Thursday, June 15, 2006; Page A27
В июне в Москве прошел конгресс Всемирной газетной ассоциации. В самом начале ее президент Гэвин О'Рейли (Gavin O'Reilly) выразил сожаление по поводу того, что российские власти нападают на свободу прессы, и для ответа слово взял президент России Владимир Путин. По его словам выходило, что со свободой прессы в России дело обстоит не хуже, чем раньше, а, наоборот, лучше.
"В России из года в год создаются все более благоприятные условия для развития средств массовой информации. . . Господин О'Рейли сказал о растущем присутствии государства в средствах массовой информации. У меня другая информация по этому вопросу," - сказал он.
По уровню своего лицемерия и потрясающего неправдоподобия выступление Путина напомнило самую грубую пропаганду советских времен. На самом деле контролем государства над средствами массовой информации глубоко озабочены не только иностранные наблюдатели, но и профессионалы этой области в самой России. Осенью 2004 года ряд членов Академии российского телевидения подписали письмо, в котором утверждалось, что 'российское телевидение сегодня не свободно'. Авторы письма указывали на случаи, когда их принуждали выпускать в эфир официальные версии событий 'вместо объективной информации. Вместо свободных дискуссий - пропаганду.' 'Фактически, - пишут они, - на телевидении установлена цензура' и введены другие ограничения, приведшие, как подчеркивалось в письме, к самоцензуре.
Но Путин и здесь не согласен: 'В нашей стране по-прежнему в большой цене талант, честность, журналистская смелость', - говорит он делегатам газетного конгресса.
Что ж, вот как ценятся у нас таланты: со своих мест уволены лучший телеведущий России Леонид Парфенов; лучший главный редактор ежедневной газеты Раф Шакиров; лучший главный редактор журнала Сергей Пархоменко (в свое время мы вместе с ним основали и редактировали еженедельник, контроль над которым был перехвачен государственным газовым монополистом 'Газпромом' в 2001 году), а также с десяток других видных профессионалов СМИ. Один из последних тому примеров - история с увольнением из политической программы ее решительной и прямой ведущей, Ольги Романовой. Ольга была уволена сразу же после того, как канал, на котором она работала, сменил владельца и попал под контроль Кремля. Кто-то из изгнанных вообще бросил журналистику, кто-то еще работает, но уже на неизмеримо меньшую аудиторию.
Есть и еще один способ проследить, как при Путине власть вмешивается в дела СМИ. Достаточно просмотреть новости за различные периоды последних лет. Из многих трагедий, постигших российский народ за годы пребывания Путина у власти, самыми тяжелыми стали три: катастрофа подлодки 'Курск' в 2000 году, захват заложников в московском театре в 2002-м и захват террористами школы в Беслане в 2004-м.
В 2000 году ситуация с 'Курском' освещалась профессионально и всесторонне. И телевизионные службы, и печатная пресса тогда провели огромную работу, чтобы обеспечить честную и всестороннюю информацию и вытащить на свет то, что пыталась скрыть власть. Представители как гражданских властей, так и военных были вынуждены вживую выступать в эфире, и, когда они пытались уходить от ответственности, их ложь, противоречивые слова и попытки что-либо скрыть тут же становились известны разгневанному народу.
Тогда Путин, не стесняясь в выражениях, выразил свое раздражение тем, как работала пресса. Он публично обвинил хозяев СМИ в разрушении армии и флота. Однако в тот момент он мало что мог сделать: ведь тогда президентские годы Бориса Ельцина только закончились, и пресса была по большей части независима от Кремля.
Но к 2002 году, когда террористы захватили театральный центр в Москве, взяв в заложники около 900 человек, государство сделало очень многое для восстановления своего контроля над телевидением. Тогда еще определенные профессиональные стандарты и решимость профессионально работать оставались, по крайней мере, на одном канале - НТВ. Канал начал свое расследование хода провальной операции приемник освобождению здания, в результате которой в самом центре Москвы погибло 129 человек. НТВ многого не могло, но народ, по меньшей мере, своими глазами видел, что власть не дает журналистам работать. И как же ответил на это Путин? Он обвинил журналистов в том, что они действовали из своекорыстных побуждений, делая себе рекламу на крови людей. А через несколько месяцев директора НТВ вынудили уйти в отставку.
К 2004 году государственный контроль был уже полным. Телевизионное освещение Беслана было остановлено после окончания операции, проведенной на третий день после чудовищного террористического акта. В результате погиб 331 человек. Половина погибших - дети. В эфире не появился ни один высокопоставленный чиновник - ни из спецслужб, ни из армии, ни откуда-либо еще - и не объяснил, что произошло. Кто конкретно отвечал за проведение операции - неизвестно до сих пор. Комиссия из Думы просто проигнорировала многое из того, что всплыло на поверхность из холодящих кровь рассказов очевидцев и того, что выяснилось в процессе суда над единственным выжившим террористом. Информации о самом суде было крайне мало.
К исходу четвертого года, проведенного Путиным в президентском кресле, телевидение уже полностью 'приручили' и поставили под жесткий государственный контроль. Власть заботится о любой мелочи: даже политические ток-шоу, которые вроде бы должны идти в прямом эфире, редактируются, чтобы на экран не попало ничего неожиданного или неугодного. И с какого бы высокого уровня ни прозвучала критика России во время саммита стран 'большой восьмерки', который состоится в Санкт-Петербурге в июле, аудитория крупных российских телеканалов об этом вряд ли узнает.
После бесланской трагедии Кремль распространил зону своего контроля на СМИ меньшего масштаба - мелкие телеканалы и во все большей степени печатную прессу. Так, некогда уважаемая газета 'Известия' сейчас принадлежит 'Газпрому'.
Уже некоторое время циркулируют упорные слухи о том, что следующим на очереди будет издательский дом 'Коммерсант' и его главное достояние - одноименная газета, явно самое профессиональное и высококачественное ежедневное издание среди основных российских СМИ. Если эти слухи правдивы, с 'Коммерсантом' случится то, что уже произошло с другими: государство 'назначит' лояльного ему покупателя, редакционная политика которого больше не будет для Кремля источником беспокойства.
Кроме 'Коммерсанта', остались и другие, более мелкие источники с независимой позицией. Однако им вряд ли суждено сломить мощь монополии путинского Кремля в основных СМИ. Информационные каналы государственного телевидения - это выход на сто процентов российской аудитории, а сфера распространения альтернативных источников информации весьма ограниченна. Более того, Кремль и здесь позаботился о дистанцировании национального телевидения от независимой прессы - в репортажи телеканалов не попадают ни ее материалы, ни люди, которые в ней работают.
Сегодня Кремль совершенно независим от прессы. Ни внутри России, ни вне ее нет ничего, что могло бы помешать Путину и его режиму делать внутри страны все, что им заблагорассудится - в политике ли, в прессе ли, да, собственно, где угодно.
Маша Липман - главный редактор журнала 'Pro et Contra', издаваемого Московским центром Карнеги. В Washington Post она ведет ежемесячную авторскую колонку.
__________________________________________________________
Избранные сочинения Маши Липман на ИноСМИ.Ru
Россия боится Запада ("The Washington Post", США)
Путинская избранная "публика" ("The Washington Post", США)
Превентивная политика в России ("The Washington Post", США)
Жесткие грани Путина ("The Washington Post", США)
