Учитывая, что до президентских выборов в США остается больше двух лет, большинство из тех, кто намерен побороться за Белый дом, стараются скрыть свои амбиции, отделываясь иносказательными и туманными заявлениями.
Но в этом, как и во многом другом, сенатор Джон Маккейн (John McCain) непохож на обычного политика. Этому республиканцу, представляющему штат Аризона, разговоры о возможном участии в выборах 2008 г. доставляют явное наслаждение - он даже с удовольствием рассказывает о том, как относится к этой перспективе его семья.
В 2000 г. г-н Маккейн был серьезным соперником Джорджа У. Буша в борьбе за выдвижение кандидатом от Республиканской партии, но все же проиграл. Сегодня он утверждает, что его дети (двое из них - еще подростки), поддержат его решение баллотироваться, хотя и добавляет с улыбкой, что это 'создаст им немало неудобств'. Что же касается жены Синди, то ее 'пожалуй еще придется уговаривать'. Одна из теневых сторон предвыборной кампании, рассуждает он, состоит в том, что по вам 'начинают палить со всех сторон'.
Из обширного интервью, которое он дал Financial Times, можно вынести впечатление, что Маккейн тщательно взвешивает, имеются ли у него достаточные шансы на победу, чтобы оправдать титанические усилия ради этой цели, особенно если учесть, что ему уже 69 лет, и в случае успеха он станет самым 'старым' хозяином Белого дома в истории. Он размышляет вслух: 'Главный вопрос звучит так: Соответствуют мои способности, опыт и навыки приоритетам американского народа, то есть будет ли у меня достаточно шансов на выдвижение моей партией и победу на всеобщих выборах?'
В политической жизни, отмеченной яростными межпартийными столкновениями, он явно выделяется на общем фоне - сенатор пользуется таким доверием у людей разных политических взглядов, что, по данным одного недавнего опроса, даже большинство сторонников Демократической партии готовы на выборах в Конгресс в ноябре проголосовать за того кандидата, которого поддержит Маккейн. Нравственный авторитет этого человека, который провел пять с половиной лет во вьетнамском плену и подвергался пыткам, повысился еще больше благодаря его принципиальной позиции по целому ряду вопросов - в особенности в связи с реформой финансирования избирательных кампаний и борьбой за законодательный запрет пыток - которая завоевала ему широкую поддержку и за пределами собственной партии.
На вопрос, чем объясняется его популярность, Маккейн отвечает: 'Думаю, дело в моей репутации человека независимого и прямого'. Не стесняется он и говорить о собственной харизме: 'Это звучит ужасно хвастливо, но у меня есть кое-какое 'звездное' обаяние. Люди видят меня на ток-шоу Йона Стюарта (Jon Stewart), Джея Ленно (Jay Leno), Дэвида Леттермана (David Letterman), или в роли ведущего передачи 'Saturday Night Live" . . .'
Однако в последнее время сенатор, которого демократы считают 'человеческим лицом' Республиканской партии, похоже, начинает 'обхаживать' ее традиционных сторонников, тепло отзываясь о президенте Буше и делая жесты в сторону религиозного правого крыла республиканцев, без поддержки которого ему не обойтись в борьбе за выдвижение в период 'праймериз' (уже очевидно, что эта схватка будет жестокой).
Так, Маккейн попал под огонь критики за то, что согласился выступить в Университете свободы (Liberty University),оплоте консерватизма, возглавляемом преподобным Джереми Фэлуэллом (Jerry Falwell), которого в ходе предвыборной кампании 2000 г. он сам называл 'возбудителем нетерпимости'. Однако сенатор парирует обвинения в заискивании перед религиозным правым крылом, указывая, что он выступал и в либеральном Университете Новой школы (New School University).
Он утверждает, что его позиция по таким вопросам, как применение пыток, климатические изменения, или проект конституционной поправки, аннулирующей права штатов допускать однополые браки (к ней он относится резко негативно), не изменилась, 'но я понимаю также, что, когда вас считают 'предполагаемым фаворитом', каждая ваша реплика тщательно анализируется, а любой нюанс вызывает критику в некоторых кругах. . .'. Демонстрируя 'фирменное' маккейновское обаяние, он добавляет: 'И все же куда приятнее, если вас считают 'предполагаемым фаворитом', а не 'предполагаемым аутсайдером''.
