Муж посадил в моем цветнике. . . картошку! Нет, я не остолбенела от неожиданности - ведь я сама против воли стала соучастницей этого преступления - но каждый раз, когда на глаза попадается грядка свежевскопанной земли, внутри которой, как утверждает муж, в один прекрасный день обнаружатся картофельные клубни, поневоле испытываешь шок. Большинство американцев покупает картошку в магазине, и их это вполне устраивает. Стоит она недорого. И сад картофельные кусты нисколько не украшают.
Вот только муж у меня - русский. А в России посадить картошку своими руками - дело чести. В мае горожане покидают свои многоэтажки, чтобы отметить конец зимы - и картошка имеет к этому самое прямое отношение. Большинство этих 'воскресных садоводов' берется за лопаты и сажает картошку - с нежной любовью, каждый своим методом, под который подводится философская база. Лично я всегда предпочитала многолетний крыжовник - он-то созревает без всякой посторонней помощи. Поэтому всегда полезно иметь под боком русского - он напомнит вам о ваших корнях. Наша семья 'кочует' между двумя странами, и, хотя в Америке мой муж скорее гостит, чем живет постоянно, он все равно считает: дом там, где картошка. Его долг главы семьи - обеспечить нам пропитание на зиму, раз уж он не сможет быть здесь в это время, чтобы лично разгребать снег.
Поэтому, как только земля в моем мэрилендском саду прогревается и подсыхает, 'биологические часы' подсказывают мужу - пора браться за дело. Но стоит ему перевернуть лопатой первый кусок дерна, как возникает проблема.
Опустившись на колени, муж критически изучает комковатую поверхность обнажившегося грунта, потом ошеломленно произносит: 'Земля не годится'. Как? Что может быть такого с землей, чтобы этого нельзя было исправить несколькими горстями специально приготовленного грунта для посадки растений, так удобно расфасованного в пакеты? И вообще, можно ли хотя бы теоретически предположить, что в Америке земля какая-то 'не та' - даже не моем отдельно взятом садовом участке? Ладно, сейчас все исправим, говорит муж.
Конечно: я гордо выкатываю на тележке пакет со 'стерильной' землей и берусь за ножницы. Нет, говорит он. Сначала нам понадобятся сухие листья. 'Ты прошлогоднюю листву куда сгребла?' - спрашивает он, окидывая взглядом сад. Я, стараясь не встречаться с ним глазами, невинно отвечаю вопросом на вопрос: 'Какие листья?' Естественно, их собрали и увезли - к моему большому удовольствию. 'Что, ты их вот так отдала?' Остается только потупить глаза. 'И тебе небось даже не заплатили?' Гммм. . . Некоторые культурные различия, пожалуй, преодолеть невозможно.
Вдруг я вспоминаю, что один дом на нашей улице уже год пустует - там наверняка сохранился отличный запас драгоценных листьев! Я мобилизую нашего сына - в нем, будем надеяться, русская духовность идеально сочетается с американской практичностью - и мы, вооружившись вместительной корзиной, отправляемся отбывать 'трудовую повинность'.
Мы горстями собираем истонченные, словно паутина, листья, и через считанные минуты, торжествуя, несем домой свою добычу. Увидев нас, муж откладывает лопату, которой он браво перекапывал 'неправильную' землю, и поворачивается, чтобы рассмотреть принесенные нами лиственные 'скелетики'. 'Нет-нет, - говорит он с бесконечным терпением (так совсем маленькому ребенку объясняют, почему он не может съесть ваши ботинки). - Это не те листья'. Известие нас просто ошарашивает: неужели в Америке и листья неправильные? Дубовые листья для картошки хуже всего, объясняет он. От них она будет жесткой и волокнистой. Мы подавленно тащимся с корзиной назад, а он кричит вслед: 'Кленовые берите! Тогда картошка будет сладкой!'
Мы приносим кленовые листья - к счастью, подходит и декоративный японский клен - и наблюдаем, как муж любовно перемешивает их с землей. Теперь приходит очередь клубней для посадки. У меня сложные отношения с этим овощем, столь любезным загадочной русской душе, так что в шкафу я обнаруживаю археологическую находку: пакет с древними проросшими картофелинами, которые словно умоляют прекратить их страдания. Когда я приношу мужу трофей, его скептический настрой сменяется радостными восклицаниями. К тому времени уже стемнело, и клубни мы сажаем при свете карманного фонарика.
Теперь каждый день, поливая цветы, я изучаю ситуацию на грядке размером с диван, где, как утверждают некоторые, должна вырасти картошка. Внеся этот сельскохозяйственный вклад в благосостояние нашей семьи, муж вскоре вернулся в Россию, а я боюсь, что в моей душе, среди прочего, отсутствует картофелеводческий элемент, подобающий русской жене. Тем не менее, я уверена, что у русских и американцев куда больше общего, чем различий. В качестве небольшой уступки, которые все мы делаем ради любимых, я усердно поливаю картошку, поневоле восхищаюсь ее мощной темно-зеленой ботвой, и при этом молюсь про себя, чтобы хоть она оказалась 'правильной'.
Александра Вакру - специалист по России из вашингтонского Международного научного центра им. Вудро Вильсона (Woodrow Wilson International Center for Scholars)
