Если и был один человек, который больше других способствовал возвращению России к той Европе и к тому Западу, к которым она исторически относится, то это - Михаил Горбачев. Когда он появился на советской сцене, многие, в России и не только, говорили себе то же самое, что и Александр Яковлев, который в ту пору был с ним близок: 'Наконец-то появился человек, которого мы ждали - как раз в тот момент, когда мы уже думали, что не доживем до его появления'. Я хотел бы напомнить о тех словах, которыми он завершил одну из наших бесед: 'В Европе нужна демократическая Россия, и мы не сможем спасти Россию, если не спасем демократию. Динамичная, демократическая, сильная, уверенная, открытая по отношению к другим странам Россия - вот то, что нужно Европе и миру'.
Поэтому когда такой человек, как Горбачев, бьет тревогу относительно состояния отношений между Европой, точнее, Европейским Союзом, и Россией (как он это сделал в своей статье 'Европа не должна подвергать Россию изоляции'), нам следует почувствовать беспокойство. Тревогу начал бить уже Сандро Виола, один из наиболее внимательных наблюдателей российских событий. Комментируя в газете 'La Repubblica' выступление Владимира Путина перед Думой от 10 мая, он писал: 'Уже точно понятно, что надежды на постепенное сближение, на возможную интеграцию посткоммунистической России в политику Запада, о которых столько говорили, в особенности после 11 сентября, сейчас уже испарились'.
С двух разных точек зрения - Горбачев, прежде всего, призывает Европу не проявлять враждебности по отношению к России, Виола обеспокоен 'головокружением от успехов', которое может привести Россию, пресыщенную газом и нефтью, на путь постимпериалистической политики, - перед нами ставится проблема, которую сегодняшняя, неуверенная в себе Европа, кажется, игнорирует: а именно, проблема взаимоотношений с Россией. Россией зачастую спесивой, по-прежнему переживающей по поводу распада своей империи, и в то же время слабой, неспособной на широкомасштабные прорывы, не слишком сильно представленной в нынешнем мире, который, по словам Горбачева, претерпевает 'стремительное формирование новых систем координат и новых силовых центров'.
Кажется, что в ситуации, подобным образом описываемой, насыщенной подозрениями, амбициями, страхами, содержатся все предпосылки для традиционного противостояния между державами, способного вновь отдалить Россию от Европы, для которой она является неотъемлемой и важной частью истории. Это так независимо от того, взглянем ли мы в прошлое, в сторону тех великих деятелей русской культуры, чей огромный вклад в нашу цивилизацию по-прежнему просвещает наше сознание; или обратим взор к неопределенному будущему мира, который прямо на наших глазах, год за годом и десятилетие за десятилетием, меняет и форму и содержание; мира, в котором столько угроз и столько обещаний.
В общем, трудно не согласиться с Михаилом Сергеевичем, когда он предлагает создать 'новое партнерство', которое можно было бы определить при помощи 'специальной юридической формулировки', между Европейским Союзом с одной стороны и, с другой стороны, Россией и теми странами, которые, как и сама Россия, являются частью Европы, однако не станут в обозримом будущем членами Союза. Или это слишком дерзкая мечта?
Возможно, так и есть. Возможно, Евросоюз, в глазах путинской России, представляется партнером слишком амбициозным, и одновременно слишком неуверенным в своей собственной судьбе и сущности, чтобы связываться с ним ради осуществления подобной мечты. И возможно даже, что Евросоюз не в состоянии справиться с таким предприятием.
В последнее время Евросоюз требует от себя и от мира слишком многого. Конституции, которой у него пока нет. Единства лица и голоса на мировой арене. Быстрой и удачной ассимиляции множества новых членов. Изобретательности в действиях на измученном Ближнем Востоке. Решающего вклада в разрешение конфликта с Ираном. Ко всем этим вопросам - в качестве необходимой части разрешения многих из упомянутых проблем - добавляются отношения между Евросоюзом и путинской Россией. Сочинская встреча между Путиным и Баррозу показала, что на фоне энергетического конфликта начало проступать реальное положение вещей, то есть взаимозависимость, есть стремление к укреплению сотрудничества и в других сферах также. Но помимо всего этого имеется - пусть даже трудно осуществимая - возможность создания великого, непрерывного круга мира и сотрудничества в Северном полушарии - от Евросоюза до России и Америки. Или это тоже останется только мечтой?
___________________________________________________________
Россия вдали от Запада ("La Repubblica", Италия)
