экспертами. Но эта концепция является ложной вдвойне, ибо:
1 - она является результатом неправильного толкования фактов исторической экономики, которая с момента зарождения глобализации ловко маскирует ее под другие явления;
2 - она зиждется на очевидной недооценке местных, культурных, коллективных и частных доминант на современном капиталистическом рынке.
Сначала о современном незнании прошлого. Любой историк развития экономики знает, что с момента своего возникновения в эпоху Средневековья экономическая система состояла из важных составляющих мирового масштаба. Бродель, Дюби, Пиренн (историки, авторы трудов по исторической экономике - прим. пер.) пишут о том, что международная торговля всегда предшествовала развитию местных рынков и являлась для них стимулом: взаимосвязаны эти два явления именно таким образом, а не наоборот, как это принято считать. Венеция XIV века уже являлась центром мировой экономики. Именно благодаря внешнему миру множились богатства города Дожей, внутреннее развитие тут было ни при чем.
Развитие торговых отношений с дальними странами не смогли остановить ни великие открытия XVI века, ни торговый гений Амстердама XVII века, ни промышленно-финансовая революция в Англии XVIII века. Когда первые экономисты, появившееся именно в эту эпоху, изучали 'богатства наций', они прекрасно понимали, что эти процессы проистекают в рамках международной экономики. Маркс подвел черту под этими заключениями, сказав, что капитал не знает национальных границ, что в его природе заложено движение сквозь них, и современные экономисты, такие как Сюзан Берже, считают, что первая глобализация произошла в 1870-1914 годах!
Короче говоря, глобализация была принята экономикой в качестве базового понятия, неотделимого от ее динамики, причем так считалось с самого начала. Конечно же, производственные и властные функции привязаны к определенной территории, но движение экономических процессов, матрицы системы, межрегионально. Экономические процессы обладают логикой, которая выходит за рамки, создаваемые учреждениями и людьми: с самого начала, с того самого момента, когда появились торговые караваны, первые вычисления, в жилах экономики течет кровь всего мира, она - всемирна.
Теперь о забытых местных детерминантах. В связи с тем, что экономисты все время изучали данные, исходящие от Уолл-Стрит, они, в конце концов, поверили, что рыночные процессы, которые, как мы знаем, всегда были глобальными, определяли развитие местных рынков. Но историческая реальность сложнее, чем кажется: она определяется старой диалектикой отношений между властью, территориями и космополитической экономикой. Поэтому наше будущее лежит в двойственном мире, находящимся между политической и культурной вертикалью, которая привязана к территориальному фактору, и экономической и финансовой горизонталью. Сегодня эти два великих противостояния, экономика-государство и глобализация - местные рынки, воспринимаются, как превосходство глобального над локальным, экономики над государством. Но при этом забывается диалектика, которая пронизывает всю Историю. Поэтому представляется бесполезным и порочным рассматривать 'блеск и нищету' глобализации в отрыве от этой диалектики.
Нас интересуют только транснациональные слияния и поглощения, финансовые и персональные миграции, процессы делокализации. Эти операции преображают экономическую картину, вносят сумятицу в жизнь отдельных людей и общностей, и начинает казаться, что глобализация в этом оркестре 'играет первую скрипку'. Посмеем ли мы противопоставить свое мнение этой данности? Мы не ставим целью отрицание существующих фактов, скорее, мы хотим их переосмыслить. В первую очередь напомнив, что это всегда происходило именно таким образом, и социальная картина во всех крупных странах изменялась под влиянием космополитических экономических планов. Глобализация лишь тасует капиталы, приводит к смене названия. Мы хотели бы так же напомнить, что речь идет об игре, и что эта игра бесконечна, и в ней не может быть победителей. Так же, из-за экономического потопа планетарного масштаба, который приводит к разрушительным последствиям, было бы ошибкой недооценивать возможное противодействие со стороны наций, территорий, традиций, которые, чтобы выжить, могут пойти на крайние меры.
Живя в этом иллюзорном мире, американцы забыли, что война в Ираке - это не война в Сербии или во Вьетнаме: они пренебрегли местным фактором. Так же, наблюдая за распространением по всему миру компаний Microsoft, Coca-Cola и Голливуда, они решили, что все закоулки и рынки мира являются лишь отражением одного мирового рынка. Эта гипотеза - гигантский обман: мировой размах экономической игры никогда не означал существование мирового рынка. . . Каждый рынок, пусть он и открыт всем ветрам, остается местным: Уолл-Стрит находится в Нью-Йорке, а Сити - в Лондоне. В общем, красивые слова про глобализацию не только обесценивают местный фактор, они его уничтожают. Один рынок, одна деревня. Колоссальная ошибка! Наша планета является совокупностью бесчисленных архипелагов, где локальные особенности определяют местное положение дел, так же как и факторы глобализации: противоречивую двойственность, неразрешимое будущее.
Несмотря на образы и движение мира, среда индивидуума локальна, глобальная реальность является для него только 'верованием', безграничным расширением его жизненного пространства. Поэтому будущее лежит не в переходе от местного к глобальному, а в медленной трансформации самого местного фактора, его гомеопатического раскрытия. Местный фактор, изменившийся благодаря гармоничным влияниям, вот наше будущее: внимание нужно уделять архипелагам на карте, а не глобализации, которая является всего лишь технико-экономической фантасмагорией. Человек - локален и открыт всему миру.
Мишель Эношберг является профессором экономики в университете Париж-X.
