Катастрофа на чернобыльском реакторе в апреле 1986 года разоблачила уже проводившуюся к тому времени советским генеральным секретарем КП Михаилом Горбачевым политику "гласности" как химеру. Позднее, прежде всего при президенте Леониде Кучме, она использовалась для того, чтобы вытягивать у Запада валюту.
В тот момент, когда 26 апреля на четвертом реакторном блоке Чернобыльской атомной электростанции при проведении эксперимента по определению характеристик генератора произошел взрыв, державший в течение нескольких месяцев в напряжении весь мир, Советским Союзом правил избранный в марте 1985 года Михаил Горбачев. Внешне моложавый и энергичный генеральный секретарь КПСС, нравившийся и Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher), и Рональду Рейгану (Ronald Reagan), буквально только что - на 27 съезде КПСС - провозгласил политику гласности, и многие на Западе надеялись на обновление Советского Союза, который больше не воспринимался бы как угроза.
Реакция в старом духе
Кстати, в трудные недели после того, как в украинском городке севернее Киева огненный шар сорвал крышку реактора из стали и бетона, после того, как тридцать рабочих получили смертельные ожоги и произошел выброс огромного радиоактивного облака, со многими иллюзиями пришлось расстаться и Западу. Некомпетентность, суета с секретностью, проявившиеся после катастрофы, не имели ничего общего с открытым, обновленным и гуманным Советским Союзом. Запад узнал о катастрофе только через два дня - не от Кремля, а после того, как на атомной электростанции вблизи от Стокгольма был зафиксирован повышенный уровень радиации. Прошло 18 дней, прежде чем Горбачев, изобретатель гласности, признался перед миром, что был "инцидент", а когда он это сделал, радиоактивному заражению подверглась уже значительная часть Европы.
"Чернобыль" прежде всего показал, что обновление тоталитарной системы невозможно. Система лжи, сокрытия и отрицания была отличительной чертой Советского Союза, и декларации Горбачева, звучавшие так притягательно, имели мало что общего с реальностью. Москва, очевидно, была вообще не готова к катастрофе такого масштаба. Засыпка реактора осуществлялась в условиях отсутствия координации, в полном пренебрежении к людям. 1 мая, через неделю после катастрофы, в Киеве и в Минске были проведены, как будто ничего не случилось, праздничные мероприятия. Йодистые препараты, которые, видимо, могли снизить количество случаев рака щитовидной железы, начали раздавать с большим опозданием, а иметь в личном пользовании дозиметры было запрещено до 1988 года. Государство, провозгласившее гласность, делало все, чтобы держать своих граждан в неведении.
Проявление симптомов распада
Разумеется, иного ожидать не приходилось. Действительно, в то время неконтролируемый процесс, очень похожий на чернобыльскую катастрофу, шел и в политике. Силы, вызванные к жизни смелой надеждой на улучшение ситуации, вышли из-под контроля. Последующие события, начиная с 1989 года, и, правда, напоминали собой информационный взрыв, не входивший в планы руководства в той же мере, что и появление сепаратистских движений, которые стали к тому времени множиться как грибы в советских республиках. Советский Союз уже находился в состоянии хаоса распада, Кремль был больше не в состоянии контролировать экстремистские силы на периферии. А люди обретали также внутреннюю свободу: в 1990 году статей о Чернобыле появилось уже в три раза больше, чем в 1988 году.
Разумеется, Чернобыль тут же превратили в свой инструмент самые различные действующие лица. Для многих политиков на Западе чернобыльская катастрофа казалась по праву доказательством принципиальной слабости коммунистической системы. Противники атомной энергии видели в катастрофе доказательство того, что атомная энергия ненадежна в принципе и потому от нее следует отказаться - аргумент, который взяли на свое вооружение движения за независимость в проснувшихся от политического сна советских республиках, чтобы придать своим желаниям международное звучание. На Украине, в Белоруссии и в республиках Балтии "Чернобыль" стал символом всего, что там не нравилось в тоталитарной тюрьме народов.
