По таким параметрам, как технологии, инновации, производительность труда и прибыльность бизнеса Соединенные Штаты до сих пор впереди планеты всей. Но нам невдомек, насколько весь остальной мир быстро догоняет Америку.
Бриллиантовый юбилей королевы Виктории, который отмечали в Лондоне 22 июня 1897 года, был одним из самых пышных празднеств, какие когда-либо видел мир: дабы воздать должное своей монархине, со всех концов света в Англию прибыли 46 тысяч солдат и офицеров и премьер-министры одиннадцати колоний.
Тот праздник посвящался как шестидесятилетию пребывания Виктории на троне, так и статусу сверхдержавы, который она дала Великобритании. В 1897 году в число подданных королевы Виктории входила четверть населения земного шара и пятая часть его территории. Все колонии были соединены между собой телеграфом - этим новым чудом британской техники - и охранялись королевским флотом, который в те времена был больше двух своих более современных собратьев вместе взятых.
- За этим [событием] следил весь мир, - пишет историк Карл Мейер (Karl Meyer). The New York Times тогда с горечью писала, что 'Мы все - часть Великой Британии, которой, судя по всему, самой судьбой предназначено господствовать на нашей планете'.
Арнольд Тойнби (Arnold Toynbee), будущий великий историк, а тогда восьмилетний мальчик, смотрел на парад, сидя на плечах отца. Позже он напишет: 'Я помню атмосферу, царившую тогда: вот они мы! Мы, которые стоят на вершине мира; мы, которые достигли ее и удержат ее; мы, закрепившиеся на ней навсегда. Да, конечно, где-то есть такая штука, как история, и это штука неприятная, но к нам она не имеет никакого отношения'.
А нынче британцы уступили место на вершине мира американцам, и сегодня мы видим: пришла пора подумать о том, что история, эта неприятная штука, начинает иметь к нам самое непосредственное отношение. История уже стоит у нас на пороге; она приняла форму, как выразился в своей последней книге Клайд Прештовиц (Clyde Prestowitz), 'трех миллиардов новых капиталистов' - населения таких стран, как Китай, Индия и республики бывшего Советского Союза, которые еще недавно пренебрегали глобальной рыночной экономикой, а сегодня уже включаются в игру - с желанием и все большим умением. Они беднее и голоднее Америки, и в некоторых вопросах подготовлены достаточно хорошо, а значит, их столкновение с Америкой в борьбе за кусок пирога неизбежно. По оценкам Goldman Sachs, к 2045 году крупнейшей экономикой мира станет уже не американская, а китайская.
Причем тревогу бьют отнюдь не только писатели вроде Прештовица. Как сказал генеральный директор корпорации GE (General Electric - прим. пер.) Джеффри Иммельт (Jeffrey Immelt), рассуждая о росте таких стран, как Китай и даже Мексика, по показателю производственной компетенции и критерию 'эффективность-стоимость', 'кто знает, сколько останется производителей, которые примут решение не выводить свой бизнес с территории Соединенных Штатов . . . '. Энди Гроув (Andy Grove) из Intel выразился еще более прямо: 'Америка вылетает в трубу, и это еще не самое страшное. Самое страшное то, что этого никто не понимает. Они ничего не хотят видеть и только гладят друг друга по шерстке, а 'Титаник' тем временем на полном ходу летит на айсберг'.
Большая часть тех, кто выражает беспокойство, указывают на размывание научно-технического потенциала США - особенно в сфере образования. Восемь месяцев назад вышел совместный доклад объединивших по такому случаю усилия национальных академий точных наук, техники и медицины, в котором говорится: 'Пока научно-технические основы нашего экономического лидерства все больше разрушаются, многие другие страны, наоборот, набирают силу'.
Не преминул высказаться по вопросу конкурентоспособности и президент Буш, недавно отметившийся предложением увеличить финансирование некоторых научных программ (правда, не сделавшего ничего для того, чтобы повернуть вспять устойчивую тенденцию к снижению финансирования биологии и медицины). Кое-кто уже говорит о вновь возникающих проблемах с долей фатализма. В докладе академиков говорится, что в Индии и Китае в год выпускается 950 тысяч дипломированных инженеров; в Америке же - всего 70 тысяч; что за те же деньги, которые компания тратит на одного инженера или химика-американца, можно нанять пять китайских химиков или одиннадцать индийских инженеров; что всего в мире ежегодно строится 120 химических заводов стоимостью от миллиарда долларов и выше, из которых в США - лишь один, а в Китае - пятьдесят.
