Мадлен Олбрайт (Madeleine Albright), бывший государственный секретарь США, - о США как о непреложном факторе, о миссионерском сознании Джорджа Буша (George W. Bush) и об ошибках американцев в Гуантанамо и в Ираке.
Мадлен Олбрайт, ей 69 лет, была при президенте Билле Клинтоне (Bill Clinton) государственным секретарем США. После событий 11 сентября 2001 года она поддержала президента Джорджа Буша и войну в Афганистане, но затем перешла на сторону критиков его политики, прежде всего, в Ираке, хотя в своей критике проявляет сдержанность.
SZ: Вы говорите о себе как об интерпретаторе культурных и религиозных различий в мире. Как далеко Вы продвинулись в этой работе?
Олбрайт: Серьезные разногласия были и раньше. Но их главной причиной в последние годы явился Ирак. Факт то, что Америка использует свою силу и видит в этом одну из своих ценностей.
SZ: Почему во внешней политике США так много говорится о морали и ценностях?
Олбрайт: Внешняя политика Соединенных Штатов была всегда ориентирована на ценности. Кстати, президент Буш разъяснил, что продвижение свободы является миссией. Это развело нас в разные стороны. К тому же добавились разговоры об оси зла.
SZ: Вы сами говорите, что США играют ведущую роль и должны демонстрировать свое доминирование. Что отличает Вас от Буша?
Олбрайт: Я всегда верила в существенную роль США - как в неотъемлемый фактор влияния, как я это назвала.
Но это никогда не означало, будто США должны делать все в одиночку.
Я использовала этот термин также для того, чтобы мотивировать американцев вообще взять на себя какую-то роль после "холодной войны". У президента Буша - подход, отличающийся значительно большим миссионерским характером.
SZ: Где заканчивается политика преследования своих интересов и начинается миссия?
Олбрайт: Многое зависит от выбора слов. В речи по случаю повторной инаугурации он говорил о миссии США, используя почти те же слова, что и слова, приписываемые в Библии Моисею.
Любой президент ссылается на Бога. Но Буш так тверд в своих религиозных убеждениях. Его слова: "Бог захотел, чтобы я стал президентом. . .", или "Бог на нашей стороне" - раздражают. Линкольн (Lincoln) подчеркивал, что это мы должны быть на стороне Бога.
SZ: Может ли страна объявлять Бога своей собственностью?
Олбрайт: США - необычная страна. Она была создана людьми, бежавшими от преследований по религиозным мотивам. Но это не делает для нас никаких исключений. Бог благословил Америку, но и другие страны тоже.
Мы не можем одни претендовать на Бога. Поэтому мы обязаны идентифицировать себя с тем, чего хочет Бог. И мы не должны утверждать, будто Бог одобряет все, что мы делаем. Я наблюдаю склонность к чрезмерному обращению к Богу, что может стать опасным.
Кроме того, такая позиция является противопоставлением себя всем остальным. Когда мы утверждаем, будто Бог на нашей стороне, тогда получается, что любой, кто не придерживается нашей точки зрения, вступает в конфликт с Богом.
SZ: Почему везде в мире в политике растет значение религии?
Олбрайт: Если люди больше не могут найти ответа на свои вопросы, тогда они обращаются к Богу. Религия предлагает ответ на вопрос о взаимосвязи вещей. Я, конечно, не хотела бы утверждать, будто люди обращаются к Богу лишь от отчаяния или беспомощности, но, наверняка, религиозность имеет дело с утратой идентичности.
SZ: Какое для Вас самое любимое место в Библии?
Олбрайт: Я люблю Нагорную проповедь.
SZ: Вы очень активно выступаете за разделение государства и церкви в США. Тем не менее, религия оказывает все большее влияние на политику. Не получается ли так, что разделение остается на бумаге?
Олбрайт: Разделение является основой нашей просвещенной демократии. Правда, Вы можете разделить государство и церковь, но не сможете лишить людей веры. Я работала при двух очень религиозных президентах, Картере (Carter) и Клинтоне. Но они никогда не возвышали свою религию до уровня политики.
SZ: Недостаточное понимание религии является главной причиной столкновения с исламом. Как идет примирение?
Олбрайт: Есть много неофициальных контактов между церквами. Политики должны были бы быть более активными. Консультироваться у религиозных лидеров, получать рекомендации, помогать доводить решения своих общин.
SZ: Какое из заключений относительно ислама является самым ложным?