Непринужденность, с которой он обсуждает свое возможное участие в выборах, резко контрастирует с упорным нежеланием Хиллари Клинтон (Hillary Clinton) хотя бы признать, что она 'предположительно' является наиболее вероятным кандидатом от демократов. Сегодня считается, что из всех возможных кандидатов от Республиканской партии именно Маккейн, отклонивший два года назад предложение Джона Керри (John Kerry) идти на выборы с ним в паре, обладает наибольшим потенциалом с точки зрения 'наведения мостов' между людьми разных политический взглядов, и способен завоевать поддержку многих избирателей-демократов. Поэтому вряд ли можно считать совпадением, что он жаждет сойтись в поединке именно с г-жой Клинтон, чья личность может лишь обострить противостояние - ее вряд ли поддержат даже некоторые сторонники Демократической партии. С ней 'будет очень интересно соперничать', - замечает г-н Маккейн. - 'Первая женщина-кандидат, очень умная, крайне решительная, крайне принципиальная'.
Выберут ли ее демократы своим 'знаменосцем'? 'О, да. Не знаю, что должно случиться, чтобы партия ее не выдвинула'.
Многие считают, что г-н Маккейн придерживался неоконсервативных взглядов еще задолго до того, как они стали господствующей идеологией вашингтонской правящей элиты. Он был одним из немногих республиканцев, которые в 1995 г. поддержали военное вмешательство в Боснии, и призывал к свержению Саддама Хусейна еще в те времена, когда хозяином Белого дома был Билл Клинтон (Bill Clinton).
Однако в ходе детального обсуждения самых сложных внешнеполитических вопросов сегодняшнего дня - иракского, иранского, северокорейского - он признает, что интервенционистская политика имеет свои пределы, хотя и не скрывает недовольства готовностью г-на Буша проявлять 'терпимость' в отношении неприемлемых режимов ради достижения своих внешнеполитических целей.
По Ираку позиция г-на Маккейна мало чем отличается от точки зрения г-жи Клинтон. Оба они поддержали войну против этой страны, но резко критикуют действия администрации Буша после ее окончания. В тот же день, когда он беседовал с корреспондентом нашей газеты в своем сенатском кабинете, Маккейн присутствовал на брифинге по Ираку с участием госсекретаря Кондолизы Райс (Condoleezza Rice) и министра обороны Дональда Рамсфелда (Donald Rumsfeld), с которым у него сложились неприязненные отношения.
На вопрос, устраивает ли его сегодня деятельность Рамсфелда больше, чем раньше, он ответил коротко и ясно: 'Нет'. Однако сенатор не высказался и в поддержку группы отставных генералов, которые недавно потребовали отставки министра 'Я не вижу смысла в открытой конфронтации с министром обороны, - заметил Маккейн. - Это скорее повредит, а не поможет нашему делу'.
Незадолго до этого совещания с г-ном Рамсфелдом и г-жой Райс из Ирака пришли хорошие новости, что случается довольно редко: во-первых, в результате американского авиаудара был убит Абу Мусаб аз-Заркави, руководитель 'Аль-Каиды' в Ираке, и, во-вторых, наконец закончилось формирование правительства страны.
'Думаю, отчасти их оптимизм можно понять, но, надеюсь, он не превратится в беспочвенную эйфорию, поскольку . . . впереди еще очень долгий и трудный путь', - предостерегает Маккейн. Однако, в отличие от большинства критиков иракской войны в Конгрессе, выступающих за ускорение графика вывода части стотридцатитысячного американского контингента в этой стране, г-н Маккейн считает, что США и так располагают там недостаточными силами, и ситуация напоминает историю 'про того голландского мальчика, который затыкал пальцем пробоину в плотине'. В доказательство он приводит недавний случай, когда часть войск, дислоцированных в Фалудже - бывшем оплоте мятежников - пришлось перебросить в Рамади, чтобы справиться со вспышкой насилия в этом городе. Он выражает озабоченность в связи с усиливающимся давлением на администрацию относительно вывода войск. Тем не менее, Маккейн верит в президента Буша, считая, что он 'не сделает подобного заявления, пока не позволит обстановка на местах' - а это, по его мнению, произойдет нескоро.
'Когда я услышу, что в Багдаде или 'суннитском треугольнике' проведена крупная операция, в ходе которой иракцам потребовалась от США только поддержка с воздуха, и что эта операция прошла успешно - вот тогда я скажу, что мы добились прогресса, - отмечает г-н Маккейн. - Когда я смогу прилететь в Багдадский аэропорт, сесть в машину и спокойно доехать до 'зеленой зоны', я поверю, что мы добились прогресса'.