Есть такие, кто считает разрушение научно-технических ценностей отражением размывания ценностей культурных. Страна, некогда придерживавшаяся принципов пуританской этики и верившая, что от добродетели до ее вознаграждения должно пройти какое-то время, сегодня стала страной, которая хочет всего и сразу. Мы теряем интерес с самому основному - математике, материальному производству, упорному труду, сбережению денег - и становимся постиндустриальным обществом, специализация которого - лишь потребление и развлечение.
- В 2006 году в США выпустится больше дипломированных специалистов в сфере спорта и фитнеса, чем в электроэнергетике, - говорит Иммельт. - Что ж, если мы хотим стать 'массажной мастерской мира' - мы на правильном пути.
Во всем этом есть одна странность. Заключается она в том, что всем этим тенденциям уже не один год, и за все это время они - по крайней мере, пока - не очень повлияли на динамику самого основного показателя, а именно темпа роста ВВП. За последние двадцать лет темп экономического роста в Америке составлял в среднем чуть больше трех процентов - на целый процентный пункт больше, чем такой же показатель Германии или Франции (а средний экономический рост в Японии за этот же период составил 2,3 процента в год). Уровень роста производительности труда, этот эликсир современной экономики, в последние десять лет составлял 2,5 процента, и снова это на процентный пункт больше, чем средний показатель по Европе. В 1980 году на Соединенные Штаты приходилось 22 процента мирового валового продукта; сегодня эта доля поднялась до 29 процентов. По данным Всемирного экономического форума (World Economic Forum), сегодня американская экономика - вторая по конкурентоспособности в мире, а по таким критериям, как технологическая готовность, отчисления компаний на научные исследования и техническое оснащение и качество исследовательских организаций, твердо занимает первые места. По всем этим позициям Китай стоит не выше тридцатого места, а Индия пробилась в десятку сильнейших только по одному параметру - количественному составу научно-технических кадров. Компании из США лидируют по производительности и размерам прибыли практически в каждом сегменте, где идет борьба между представителями промышленно развитых держав.
Что касается высшего образования, то здесь дело обстоит еще лучше. Как указывают специалисты из лондонского Центра европейской реформы (Center for European Reform) в своем новом докладе 'Будущее европейских университетов' ("The Future of European Universities"), из двадцати лучших университетов мира восемнадцать - американские. В развитие высшего образования США вкладывают 2,6 процента ВВП, в то время как в Европе этот показатель составляет 1,2 процента, а в Японии - 1,1 процента.
Самая показательная ситуация в точных науках. Если взглянуть на список из тысячи лучших ученых-компьютерщиков, то окажется, что десять самых лучших учебных заведений, из которых таких выпустилось больше всего - американские. На исследования и разработки мы тратим по-прежнему больше, чем Европа, а такого сотрудничества между образовательными учреждениями и бизнесом вообще нет нигде в мире. Для студентов самым желанным местом учебы также остается Америка, в прошлом году принявшая 30 процентов мирового иностранного студенческого потока. И все эти преимущества у нас не так просто отыграть, поскольку европейские университеты - это в основном государственно-бюрократические учреждения, и их структура вряд ли подвергнется кардинальной перестройке. Хотя новые заведения создаются в Китае и Индии, университет мирового класса в чистом поле создать невозможно - даже за несколько десятилетий.
Кроме всего прочего, американская экономика превосходно умеет брать технологию и превращать ее в продукт, который интересен покупателю. В Америке реализована необычная комбинация: предпринимательская культура, либеральная судебная система и гибкие рынки капитала. Это сочетание создает такой бизнес-климат, в котором те, кто готов брать на себя риск, в конце концов получают по заслугам, а технология быстро превращается в какой-нибудь продукт, приносящий реальную прибыль. Доступ ко Всемирной паутине есть во всех промышленно развитых странах, но Google и iPod изобрели не где-нибудь, а в Америке. Именно это, а также сырая энергия изобретательства, бродящая в мозгах американцев, и составили отличие американской экономики от экономики ее конкурентов.