Олбрайт: Ислам не является религией войны. Многие люди увязывают терроризм с исламом - это неправильно. Правда в том, что ислам является миролюбивой религией. Радикальных экстремистов связывают с исламом. Но ведь мы не даем определение христианству, исходя из того, что существует организация Ку-Клукс-Клан.
SZ: Президент Ирана Ахмадинежад (Ahmadinedschad) написал президенту США письмо с религиозными поучениями. Выходит, что мы находимся на уровне теологического противостояния за правильную веру?
Олбрайт: Это интересно, поскольку мы дискутируем о том, как отреагировать на письмо. Первоначально письмо в значительной мере показалось нетерпимым. Но затем открылись и важные вещи. Я бы не советовала давать прямой ответ, но президент должен был бы выступить с серьезной речью, в которой разъяснил бы нашу позицию.
SZ: Не заигрывает ли Ахмадинежад, как и Буш, с тем же джинном из бутылки, собирая вокруг себя толпу риторикой, пропитанной религией?
Олбрайт: Я не знаю, кто с чего начал. Я знаю лишь, что религия играет роль. Какими бы ужасными и жестокими ни были аргументы Усамы Бен Ладена (Osama bin Laden), он всегда обращается также к вещам, которые не назовешь тривиальными. Мы должны отвечать на это подобающим образом.
SZ: Вы бы стали разговаривать с президентом, оспаривающим факт Холокоста и желающим уничтожить Израиль?
Олбрайт: Не всегда есть возможность выбирать людей, с которыми говоришь. Мы говорили с Милошевичем (Milosevic), я встречалась с Ким Чен Иром (Kim Jong Il). Они должны разъяснить свою позицию.
SZ: Что бы Вы выделили в качестве приоритета новой внешней политики, кроме непосредственных переговоров с Ираном?
Олбрайт: Мы обязаны найти выход из ситуации в Ираке. Кроме того, я бы обратила большее внимание на израильско-палестинский конфликт. . .
SZ:. . .и вступить в переговоры с ХАМАС?
Олбрайт: Нет, это нарушает закон. Но есть другие пути для достижения взаимопонимания. Я бы оказала большее давление на Судан, вступила бы в прямые переговоры с Северной Кореей. Кроме того, мы непозволительно упустили из виду Южную Америку. . .
SZ:. . .этого уже достаточно.
Олбрайт: Я вижу проблему в одномерности этой администрации. Многим странам уделяется недостаточное внимание. Поэтому мы обязаны требовать больше от партнеров. Европейцы действительно должны делать больше.
SZ: Можно ли говорить, что роль Америки в последние годы безвозвратно утрачена?
Олбрайт: Нет, и я говорю это не потому, что я американка. Американская роль и мощь имеют решающее значение в том, чтобы международная система функционировала.
Впрочем, мы в Ираке в политическом и в военном плане перестарались, наша репутация из-за Гуантанамо, Абу-Грейб и последнего случая в Хадисе серьезно пострадала.
США могло бы помочь новое руководство, признание серьезных ошибок, окончание войны в Ираке и серьезная попытка улучшить отношении с другими странами.
SZ: Последние опросы показывают, что роль Америки как ведущей мировой державы больше не признают. Не пошло ли теперь на спад американское влияние?
Олбрайт: США сохранят свою роль, но появятся другие страны, которые придется учитывать в качестве нового члена уравнения. Америка, видимо, больше не будет всеподавляющей сверхдержавой, то есть, система будет более сбалансированной, но США как фактор влияния не исчезнут.
SZ: Президент Буш потерял влияние по собственной вине?
Олбрайт: Я хотела бы не уходить от критики, но и быть честной к президенту Бушу. Мне не нравится, как Америка использует силу. Я в действительности верю в ее доброту. Для США важно быть сильными. Не только в военном плане, но и в политическом и военном отношении в союзах. Наш нравственный пример борьбы за права человека, религиозная терпимость должен быть более ярким.
SZ: Будучи государственным секретарем Вы говорили: "Мы видим дальше, потому что мы большие". Вы бы повторили это сегодня?
Олбрайт: Эта администрация придала вещам, о которых я говорила, новое измерение. Я, разумеется, верю, что США необычная страна. Но я никогда не просила для нас особых правил. Мы, конечно, больше других - это неоспоримо. Нравится ли мне поэтому то, как администрация обходится с этим величием? Нет.
____________________________________________________________
Мадлен К. Олбрайт: Как помочь выборам на Украине ("The New York Times", США)
