Вашингтон. В июле нынешнего года в Санкт-Петербурге, Россия, должен состояться саммит Группы Восьми (G-8), на котором президент Буш (George W. Bush) и президент Путин встретятся в момент, когда российско-американские отношения переживают период усиления напряженности.
Вашингтон и Москва резко расходятся в вопросе о том, что делать с иранской ядерной программой. Вашингтон недавно обвинил Москву в том, что та снабжала Саддама Хусейна (Saddam Hussein) информацией о передвижениях американских войск во время возглавляемого США вторжения в Ирак в 2003 году. Москва видит в американской поддержке демократизации в нерусских республиках бывшего Советского Союза угрозу российскому влиянию в регионе. Перечень разногласий можно продолжить.
В свете этого исключительно позитивные высказывания президента Буша в отношении президента Путина, когда они впервые встретились в июне 2001 года, кажутся еще более наивными сейчас, чем казались в то время. Тогда на своей совместной с Путиным пресс-конференции Буш заявил: "Я заглянул этому человеку в глаза. Я нашел, что он очень откровенен и заслуживает доверия. . . Я сумел понять его душу, душу человека, который глубоко предан своей родине и наилучшим интересам своей родины. . . Я не пригласил бы его на мое ранчо, если бы я ему не доверял".
Действительно ли наивными были эти высказывания Буша? В свете всех последующих разногласий между Москвой и Вашингтоном они, несомненно, кажутся наивными многим людям. Нужно, однако, заметить, что Путин с той поры тоже сделал кое-что, что помогло Вашингтону - и что ему не обязательно нужно было делать. В том числе: одобрил создание американских военных баз в Средней Азии после событий 11 сентября (несмотря на противодействие своего министерства обороны); молчаливо согласился на выход США из Договора об ограничении систем противоракетной обороны; принял (пусть даже и неохотно) демократические революции, которые произошли в Грузии (2003 год) и на Украине (2004 года); возобновил прерванные в начале 2006 года поставки природного газа на Украину после того, как Запад пожаловался на это; и проголосовал вместе с США в Международном агентстве по атомной энергии за передачу иранского ядерного досье в Совет Безопасности Организации Объединенных Наций в феврале 2006 года.
Было бы, разумеется, смешно утверждать, что Путин предпринял все эти действия, которые Вашингтон одобрил, только лишь потому, что Буш сделал столь лестные высказывания в 2001 году - в особенности с учетом того, что по некоторым из этих вопросов (в частности, принимая во внимание теперешнее российское давление в пользу ухода США из Средней Азии) Россия впоследствии несколько отошла назад. Однако мне уже давно кажется странным, что те, кто критиковал сделанные в июне 2001 года высказывания Буша о Путине, решили, что Буш на самом деле так думал. Напротив, сегодня представляется, что Буш сделал эти высказывания с определенной целью: разоружить Путина, показав, что он ему доверяет, дав тем самым российскому лидеру побудительный мотив к тому, чтобы не утратить этого доверия.
За что бы еще ни критиковали Буша, я считаю, что в июне 2001 года он понял важную истину: Путину отчаянно необходимо, чтобы его воспринимали как равного Бушу и другим западным лидерам. Хотя и в то время тоже имелись важные разногласия между Вашингтоном и Москвой, Буш интуитивно понял, что отношение к Путину как к другу принесет определенные позитивные результаты. С другой стороны, отношение к нему как к парии, скорее всего, привело бы к одинаково плохому поведению со стороны Путина.
Конечно, не ясно, в какой мере личная дипломатия Буша в июне 2001 года способствовала основанному на принципах сотрудничества и поддержки поведению Путина впоследствии. Однако, в той мере, в какой бушевская дипломатия все же способствовала этому, ее влияние явно снизилось, когда российско-американские напряженности усилились. Вполне возможно, что просто существует предел тому, насколько успешной может быть личная дипломатия в преодолении конфликтных восприятий национальных интересов.
И все же, несмотря на ухудшение отношений России с Америкой и другими западными демократическими странами, Путин по-прежнему стремится к тому, чтобы они признавали его равным. Но достаточно ли сильно он добивается этого признания, чтобы ради него изменить российскую политику, касающуюся Америки и Запада? Некоторая дополнительная доля личной дипломатии со стороны Буша на предстоящем саммите G-8, быть может, поспособствует Путину в этом. Нет никакой гарантии, что это сработает. Но стоило бы попробовать.
Марк Кац является профессором управления и политики в Университете Джорджа Мейсона.
____________________________________________________________
Россия и США снова скатываются к знакомому "охлаждению" ("Christian Science Monitor", США)
Действия Путина вынуждают Буша корректировать курс ("The International Herald Tribune", США)
Америке нужно быть прагматичной с Путиным ("The Financial Times", Великобритания)
Россия: когда она нужна, ее нет ("The New York Times", США)