Есть еще и демографический фактор. Соединенные Штаты - единственная промышленно развитая страна, которая, в основном благодаря иммиграции, в ближайшие десятилетия не почувствует на себе ни падения численности населения, ни нехватки рабочей силы. К 2050 году ожидается, что численность населения Германии и Японии сократится, соответственно, на 5 и 12 процентов относительно нынешнего уровня. Демографический спад предстоит и Китаю. К 2040 году в Китае процент пожилых людей будет больше, чем в США. Нынешняя демографическая политика по формуле 'одна семья - один ребенок' привела к возникновению проблемы, которую китайские демографы называют 'проблемой 4-2-1', то есть содержание двоих родителей и четверых прародителей падает на плечи всего одного работника.
Примечательно, что доля Соединенных Штатов в мировой экономике отличается удивительной стабильностью, и это качество не терялось у нее в том числе и в периоды войн, депрессий и конкуренции с другими державами. В 1913 году она составляла 32 процента, в 1980-м - 22 процента, в 2000-м - 27 процентов. Если не считать 40-е и 50-е годы прошлого века, когда экономика остальных промышленных стран была разрушена, в течение уже 120 лет США держат планку в четверть мировой экономики и, если сумеют приспособиться к тем нелегким условиям, которые формируются сегодня, как они не раз делали это в прошлом, скорее всего, останутся на тех же самых позициях в течение еще нескольких десятилетий.
Только не поймите меня неправильно. Условия, формирующиеся сегодня, действительно непросты. Мировая экономика сегодня в гораздо большей степени, чем когда-либо, открыта для конкуренции. Во всем мире самые разные страны начинают извлекать из этого выгоду; иными словами, их жители начинают немного лучше разбираться в капитализме. Благодаря таким технологиям, как широкополосный доступ в интернет, волоконно-оптическая связь, удешевляющая телефонные звонки, и либеральный рынок воздушных перевозок, представители таких стран, как Коста-Рика, ЮАР или Таиланд имеют полную возможность бороться за американские рабочие места с самими американцами. А отличие Китая и Индии от всех конкурентов прошлого состоит как раз в том, что, благодаря одной только численности населения - 2,3 миллиарда людей! - они, с одной стороны, располагают практически неограниченным числом неквалифицированных рабочих и достаточно большим числом высококвалифицированных специалистов, причем и тот, и другой труд по западным стандартам чрезвычайно дешев. Ни одному представителю богатой страны не сравниться по энергичности и амбициозности с тем, кто зарабатывает пять долларов в день и делает все, чтобы выбраться из нищеты.
Что же в сложившихся обстоятельствах делать Соединенным Штатам? То же, что они делали в прошлом, то есть перво-наперво надо испугаться, очень сильно испугаться.
У США уже есть целая история страха потерять свое конкурентное преимущество. Сегодняшняя волна - как минимум четвертая только с 1945 года. Первая прокатилась по миру в 50-х годах, когда Советский Союз запустил свой 'Спутник'. Вторая - в середине 70-х, когда высокие цены на нефть и замедление экономического роста в США убедили американцев в том, что державами будущего станут Западная Европа и арабские страны, а президент Никсон объявил о начале эпохи многополярного мира. А в середине 80-х годов большинство экспертов были уверены в том, что в мире будущего технологически и экономически будет господствовать Япония.
В каждом из трех описанных случаев беспокойство Америки было совершенно оправданным, и прогнозы составлялись с умом. Но ни один из этих трех сценариев так и не стал реальностью, потому что американская система - гибкая, изобретательная и отказоустойчивая - быстро приходила в движение, исправляла собственные ошибки и переносила фокус внимания на другие точки. То есть упасть Америке не давала сама боязнь падения, или, как выразился Энди Гроув, 'выживают только параноики'.
И сейчас главная проблема Америки в том как раз и состоит, что она не так уж и напугана. Разумное обсуждение проблемы идет разве что в кругу авторов статей, топ-менеджеров крупнейших корпораций и в соответствующим образом информированной исключительно тонкой прослойке общества. А вся остальная Америка до сих пор пребывает в безмятежности, что в какой-то степени объясняется тем, что указанные тенденции пока что развиваются в начальной стадии, и их действие не видно невооруженным глазом.
Американцы в самом деле не знают, что дистанция между ними и всем остальным миром сокращается. Мы действительно не верим, что в большей части промышленно развитых стран - а также во многих промышленно неразвитых странах - уже работают боле совершенные системы мобильной телефонии, чем у нас. Мы бы ужаснулись, если бы узнали, что во многих странах - даже во Франции - широкополосная связь качественнее и дешевле. Наши политики твердят нам, что у нас самая лучшая система здравоохранения в мире, хотя множество фактов говорят об обратном. То, что треть государственных школ в нашей стране работает кое-как, мы полностью игнорируем только лишь потому, что наших детей это не касается. Мы хвастаем тем, что наши рынки капитала самые развитые в мире, а из 25 крупнейших первичных предложений акций в мире в прошлом году только одно было сделано в Америке. Если сказать, что из-за порочности проводимой сегодня политики за последние пять лет место Нью-Йорка на вершине списка крупнейших центров мира по торговле капиталом занял Лондон, это не будет преувеличением.
