Мой первый день в качестве корреспондента в Белом Доме начался 10 сентября 2001 года. А уже 14 сентября я очутилась на борту самолета ВВС N1, который в сопровождении боевых истребителей летел в Нью-Йорк, где мы оказались возле руин Всемирного торгового центра, а также в начале одного из самых бурных периодов американской истории.
Прошло почти пять лет, и вот я ухожу с должности, которой не завидовал никто, включая моего босса. Недавно один из старших редакторов газеты весело сказал мне, что и дня бы не вынес, освещая сенсации и события Белого Дома.
Однако было бы ошибкой полагать, что работа корреспондента в Белом Доме ужасна. Да, есть неприятные моменты и жесткий график: скажем, в прошлую субботу мне пришлось в 3 часа ночи прибыть на базу ВВС Эндрюс. Но их перевешивают важнейшие исторические события, к которым я была причастной.
Я была в нескольких шагах от Джорджа Буша, когда он взялся за мегафон в Нижнем Манхэттене. В июне 2003 года я была в иорданской Акабе, где американский президент, израильтяне и палестинцы в очередной раз взяли обязательство по достижению мира на Ближнем Востоке. Я была в братиславском замке в Словакии, когда российский президент Владимир Путин лукаво заметил Джорджу Бушу, что в США коллегия выборщиков избирается тайным голосованием, однако "это ведь не считается недемократичным, не так ли?"
Есть и еще ряд ошибок в восприятии моей бывшей работы.
Говорят, что Белый Дом не думает о прессе.
Этот состав Белого Дома, как и все предыдущие его составы, просто помешаны на прессе. На брифинге руководства администрации в 7:30 утра всегда обсуждается то, что появилось в газетах и утренних программах. И это происходит еще до начала всех прочих тайных совещаний, посвященных информации, включая встречу в Овальном кабинете в 9 часов утра, в которой участвует и господин Буш.
Как-то раз Лаура Буш устроила мне во время интервью разнос за что-то такое, что я написала в последнем параграфе статьи, которую в газете только с собаками можно найти. Бывший пресс-секретарь Скотт Маклеллан (Scott McClellan) целую неделю ежедневно преследовал меня, пытаясь добиться от моих редакторов исправления какой-то фактической ошибки. Мягкий Маклеллан вел себя как приставучий терьер, потому что дело это держал на контроле кто-то из его начальников.
Потом Карл Роув (Karl Rove), высокопоставленный политический советник президента, настолько вышел из себя по поводу одной статьи, что заявил мне о своем намерении занести адрес моей электронной почты в черный список, где отфильтровывается спам.
Сутью моей рутинной работы был ежедневный телевизионный брифинг.
Нет, нет. Сам брифинг - это театр, и он имеет мало отношения к освещению работы Белого Дома. Чтобы эффективно освещать работу одной из самых скрытных администраций, мне пришлось прибегнуть к стратегии, которую мои коллеги и я называли "снаружи и вовнутрь". Название мы позаимствовали у одного из военных планов по Ираку.
Суть ее была такова. Мы по очереди обзванивали всех - от членов Конгресса, недовольных президентом, до затюканных чиновников Госдепартамента и вездесущих "республиканцев, близких к Белому Дому". Если нам везло, мы находили кого-то, кто мог подтвердить имевшуюся у нас информацию.
Совсем не случайно, что порой утечку организовывали анонимные республиканцы, действовавшие с санкции Белого Дома - лоббисты, бывшие партийные чиновники. Они выдавали лишь ту информацию, появления которой в СМИ хотели руководители из Западного крыла Белого Дома. Они говорили мне, что Буш хочет отставки лидера республиканцев в Сенате Трента Лотта (Trent Lott), что новый глава администрации Джош Болтен (Josh Bolten) подыскивает нового министра финансов. А затем чиновники из Белого Дома заявляли, будто понятия не имеют, откуда такая ужасная утечка информации. И те, и другие оказывались правы.
Репортеры Белого Дома это идеологические работники.
Большинство знакомых мне журналистов страстные политики - левые или правые. Наша подлинная идеология состоит в любви к конфликту. А это означает, что мы пристрастны в своих историях как о вражде личностей, так и о политических спорах. В Белом Доме, как и в беседах на заднем дворе, новости изобилуют ошибками.
Как-то раз я написала о том, что Буш уклонился от ответа на вопрос о видеозаписи с речью Усамы бен Ладена, заявив: "Я ее совсем не смотрел". На самом деле, он сказал: "Я ее не всю смотрел".
Я получила письмо от разгневанного читателя, который заявил, что я пытаюсь изобразить президента в дурном свете. На самом деле, я просто была ужасно уставшей и печатала эту цитату без очков, со стенограммы в темной комнате гостиницы в городке Вако, штат Техас.
Президент наш - привлекательный парень.
На самом деле, все постоянные репортеры, освещающие деятельность Белого Дома, находятся в дружеских, несколько даже запанибратских отношениях с господином Бушем. Но как и все остальные, он может порой выходить из себя, проявлять нетерпение и грубость. Когда я спросила друга президента и его советника по СМИ Марка Маккиннона (Mark McKinnon), бывает ли когда-нибудь, что он открыто не соглашается с Бушем, он ответил так: "Я предпочитаю, чтобы сначала в эту мясорубку лезли другие". Как-то раз я сама попала в переделку. В мае 2002 года, когда я уходила из Розового сада Белого Дома, за поворотом колоннады я внезапно столкнулась с господином Бушем. Я растерялась и от растерянности произнесла: "Здравствуйте, господин президент. А что Вы здесь делаете?"
Конечно, не лучший вопрос жителю Белого Дома. Буш в ответ раздраженно бросил: "А Вы что здесь делаете?"
Освещение событий в Белом Доме - это всегда очаровательно.
Я всегда с удовольствием шла в Западное крыло Белого Дома на брифинги для прессы, я всегда с восхищением смотрела на портрет Джорджа Вашингтона кисти Гилберта Стюарта (Gilbert Stuart), который висит в Восточной комнате.
Но я также провела массу времени в автобусных поездках по всему юго-западу страны, в грязи, песчаных бурях и сорокаградусной жаре (Кроуфорд, август 2003 года). Один из центров для прессы во Флориде располагался рядом с канализационным коллектором, а другие могли размещаться в складских помещениях, где было так холодно, что нам приходилось работать на своих компьютерах в пальто и перчатках.
Не могу пожаловаться на свои зарубежные поездки, однако все они похожи на туристические туры на стероидной подкачке. Мы во всех местах останавливались на такое короткое время, что не успевали ничего посмотреть, хотя я и пыталась. Я за 20 минут обежала Запретный город в Китае, в 2 часа ночи обошла кругом Кремль - после полуночного брифинга в Москве, который давал советник по национальной безопасности. Я 30 минут ныряла с трубкой и маской в Красном море.
Дэвид Сангер (David Sanger) и я провели свое первое длительное интервью с президентом в августе 2004 года. Декорации этой сцены были особенно великолепны. Журнал Time только что получил свое интервью на ранчо, а одна газета из Огайо брала интервью у Буша в конференц-зале президентского "Боинга".
А New York Times? Мы брали интервью на короткой остановке во время предвыборной кампании в городке Фармингтон, штат Нью Мексико. Проводить его пришлось в какой-то бетонной раздевалке внизу стадиона. Пройти туда можно было только через мужской туалет.
Но, по крайней мере, мы могли потом рассказывать великолепный анекдот.
