Осенью 1977 года государственный водочный монополист Польской Народной Республики обратился в международный торговый суд с иском, в котором утверждалось, что водка впервые была произведена в Польше. Поэтому, утверждалось в иске, только польские фирмы имеют право продавать на иностранных рынках напитки из чистого спирта под названием "водка", точно так же, как шампанское, произведенное за пределами французской провинции Шампань, должно называться "игристым вином".
Скептически настроенное Министерство торговли СССР поначалу восприняло это как шутку. Ведь нельзя же сомневаться, что водка такая же русская, как и Собор Василия Блаженного? Однако это была шутка, которая могла бы иметь далеко идущие последствия, затрагивающие самые чувствительные струнки русской души, не говоря уже о солидарности собратьев по Организации Варшавского Договора.
Советское министерство торговли нехотя попросило научно-исследовательский институт Министерства пищевой промышленности провести расследование. Когда в государственных архивах не обнаружилось практически никакой информации о русском происхождении водки, поиски были поручены историку Вильяму Похлебкину. Спустя годы кропотливых исследований он пришел к выводу, что водка впервые, вероятно, была сделана в одном из московских монастырей между 1440 и 1478 годами, за десятки лет до того момента, как она, по утверждению поляков, появилась в Польше.
Этимологически, слово водка в русском языке означает "маленькая вода". И, так как средний россиянин поглощает 5,2 галлона водки в год, что является самым большим показателем в мире, эта "маленькая вода" наносит большой вред обществу. Несколько лет назад финский врач, возглавлявший российское подразделение Всемирной организации здравоохранения, сказал: "Если бы так было в Финляндии, то половина населения умерла бы через год. Это, конечно, не нормально".
Русский народ не согласен. "Это наш образ жизни. Как мы можем прекратить пить, живя в таком климате?" — спрашивает один. "Наши люди готовы жить в бедности, но если власти попытаются помешать им пить, это может вызвать общественное недовольство. Никто не сможет заставить нас прекратить пить", — говорит другой.
Власти неоднократно пытались это сделать. В 1917 году большевики запретили водку и называли пьянство "социальным злом, несовместимым с пролетарской идеологией", возможно, потому, что они верили, что, как говорил, Фридрих Энгельс, пьянство является проклятьем рабочего класса. Однако по требованиям рабочих в 1924 году запрет был снят — что стало одним из первых примеров того, как советский утопизм уступает российской действительности. С тех пор ситуация лишь ухудшалась.
Потребление алкоголя росло десятилетиями, и вплоть до 1980-х годов власти не пытались бороться с этим. Частью начатой Михаилом Горбачевым перестройки была и "война с пьянством". Потребление начало уменьшаться. В то же самое время начались непривычные перебои с одеколоном, жидкостью для полоскания рта и другими спиртосодержащими товарами, а также с сахаром, который использовали при изготовлении спиртных напитков в домашних условиях. В конце концов, вместо победы над алкоголизмом перестройка завершилась крупнейшим похмельем в истории.
Итак, как спрашивал когда-то Ленин: "Что делать?" Похлебкин был не только историком, но и советским патриотом, и поэтому, когда результаты его исследований были облечены в форму книги ("История водки"), он добавил в нее главу, в которой высказывал сожаление о том, что Россия скатывается в алкоголизм. Пьянство, говорил он, несовместимо с социалистическими принципами, оно подрывает рабочую мораль и производительность.
Некоторые из его предложений были радикальными по российским стандартам — лишение водительских прав, побуждение людей к посещению клиник (Анонимные алкоголики во времена Советского Союза были запрещены) — однако он сделал один вывод, с которым согласятся члены Национальной ружейной ассоциации США и все поборники свободы воли: Травит людей не водка, а сами люди. То есть, чтобы избегать пьянства, люди просто должны пить пристойно.
Сегодня российским рабочим не меньше, чем когда либо, необходимо знать, как принципы Похлебкина могут ответить на вопрос Ленина. Возможно, это будет звучать как-то так: У хорошего пролетария не бывает проблем с выпивкой, за исключением случаев, когда он не может ее найти. В конце концов водка — это смазка, которая позволяет всем российским шестеренкам крутиться. Она нужна и на похоронах, и на народных праздниках.
Информированный рабочий знает, что водка по своим терапевтическим достоинствам значительно превосходит советско-российскую систему сохранения душевного здоровья граждан. Также он не будет испытывать судьбу и выходить на улицу, в снег — который, как известно, уничтожает неприятельские армии — не подкрепившись глотком, а то и тремя спиртного. Этой зимой, во время царивших в Москве морозов (когда температура опускалась до 30 градусов мороза и ниже), один цирковой дрессировщик дал своему слону ведро водки для согрева. Неблагодарное толстокожее забыло о всех приличиях и сломало в цирке единственную батарею.
Россия — это страна, которая проделала путь от Третьего Рима через Третий Интернационал в "третий мир", и водка всегда сопровождала ее на этом пути. В 1982 году международный суд принял решение по вопросу о происхождении водки в пользу Советского Союза, подтвердив тем самым, что настоящая водка — русская, или русская водка — настоящая, хоть так, хоть так. Счастливый финал, вскоре после которого пал коммунизм в Европе, за что мы всегда можем поднять бокалы и сказать, как они говорят в России, не без иронии: На здоровье!
