Ни одно изображение сегодняшней России, включая те, что были сделаны крупнейшими специалистами в этой области, не выходило настолько правдоподобным, как то, что было нарисовано на прошлой неделе Владимиром Путиным в его Обращении к Федеральному Собранию.
Правдоподобным и необычным. С искренностью и точностью, не имеющими прецедентом в российской ораторской традиции, Путин описал некоторые из наиболее серьезных бед, поразивших страну.
Демографический спад (каждый год ее население сокращается на 700 тысяч человек), жилищный кризис, нищенские зарплаты, создающие препятствия для семейной жизни и, следственно, для рождения детей, нехватка детских садов и школ. В результате этой ситуации, сказал президент, десятки миллионов россиян сегодня 'лишены надежды', но правительство готово 'вернуть им уверенность', нимало не медля.
А значит - увеличение пособий на новорожденных, щедрая помощь для одиноких матерей, создание яслей, поддержка семей.
Таким образом, сам Путин прояснил ситуации для многих иностранцев, которые сегодня, оказываясь в крупных российских городах, представляют себе, что высокий уровень жизни, потребительский спрос, потоки автомобилей стали повседневной реальностью для всей России.
Истинное положение вещей совершенно другое. За сияющими огнями Москвы и Петербурга пейзаж российской глубинки не слишком изменился за семнадцать лет, прошедших с распада Советского Союза. Катастрофическое состояние коммуникаций, распад системы здравоохранения и образования, распространение СПИДа и туберкулеза, алкоголизм, устрашающая дряхлость сельскохозяйственного сектора.
Говоря о демографическом кризисе, о непрекращающемся кровотечении, от которого страдает население России, Путин хотел в одном единственном пассаже обозначить состояние страны: островки динамичности и экономического благосостояния в больших городах в океане отсталости, по-прежнему напоминающей о состоянии советской России.
Такова была искренняя и истинная часть обращения к Думе - фактически обвинение федерального государства (государства, которое ежедневно, благодаря головокружительному росту цен на нефть, получает горы нефтедолларов) в инерции и неполноценности. Но обращение президента было также, как мы уже упоминали, необычным. Двойственным. Потому что наряду с изображением слабости и нищеты, в которых прозябает огромная часть страны, Путин обрисовал и портрет России, уверенной в своих силах, обладающей огромным, важнейшим для нашего времени богатством, - иными словами, гигантскими энергетическими ресурсами, - и нацеленной на использование этих ресурсов для окончательного возвращения себе статуса великой державы.
Только в первом триместре текущего года продажи нефти и природного газа принесли Российской Федерации актив торгового баланса, равный 42 миллиардам долларов. Резервы Центрального банка в настоящий момент составляют около 250 миллиардов долларов. И, конечно же, обещанные на прошлой неделе ясли могли бы быть построены уже давно. Но этого не произошло, потому что, по всей видимости, люди в Кремле думали о другом. И из речи Путина стало понятно, о чем именно они думали.
Президент объявил о широкомасштабном плане перевооружения: потому что 'гонка вооружений', как он сказал, 'не окончена', потому что военный бюджет Соединенных Штатов 'в двадцать пять раз превышает российский'.
А значит - новые самолеты, ракеты и атомные подводные лодки.
За тезисом о перевооружении, который сам по себе достаточно показателен, последовало еще одно, еще более громкое заявление. С первого июля, то есть, за несколько дней до саммита 'Большой восьмерки' в Санкт-Петербурге - первого за время российского председательства, - рубль станет конвертируемым. Неконвертируемый рубль, уравненный в правах с валютами бедных и развивающихся стран, представлял собой больное место, незаживающий шрам для России, стремящейся вновь оказаться на первых ролях. Теперь этот ущербный элемент исчезнет.
В Москве есть экономисты и даже министры, считающие такое решение преждевременным: они хотели бы отложить его до следующего года. Но это решение было чисто политическим, а не технико-экономическим, оно было необходимо для путинской картины мира. Это было требование возобновленного престижа, представительского равенства с более значимыми странами и экономиками.
Уже год назад было понятно, что Россия прокладывала себе дорогу на международную авансцену, чтобы вернуть себе позиции, утерянные после развала СССР. Указания на то, что Россия пытается заново собрать по кусочкам утерянное величие, были многообразными и все более недвусмысленными. От активизации на международном фронте (где Россия с каждым разом занимала все более антиамериканскую позицию - достаточно упомянуть конфликт вокруг иранской ядерной программы) до подчеркивания политической роли энергопоставок.
План перевооружения и конвертируемость рубля, о которых было объявлено во вторник в Думе, представляют собой наиболее четкое подтверждение нового поведения Москвы.
Это не иллюзия возвращения империи, а определение постимперской политики, которая как можно лучше преследует интересы сегодняшней России. Интересы страны, которая благодаря источникам энергии является незаменимой в мировой экономики, второй в мире ядерной державой, стремящейся забыть все отступления и унижения посткоммунистической стадии. России, которая никому не будет делать скидок, которая всегда имеет наготове все более крепкую дубину 'Газпрома', умеренно реваншистскую Россию. Она твердо настаивает на том, чтобы больше не повторялись вмешательства в ее домашнюю политику (подобные тем, на которые за последние годы отважился Запад в отношении Украины и Грузии, Молдавии и Белоруссии) и готова препятствовать действиям Запада везде, где это окажется возможным. В особенности это относится к действиям Америки, потому что разногласия с Америкой сделались слишком глубокими и в данный момент кажутся непримиримыми.
Возможно, колоссальная выручка, обусловленная ростом цен на нефть, вызвала в Кремле нечто вроде головокружения от успехов. Возможно, путинский план постимперской политики окажется неосуществимым. Однако уже точно понятно, что надежды на постепенное сближение, на возможную интеграцию посткоммунистической России в политику Запада, о которых столько говорили, в особенности после 11 сентября, сейчас уже испарились. И вряд ли июльский саммит в Санкт-Петербурге, на котором Путин появится с 70-75-процентной поддержкой населения, а Джордж Буш - только с 31%, будет способствовать возобновлению взаимопонимания. Россия решила в одиночку плыть по своему морю нефтедолларов.
____________________________________________________________
Проблема не в Путине, а в том, что россияне не любят Америку ("Los Angeles Times", США)
Обращение президента Путина к нации ("The New York Times", США)
Опасно поднимать ложную тревогу криками о "товарище волке" ("The Financial Times", Великобритания)
Путинская уменьшающаяся Россия ("The Boston Globe", США)