Бремя и требования Киева
После распада Советского Союза бремя ликвидации кризиса легло на плечи отдельных государств, особенно Украины и Белоруссии. В результате изменился и вектор деятельности. В 1992 году были приняты крупные проекты по переселению; из районов, наиболее серьезно пострадавших от радиоактивного заражения, переселились 20000 человек. Начался этап, главная задача которого состояла в медицинском обеспечении жертв и выплате финансовой компенсации. В Киеве и в Минске были созданы так называемые государственные чернобыльские комитеты с задачей координации различных министерств, имеющих к этому отношение. Жители областей, подвергшихся радиационному заражению, - 3,1 миллиона человек - на Украине, 2,1 миллиона - в Белоруссии - получали специальные льготы. На Украине люди с "удостоверениями ликвидатора" пользуются льготами в больницах до сегодняшнего дня. "Ликвидаторы" - это люди, принимавшие участие в работах по расчистке, и получившие в результате этого очень высокие дозы облучения.
Хотя и Запад, и Восток выражали большую готовность к оказанию помощи, политика Украины вызывала некоторое недовольство. Запад, разумеется, не был виновен в чернобыльской катастрофе, но ставший в 1994 году президентом Леонид Кучма считал само собой разумеющимся делом, что компенсацию за громадные энергетические потери и финансовый ущерб в результате выхода из строя реактора, возмещал Запад, а, скажем, не Россия. При этом он шел навстречу западным государствам, опасавшимся повторения катастрофы и настаивавшим на выводе из эксплуатации всех реакторов чернобыльского типа.
В 1995 году в меморандуме о взаимопонимании, подписанном им вместе с представителями государств Большой Семерки, Кучма обязался вывести из эксплуатации все реакторные блоки в Чернобыле до конца столетия. Однако финансовый пакет, предложенный Киеву государствами Большой Семерки - он составлял вместе со всеми ссудами и особыми платежами 3 миллиарда долларов США, - очевидно, казался Кучме долгое время слишком скудным. А поскольку Запад медлил с финансированием строительства двух реакторов под Ровно и в Хмельницком, Кучма вопреки договоренностям оставил еще работающие в Чернобыле реакторы в эксплуатации и после 1999 года.
Форма ядерного шантажа?
Многие, прежде всего критики режима на Украине, говорили о политике ядерного шантажа Кучмы, а наблюдатели до сих пор задаются вопросом, как произошло, что Москва - все-таки официальный правопреемник Советского Союза, где производились реакторы чернобыльского типа, - посчитала возможным отделаться незначительной помощью. Однако большая заинтересованность Запада в том, чтобы не допустить повторения таких катастроф, используется в качестве подходящего средства для оказания давления. Сколько денег в общей сложности ушло в рамках чернобыльской помощи в кризисные регионы, никто точно не знает. В том, что речь идет о значительных суммах, сомнений нет. Например, до января 2000 года ЕС и другие 25 стран выделили для укрепления саркофага в пересчете почти 900 миллионов франков.
Миллиарды выделили в качестве помощи жертвам катастрофы на реакторе государственные и неправительственные организации. При этом большее значение имеет, конечно, непрекращающаяся дискуссия относительно числа умерших в результате катастрофы и возможных долгосрочных последствиях генетического и другого характера. Unicef и Всемирная организация здравоохранения пришли в 2002 году к выводу, что "чернобыльскую помощь" в той или иной форме получают 7 миллионов человек.
Процветающие фауна и флора
С началом нового столетия картина в целом изменилась. Благотворительные организации отказались от прежнего простого и неэффективного выделения денежных средств и сосредоточили свое внимание на поддержке самопомощи и борьбе с теми неприятными настроениями, когда люди считают себя жертвами, на которые делал долгое время ставку Кучма. Такие символические жесты, как выделение в начале апреля этого года главой украинского правительства Юрием Ехануровым средств на покупку тысячи автомобилей, на строительство двух центров здоровья, а также повышение пенсий в пересчете 7,5 миллионов франков для жертв Чернобыля, стали редкостью.
Прекрасное состояние фауны и флоры в зараженном регионе вокруг Чернобыля магически притягивает биологов и зоологов. Ученых очень интересует то обстоятельство, что в "ядерной пустыне" Чернобыля сегодня обитают более 270 видов птиц, 31 из которых считается исчезающим, что постоянно увеличивается популяция волков, и что у лошадей Пржевальского нет никаких признаков заболевания, хотя они получили большую дозу облучения. Джим Смит (Jim Smith) из британского Центра онкологии и гидрологии говорит даже, что чернобыльская катастрофа пошла "на пользу" животным и растениям, а Чам Даллас (Cham Dallas) из университета в Джорджии удивляется тому, что животные "просто впитывают" радиоактивность. Ради справедливости надо сказать, что эти высказывания не касаются долгосрочных последствий. Они, конечно, все же не годятся для того, чтобы стимулировать готовность Запада помогать.
