Большинство россиян с безразличием относится к начинаниям Кремля, ограничивающего их гражданские права. - Демократия - лозунг, который в России оказался скомпрометирован, - говорит демократ Григорий Явлинский.
В рядах российской оппозиции царит огромное оживление. Партии объединяются, ищут общих лидеров и готовятся к парламентским выборам 2007 г. и президентским еще через год.
Однако это оживление вызывает у россиян мизерный интерес. В опросах демократы получают все вместе не более 10 процентов поддержки. На последних выборах в московскую городскую думу объединенный список демократов получил лишь 11 процентов голосов.
Изменения, внесенные в закон о неправительственных организациях, возмущают западное общественное мнение, но в России, по данным опросов, интересуют не более 10-15 процентов населения. Это нельзя объяснить лишь репрессиями Кремля, потому что в России по-прежнему существуют обширные сферы свободы. Россияне читают независимые и порой очень антикремлевские газеты и книги, слушают критичные радиопередачи.
Более того, в Москве и крупнейших городах России власти в принципе уважают свободу собрания, хотя в провинции с этим бывает фатально.
- Отсутствие доступа к контролируемым государством крупнейшим СМИ, преследования наших спонсоров, бесцеремонная поддержка прокремлевских партий государственными чиновниками. В связи с этим, в 2007 г. нам нужно ожидать скорее создания политической видимости, чем демократических выборов, - считает Григорий Явлинский из демократического 'Яблока'.
Однако сам Явлинский признает, что одной из главных причин поражений оппозиции является неприязнь избирателей и фатальная репутация демократов и либералов в России.
История и человеческие слабости
Почему россияне позволяют государству Владимира Путина отнимать у них все новые гражданские свободы? Российские политологи часто указывают на слабость оппозиции, которой не хватает сил противостоять замашкам Кремля.
Прежде всего, речь идет о разгроме концерна Михаила Ходорковского ЮКОС, который до 2003 г. финансово поддерживал демократические партии и неправительственные организации. Также проблема в отсутствии сильных оппозиционных телеканалов и высоких ценах на нефть и газ. Экспорт этих ресурсов обеспечивает Кремлю доходы, позволяющие гасить конфликты на социальной почве.
Кроме того, как российские, так и западные социологи поддаются тезисам о том, что россияне не способны жить при демократии. Во многих дискуссиях, ведущихся в Москве, можно услышать о 'евразийской политической культуре', православной специфике истории России и 'великодержавности, которая не умещается в демократических структурах'.
Однако единственным по-настоящему убедительным аргументом, связанным с российской спецификой, является вопрос исключительно короткой истории российской демократии. Ведь первый серьезный шанс на строительство гражданского общества россияне получили лишь полтора десятилетия назад, и сложно удивляться тому, что связанные с ним ценности так слабо укоренились в обществе.
Может быть, избиратели и хотят демократии, но оппозиционные элиты не в состоянии перековать эти взгляды в привлекательную политическую программу. - В России политическая дискуссия замирает. Идеологией Кремля является власть, а оппозицию люди не слушают. Они не хотят ни спорить, ни соглашаться с ее лидерами, - говорит политолог Дмитрий Орешкин. - Побеждает полное безразличие.
Два мира
Многие россияне убеждены в том, что их страна - терзаемая коррупцией, произволом бюрократии и войной в Чечне - несмотря ни на что, идет к лучшему. Тем временем, Россия, как ее описывают демократические оппозиционеры, - это государство, все быстрее скатывающееся в пропасть.
Антикремлевская оппозиция действует в состоянии высшей необходимости, чего россияне не хотят понять. Это хорошо видно по недавнему антифашистскому маршу оппозиции в Москве. Рядом с транспарантами с требованием честных выборов там были и плакаты с надписью 'Капитализм равняется фашизм'.
Наряду с группками молодежи, выкрикивавшей 'Рядом с сионистами стоять не будем', на демонстрацию вышли и представители еврейских организаций, огрызавшиеся: 'Красных нам тут не надо'.
Рядом крутилась горстка национал-большевиков. Хотя их символ - гибрид серпа и молота со свастикой, их часто называют демократической оппозицией за их антипутинские взгляды. - Ты бы понял что-нибудь из этого, если бы был россиянином? - спрашивает социолог Борис Дьяконов.
Высшая необходимость также велит демократом приглушать дискуссии о годах президентства Бориса Ельцина, когда создавались карьеры многих сегодняшних оппозиционеров. Часть ельцинских олигархов Путин взял в свою команду, часть оставил в неопределенном состоянии между властью и оппозицией, а других обрек на маргинализацию, эмиграцию или - как Михаила Ходорковского - на лагерь.
Сложное искусство - политика
Для аудитории российских СМИ политика представляется искусством, понять которое могут немногие. - Я в этом не разбираюсь. Российская политика для меня слишком сложна, - можно услышать даже от молодых образованных россиян.
Российская политическая жизнь идет, главным образом, за стенами Кремля, а передаваемые по телевидению высказывания премьера, министров и депутатов - это зачастую ничего не значащее создание видимости. В таком политическом тумане рождаются многоэтажные теории заговоров, объясняющие большую часть событий интригами спецслужб, олигархов и кланов.
От такого стиля ведения политики не могут избавиться и оппозиционеры, так что для россиян они не являются прозрачной альтернативой окутанному неясностью лагерю власти. Последний пример - события вокруг бывшего путинского премьера Михаила Касьянова, который, невзирая на фатальную репутацию коррумпированного бюрократа, вдруг начал превращаться в лидера российских демократов и их кандидата на выборах 2008 г.
Сообщения о встречах Касьянова с избирателями полны неподтвержденных рассказов об оплаченных сторонниках бывшего премьера, тайном спонсировании благосклонных к нему СМИ и поддержке спецслужб, хотя какой стороны - в этом рассказчики не всегда уверены.
- Я знаю, чего хочет Ангела Меркель или Лех Качинский. Но понятия не имею, к чему стремится Касьянов и предпочитаю проверенного Путина, - говорит молодой московский социолог. - Я обхожу политические тему не из опасения перед репрессиями. - Я, правда, не знаю, что нужно и властям и демократам, - признается журналистка.
'Пессимизм в сердце, оптимизм в действии' - вот принцип, которым руководствуется Григорий Явлинский из 'Яблока'. Сознавая, что россияне довольно скверного мнения об оппозиции, он не верит в скорый демократический перелом в России, призывает к терпению и улыбается, когда слышит прогнозы о скором конце правления Путина.
Имеет ли демократия шансы в России? - Да, но не в этом десятилетии, - отвечает политолог Борис Дьяконов.
