На первый взгляд, Америка снова заставляет немцев завидовать. Когда десятки тысяч граждан США проявляют солидарность с нелегально въехавшими в страну латиноамериканцами, размахивающими американскими флагами и поющими гимн "Star Spangled Banner" на испанском языке, кажется, что у Америки есть то, чего не хватает Германии: открытости местных жителей и идентификации иммигрантов со страной пребывания. Было ли когда-нибудь, чтобы немцы выступали в поддержку поляков, чтобы на турецком языке пели "Единство, право и свобода"? Следует ли европейцам видеть в ситуации по ту сторону Атлантики осуществление утопии о стране переселенцев, в которой доброжелательность местных жителей сочетается с готовностью к интеграции вновь прибывших?
Подобные вопросы отдают непозволительным идеализмом. Во-первых, американские протесты ни в коей мере не являются выражением желания неограниченной миграции. В большей мере речь идет о неприятии закона, предусматривающего уголовную ответственность для 11,5 миллионов нелегальных иммигрантов, вместо того, чтобы установить более строгий контроль, сочетая его с одновременной легализацией иммигрантов, уже находящихся в США. Если речь в данном случае идет о трансатлантических примерах, то тогда в обратном смысле: европейцы, например, испанское правительство Сапатеро (Zapatero), были первыми, кто, в частности, пытался остановить потоки иммигрантов из Африки и одновременно давать право на пребывание в стране тем нелегальным иммигрантам, кто мог подтвердить, что у него есть работа.
Во-вторых, европейцы не должны переоценивать американский патриотизм, который демонстрируют там латиноамериканцы. Поскольку речь идет прежде всего лишь об эффективном с точки зрения привлечения внимания обращении бесправных людей к американским ценностям, во-вторых, подобного нельзя требовать от иммигрантов и в Европе. В частности, полная идентификация со страной пребывания не отвечает ни традициям иммиграции, ни ее современному состоянию в Европе. Тот, кто сегодня переезжает внутри Европы из одной страны в другую, ищет на новой родине не небесный Иерусалим, не новой идентификации, а экономических перспектив. Он позднее, когда изменится обстановка, будет готов, как в свое время многие итальянские и испанские "гастарбайтеры" или как теперь турки, видящие лучшие шансы для себя в Стамбуле, а не в Берлине, вернуться на родину. Иммиграция в Европе, если она не является вынужденной, была и остается успешной не как улица с односторонним движением, а как динамичное движение в обоих направлениях. Это в особой мере касается ЕС, особенно с той поры, как появились средства сообщения, позволяющие возвращаться на родину не на парусном судне.
Поэтому крайне опасно, что в Германии в настоящее время идет дискуссия по ключевым вопросам политики в отношении иностранцев с точки зрения предоставления им гражданства. Если министры иностранных дел земель торгуются сегодня по поводу знаний и тестов, клятвы на верность конституции и продолжительности сроков прежней судимости, то они тем самым внушают, что наша миграционная политика направлена в первую очередь на то, чтобы обеспечить предоставление гражданства и вместе с этим - продолжительный период адаптации, что Германия, несмотря на свое экономическое положение, может позволять себе выдвигать перед переселенцами все новые требования. Концентрация внимания на предоставлении гражданства не позволяет видеть, что настоящие проблемы с иммигрантами связаны всего лишь с предоставлением разрешения на пребывание в стране, и, прежде всего, с тем, что в Европе получение гражданства не является главной целью иммигрантов и особо выгодным приобретением для страны пребывания.
Что нам необходимо, во всяком случае, то, что мы можем получать: нам нужны не приличные немцы с черно-красно-желтым знаменами, а порядочные рабочие, способствующие своим трудом общему успеху, которые, разумеется, должны придерживаться правил и реализовывать свои интересы путем личного труда (при наличии возможности сохранять свое гражданство). Путь указывает министр внутренних дел Франции Саркози (Sarkozy), сместивший в новом законе об иммиграции акценты с проблемы получения французского гражданства на работоспособность. Для Германии тоже было бы важнее добиваться интеграции с Турцией и облегчать переезд способных людей вместо того, чтобы, с одной стороны, отказывать туркам во вступлении в ЕС, а с другой стороны, так покровительственно и наставительно предлагать наше гражданство.
Германия, конечно страна переселенцев, однако не в том смысле, что она для иммигрантов конечная станция. Мы - не Америка, мы находимся в динамике посреди континента. С учетом этого положения мы больше выгадываем от системы экономических стимулов, которым должны отдавать должное и мы, и иммигранты, чем от курса, направленного на предоставление гражданства. В вопросах, связанных с политикой в отношении иностранцев, надо меньше говорить о культуре управления и больше об экономике, привлекательности и гибкости на всех направлениях.
