Когда президент Китая Ху Цзиньтао (Hu Jintao) на этой неделе прибудет с визитом в Вашингтон, Джордж Буш-младший (George W. Bush) столкнется с одним из главных вызовов своего президентства: как реагировать на растущее экономическое и военное могущество Китая. Все согласны с тем, что возвышение Китая является одним из преобразовательных изменений нынешнего столетия, но Вашингтон разделен на "китаелюбов" (panda huggers), которые это приветствуют, и "китайских ястребов", которые бьют тревогу.
Министр обороны США Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld), к примеру, сетует на то, что военный бюджет Китая с середины 1990-х годов ежегодно увеличивается на десятки процентов и в этом году возрастет еще на 14,7%. Сенаторы Чарльз Шумер (Charles Schumer), Линдси Грэхем (Lindsey Graham) и другие полагают, что манипуляции Китая с юанем обходятся Америке потерей рабочих мест, и поэтому угрожают Китаю ответными мерами. Сторонники демократии и прав человека указывают на бесконечно низкие рейтинги Китая в обзоре наименее свободных стран мира, публикуемом правозащитной организацией "Freedom House".
В ходе недавнего опроса общественного мнения выяснилось, что треть американцев считают, что Китай "вскоре будет господствовать в мире", тогда как 54% опрошенных видят в возвышении Китая "угрозу миру во всем мире". Некоторые комментаторы высказывают мнение, что Китай окажется таким же разрушительным для начала 21-го века, какой была кайзеровская Германия для начала 20-го века.
Однако подобные взгляды преувеличивают могущество Китая. Экономика Китая, если измерять ее официальными курсами валют, занимает четвертое место в мире и растет с ежегодным темпом 9%, однако доходы Китая на душу населения составляют всего 1700 долл. США, или в 25 раз меньше, чем в США. В то же время Китай расходует на исследования и разработки всего 10% суммы, расходуемой Америкой.
Если и США, и Китай будут продолжать расти с нынешними темпами, может случиться, что через 30 лет экономика Китая окажется крупнее нашей, однако американские доходы на душу населения останутся в 4 раза выше. В дополнение, военная мощь Китая значительно уступает нашей, и у него нет таких ресурсов "мягкой силы", как Голливуд и университеты мирового класса, которые есть в Америке. Для сравнения, кайзеровская Германия к 1900 году уже обошла Великобританию по объему промышленного производства и бросила серьезный военный вызов морскому господству Великобритании.
Тот факт, что Китаю еще далеко до того, чтобы обогнать США, не мешает возможной войне из-за Тайваня, который Китай считает своей утраченной провинцией. Более слабые страны иногда нападают на более сильные - свидетельством чего является Япония в Перл-Харборе. Но конфликт такого рода не является неизбежным, пока Тайвань не объявит о своей формальной независимости, а Китай не потеряет терпения. Со временем и благодаря смене поколений этот конфликт, быть может, станет одним из тех редких случаев, когда он будет более управляемым.
Мы сталкивались с этими проблемами десятилетие назад, когда администрация Клинтона (Clinton) сформулировала нашу стратегию для Восточной Азии. Мы знали, что "ястребы", призывавшие к сдерживанию Китая, не сумеют привлечь на свою сторону другие страны. Мы также знали, что, если мы станем относиться к Китаю как к врагу, то тем самым гарантируем враждебность в будущем. Хотя мы не могли быть уверенными в том, как станет развиваться Китай, не имело смысла отказываться от перспектив на лучшее будущее. Наша реакция сочетала соотношение сил с либеральной интеграцией. Мы укрепили американо-японский альянс, чтобы Китай не смог разыграть против нас "японскую карту", в то же время приглашая Китай вступить во Всемирную торговую организацию (ВТО). В редком случае двухпартийного единства администрация Буша продолжает осуществлять эту стратегию.
Китай сегодня является нашим третьим по величине торговым партнером и вторым крупнейшим официальным кредитором. Критики утверждают, что торговля с Китаем сделала нас уязвимыми. Китай мог бы причинить нам вред, избавившись от своих долларовых запасов, но, если он так поступит, то одновременно подорвет собственную экономику. Юань, возможно, несколько недооценен, но на долю Китая приходится всего треть роста американского торгового дефицита в последние 5 лет, а ревальвация не устранит нашего дефицита. Что касается рабочих мест, даже если бы Америка запретила ввоз дешевых по себестоимости товаров из Китая, мы стали бы импортировать их откуда-нибудь еще. Для того чтобы решить наши экономические проблемы, мы должны навести порядок в собственном доме, подняв заработную плату, сократив дефициты и улучшив наше базисное образование.
Внутреннее развитие Китая остается неопределенным. С 1990 года он вытащил из нищеты 400 миллионов человек, но еще 400 миллионов живут на менее чем 2 долл. в день. В Китае имеются огромное неравенство, мигрирующая рабочая сила численностью 140 миллионов человек, зоны сильного загрязнения окружающей среды и процветающая коррупция. Политическая эволюция отстает от экономического прогресса. В то время как сегодня больше китайцев, чем когда-либо прежде в китайской истории, чувствуют себя свободными, Китай еще далеко не свободен. Около 110 миллионов китайцев пользуются Интернетом, но правительство цензурирует Интернет. Опасность заключается в том, что партийные лидеры, пытаясь противодействовать эрозии коммунизма, могут использовать национализм как свой идеологический клей, и это может привести к нестабильной внешней политике.
Столкнувшись с неопределенностью такого рода, президент Буш предложил Китаю стратегический диалог, чтобы поощрить его к превращению в "ответственного организатора совместного дела" (''responsible stakeholder). Он может последовать примеру Рональда Рейгана (Ronald Reagan), пустившего в оборот крылатую фразу "Доверяй, но проверяй". Для Китая правильной стратегией является "Сотрудничай, но страхуйся".
Джозеф Най, профессор Гарвардского университета, был помощником министра обороны по международной безопасности в 1994 и в 1995 годах. Он является автором книги "The Power Game: A Washington Novel" (Силовая игра: Вашингтонская новелла".