И самое верное свидетельство тому, что Америка не боится - никто сегодня не хочет говорить ни о каких серьезных решениях, проведение которых в жизнь означало бы, что обществу придется чем-то жертвовать. Политики много говорят о конкурентоспособности, предлагают какие-то новые программы и выдвигают новые инициативы, но, хотя все эти предложения - пыль по сравнению с тем, сколько денег уходит, например, на субсидии фермерам, никто в жизни не осмелится говорить о том, что эти субсидии необходимо подсократить и за их счет увеличить расходы на науку.
Лечение тяжелых болезней в сфере конкурентоспособности, с которыми сталкивается американская экономика, обязательно потребует применения сильнодействующих и иногда не очень приятных лекарств. А пока что наши льготные программы уверенно ведут страну к банкротству; норма личных сбережений в стране равна нулю; система здравоохранения просто представляет собой бомбу замедленного действия, к тому же очень дорогую; мы берем взаймы 80 процентов всех денег, что откладывают люди во всем мире, а на услуги юристов сегодня в стране тратится больше денег, чем на НИОКР.
Заметим, что ни одна из этих проблем не есть продукт разложения нашей культуры. Все они - продукт политики нашего правительства. Если ее изменить, все эти недостатки будут быстро устранены. Однако начать делать подобные шаги - значит начать проводить тяжелую и непопулярную политику.
Главная составляющая успеха Америки в том, что, при всем своем богатстве Соединенные Штаты - страна со многими атрибутами дезорганизованного и развивающегося общества. Это общество открыто, гибко и способно совершать нестандартные поступки, зачастую наперекор истории и традициям. Американцы много и тяжело работают, по количеству рабочих часов опережая народы других богатых стран. Это по большей части отражение истории и культуры нашего общества - общества иммигрантов, благодаря которым Америка постоянно испытывает приток людей, умеющих и любящих трудиться и жаждущих добиться успеха. Без этих людей Америке не бывать лидером в мировой науке. Именно благодаря им Америка стала единственной из промышленно развитых стран, которой удалось невозможное: постоянно обновляя источник своей силы, оставаться на коне вот уже в течение века.
Мы, конечно, можем расширить поддержку точных наук. И мы должны это сделать. Но соревноваться с Индией или Китаем в количестве инженеров мы не сможем. Что бы мы ни делали, у них всегда будет больше рабочих рук, и руки эти будут дешевле. А вот что мы можем сделать, так это взять лучшие черты американской системы - открытость, инновационность, иммиграцию и гибкость - и усилить их, и таким образом отреагировать на новую опасность, создав - как мы уже не раз делали в прошлом - новые отрасли экономики, новые технологии и новые рабочие места.
Самая большая опасность заключается как раз в том, что, когда американское общество начнет пугаться по-настоящему, оно попытается максимально сократить те самые характеристики нашего общества, которые принесли ему успех. Нам скажут, что пора закрыть иностранные компании, начать жестче относиться к иммигрантам и вывести их из системы совместной работы и общей конкуренции. В последний год на всех этих фронтах уже наблюдалась растущая паранойя.
Если мы пойдем по этой дороге, мы останемся богатой - и при этом стабильной - страной. Нас в гораздо меньшей степени будут волновать те сумасшедшие перемены, которые приносит в нашу жизнь новый мир. Однако наше будущее станет похоже на судьбу Британии после королевы Виктории - медленное, но верное увядание нации. И история в конце концов коснется нас. Самым непосредственным образом.
____________________________________________________________
Метаморфоза в Белом доме ("Los Angeles Times", США)
Белый Дом без фильтра ("The New York Times", США)
Америка идет курсом 'Титаника' ("The International Herald Tribune", США)
Закат американского могущества ("La Vanguardia", Испания)
Збигнев Бжезинский: Америка терпит катастрофу ("Los Angeles Times", США)
Век США завершился ("China Daily", Китай)
Америка вне игры ("Stratfor", США)
