На фоне того, как уж очень легко президент России Владимир Путин сходится с такими антиамериканскими лидерами, как главы Ирана Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad), Сирии Башар Ассад (Bashar Assad) или Венесуэлы Уго Чавес (Hugo Chavez), нельзя не отметить, что с лидером Кубы Фиделем Кастро (Fidel Castro), хотя Кастро антиамериканистом был и таковым остается, близких отношений у него нет. С 1999 года, когда Путин пришел к власти, российско-кубинские отношения не улучшились, а скорее наоборот, охладились. С чего бы это?
Отношения между Россией и Кубой были натянутыми и до Путина. Кастро глубоко возмутило то, что при Михаиле Горбачеве Москва прекратила поставлять Кубе помощь, а при Борисе Ельцине так и не возобновила ее. Свои поводы для неудовольствия были и у Москвы - например, полное несогласие Кубы погашать задолженность, накопленную Гаваной за годы советского периода (и составляющую, по оценкам различных российских источников, от 11 до 20 миллиардов долларов). Правда, при этом русские продолжали прослушивать переговоры а американском эфире с базы электронного наблюдения Лурдес (Lourdes) на Кубе и в публичных выступлениях называли ее достаточно ценным объектом.
В 2000 году - а это был первый год Путина в президентском кресле - российско-кубинские отношения вроде бы начали налаживаться. Тем летом Москва отвергла притязания американского Конгресса на то, чтобы поставить согласие Америки на реструктуризацию советского долга России Парижскому клубу в зависимость от ее согласия закрыть базу в Лурдесе. За этим последовал период бурной деятельности, продолжавшийся с конца 2000 до середины 2001 года: Москва в одностороннем порядке вышла из соглашения Гора-Черномырдина, которым ограничивалась передача Ирану российских ядерных и ракетных технологий; в Москве подчеркнуто радушно принимали президента Ирана Мохаммада Хатами (Mohammed Khatami); Россия подписала договор о дружбе с Пекином. Кроме всего этого, в декабре 2000 года Путин посетил Гавану и во время этого визита выделил Кубе еще один кредит на 50 миллионов долларов и заехал на базу в Лурдесе, тем самым показав, что хочет сохранить ее.
Однако как раз после того визита и произошло охлаждение между Россией и Кубой. Путин надавил на Кастро по поводу долга и потребовал урегулирования этого вопроса в Парижском клубе. Тем самым Москва подала сигнал о том, что значительную часть задолженности готова списать, но с тем условием, что остальное будет выплачено в обязательном порядке. Куба же не только отказалась от рассмотрения вопроса о своей задолженности в Парижском клубе, но и заявила, что вообще ничего Москве не должна. Напротив, Кастро потребовал от России платить за аренду комплекса в Лурдесе по 200 миллионов долларов в год, и именно платить, а не списывать с суммы, которую Гавана якобы должна Москве.
В октябре 2001 года Путин объявил о том, что Россия закроет разведывательную станцию в Лурдесе. Многим показалось, что этот жест - знак поддержки Америки после террористических актов 11 сентября. Однако в России одна из газет написала, что на самом деле Путин решил закрыть базу еще в декабре 2000 года, сразу же после визита на Кубу. Кубинское правительство было заявлением Путина немало огорчено, однако к январю 2002 года Лурдес полностью перестал функционировать.
С того момента отношения между Россией и Кубой, несмотря на то, что обе страны критикуют те или иные аспекты американской внешней политики, находятся в застое. В сентябре 2004 года с Кастро в Гаване встречался министр иностранных дел России Сергей Лавров, и говорили они преимущественно о торгово-экономических вопросах. В одной из статей в российской прессе, посвященной этой встрече, отмечалось, что Кастро 'поддерживает хорошие отношения с единицами лидеров [других стран]'.
С одной стороны, на решение Путина снизить градус отношений России с Кубой наверняка в немалой степени повлияла проблем задолженности. С другой, есть и другие государства (например, Сирия или Ирак, как до, так и после падения Саддама), которые также не выказывали особого восторга, когда Москва напоминала им о том, что по советским долгам надо платить, но с которыми Путин, тем не менее, активно поддерживает разнообразные связи. Разница между ними и Кубой состоит в том, что они, по крайней мере, признали, что долг перед Москвой у них есть, и теперь в обмен на списание по крайней мере большей части этого долга (так уже сделали и Сирия, и постсаддамовский Ирак) предоставляют российскому бизнесу большие возможности для деятельности на своей территории. Куба же просто не дает Путину никакого потенциального источника прибыли, который тот всегда ищет, вступая в партнерские отношения с иностранцами.
Несмотря на все эти разногласия, в 2001-2002 годах решением Путина о закрытии базы в Лурдесе в России были недовольны многие, включая внешнеполитическую и разведывательную 'элиты'. Много говорилось о том, что 200 миллионов в год, которые Кастро хотел за аренду базы, стоило бы заплатить, даже если Куба не погашала бы советские долги, и о том, что закрыть Лурдес после того, как этого потребовал Вашингтон - значило показать, что Россия уступает давлению со стороны США. Из лагеря сторонников Путина им возражали, что мнение Америки на решение президента никоим образом не повлияло, и указывали, что разведывательный эффект от тех же 200 миллионов будет выше, если вместо Лурдеса их потратить на запуск спутников-шпионов.
Насколько верно утверждение о том, что Москве будет лучше от того, что она потратит деньги не на Лурдес, а на спутники - судить не берусь. Но Путин слишком уж трепетно относится ко всему, что относится к престижу России и ее имиджу в мире, чтобы за решением, в результате которого Москва встала в позицию слабого и которое поэтому оказалось крайне негативно воспринято российской общественностью, не стояло нечто большее, нежели простой анализ прибылей и убытков и стремление освоить 200 миллионов из бюджета спецслужб с наибольшей эффективностью. Путин, конечно, не хотел бы, чтобы вокруг говорили, что он пресмыкается перед Вашингтоном, но, скорее всего, кланяться Гаване ему хотелось еще меньше. И, скорее всего, в основе его решения лежал простой посыл: для России Кастро и Куба не стоят и двухсот миллионов в год.
Марк Н. Кац - преподаватель государственного управления и политологии в Университете им. Джорджа Мейсона (George Mason University)
