Белый дом не требует от председателя Китая либерализации. Вместо этого он делает то же, что Китай - затыкает рот собственной прессе.
Ху Цзиньтао (Hu Jintao) увидит, в чем состоит сущность его встречи с президентом Бушем, еще до того, как эта встреча начнется. На лужайке перед Белым домом в его честь дадут двадцать один залп артиллерийского салюта (см. комментарий переводчика - прим. ИноСМИ). Прием будут транслировать по китайскому телевидению, и с его помощью коммунистический режим получит возможность утверждать, что Буш считает Ху стратегическим партнером в обсуждении важнейших мировых вопросов. Однако по окончании переговоров Буша и Ху наступит еще один знаковый момент дня: хотя существует обычный протокол визитов глав иностранных государств, в этот раз после переговоров никакой пресс-конференции, на которой американские и китайские журналисты могли бы задать лидерам вопросы без подготовки, не будет.
Покорность Белого дома в ответ на требование китайцев не подвергать своего лидера вопросам, поиск ответа на которые мог бы стать для него затруднительным - например, вопросам о судьбе политических заключенных, о свободе вероисповедания или о цензуре интернета, - это фактически символ главного элемента бушевской политики: готовности всячески уходить от обсуждения все ухудшающейся ситуации с политическими свободами и правами человека в Китае.
Нет-нет, на брифингах для американских журналистов и в публичных выступлениях президента вопрос соблюдения прав человека будет, несомненно, поднят на должную высоту. Говорят, что Буша никак не может оставить равнодушным подавление свободы вероисповедания в Китае, которую в равной степени ощущают на себе 70 миллионов китайских христиан и тибетские буддисты; также есть информация, что его не устраивает политика Пекина, направленная, в нарушение международных договоров, на насильственную репатриацию беженцев из Северной Кореи.
Есть и много других вопросов, которые Буш мог бы обсудить с Ху. Взять, например, хотя бы то, что в Китае содержимое интернет-сайтов отслеживает тридцать тысяч специальных цензоров; то, что за Китаем прочно закрепилась репутация первой страны мира по количеству посаженных в тюрьму журналистов - десятки репортеров попали за решетку лишь потому, что писали о коррупции властей и экологических катастрофах или призывали к политическим реформам; то, что Китай разорвал соглашение о сохранении полноправной демократической системы в Гонконге; то, что специальный докладчик ООН по вопросам применения пыток в недавнем отчете заявил, что пытки 'остаются в Китае весьма широко распространенным явлением'.
Возможно, кое-какие из этих вопросов Буш все же упомянет. Однако, даже если они прозвучат, ответа Ху мы так и не услышим, потому что наше правительство так трепетно смотрит на неприятие Китаем свободы прессы.
А поскольку никаких неудобных вопросов не будет, лейтмотив сегодняшней встречи будет как раз такой, какой нужен Ху - обсуждение стратегических вопросов с Бушем. Видеоряд тоже будет такой, 'как надо' - двадцать один залп салюта. Какая разница, что в доктрине Буша записано: способность иностранных государств быть стратегическими партнерами Соединенных Штатов прямо пропорциональна уважению в правам человека в этих странах.
В новой Стратегии национальной безопасности (National Security Strategy) нашего президента говорится: 'Власть, которая жестоко обходится с собственным народом, также угрожает миру и стабильности других народов'. На пресс-конференции мы бы задали ему вот какой вопрос: разве эта логика не применима к Китаю?