По словам сенатора ошибки, допущенные США в Ираке, привели к серьезным негативным последствиям, в частности, придав смелости Ирану - именно эта страна удостоилась самого резкого осуждения с его стороны.
Г-н Маккейн поддерживает недавнее решение администрации Буша поддержать пакет предложений-'стимулов', призванных убедить Иран отказаться от ядерной программы, и критикует тех, кто обвиняет президента в разжигании военного конфликта. 'Когда Буш говорит: 'Я не снимаю военный вариант с повестки дня', это происходит потому, что он просто не может его снять. - утверждает он. - Это не значит, что военный вариант уже рассматривается. Но представьте: мы узнаем, что Иран собирается напасть на Израиль - мы что, должны сказать, что будем сидеть сложа руки? Ясно, что мы не сможем сидеть сложа руки'.
На вопрос, считает ли он, что переговоры с Ираном дадут больше результатов, чем США достигли в ходе многолетних вялотекущих переговоров с Северной Кореей, Маккейн отвечает, что он 'неисправимый оптимист'. В то же время он приоткрывает завесу над тем, какие цели будут для него приоритетными, если он станет президентом: по мнению сенатора, одной из важнейших задач 21 века станет предотвращение появления новых ядерных держав.
То, что он волнуется не зря, подтверждают и сообщения, что Северная Корея готовится к запуску ракеты дальнего радиуса действия, способной достигать территории США. Г-н Маккейн опасается, что подобные действия северокорейского лидера Ким Чен Ира могут в конечном итоге вынудить Японию начать разработку наступательных вооружений: в результате не исключено новое обострение отношений между Японией и Китаем.
'Ключ ко всему этому. . . - позиция Китая, - отмечает он. - Подобная дестабилизация явно не соответствует интересам Китая. Так что я просто не могу понять, почему он не усиливает давление на 'любимого руководителя''.
Его разочарование вызывает и позиция южнокорейского правительства: Маккейн обвиняет его в попытках 'откупиться' от Северной Кореи за счет 'солнечной политики', предусматривающей расширение экономического сотрудничества.
Впрочем, хотя г-н Маккейн и желал бы, чтобы Китай действовал активнее, он признает, что у самих США нет особых рычагов воздействия на ситуацию. 'Ясно, что китайские экспортные поставки являются одним из важных элементов динамичного развития их экономики, но, в то же время, если вступаешь на путь [экономического - прим. перев.] 'возмездия', ситуация порой выходит из-под контроля', - предупреждает сенатор.
Еще одной страной, которую он осуждает за гонения на демократию, стала Россия. В мае отношения между Вашингтоном и президентом Владимиром Путиным в очередной раз ухудшились: вице-президент Дик Чейни (Dick Cheney) сделал Кремлю 'выговор' за использование энергетических поставок в качестве 'орудия запугивания и шантажа'.
Отвечая на вопрос, не беспокоит ли его тот факт, что США восстанавливают против себя Россию, в чьей помощи они нуждаются в попытках вынудить Иран отказаться от ядерной программы, Маккейн признает, что здесь необходимо 'тщательно поддерживать баланс'. 'Я бы оценил выступление вице-президента куда выше, если бы после этого он не отправился в Казахстан и не расточал похвалы в адрес тамошнего диктатора. Из-за этого его речь слегка утратила силу воздействия', - замечает он не без иронии.
Похоже, г-н Маккейн согласен с теми критиками внешней политики администрации Буша, которые указывают на несоответствие между словами и делами в том, что касается ее отношения к недемократическим режимам, например, в Казахстане, Азербайджане и Саудовской Аравии. Ожидается, что в скором времени президент Казахстана Нурсултан Назарбаев посетит Белый дом, а совсем недавно г-н Буш принимал азербайджанского президента Ильхама Алиева.
Излагая нечто вроде собственной внешнеполитической доктрины, г-н Маккейн подчеркивает: он понимает, что между прагматической политикой и вильсонианскими идеями относительно распространения демократии неизменно возникает определенное противоречие. Однако, предостерегает он, 'в 90% случаев, когда мы поддерживали диктаторские режимы, нам позднее приходилось за это расплачиваться'.
'Возможно, - продолжает он, - это [несоответствие между словами и делами - прим. перев. ] следует понимать в том смысле, что мы поддерживаем демократию более 'выборочно', чем хотелось бы, и, на мой взгляд, мы сильно при этом рискуем. Я встречался с Алиевым перед первыми выборами и сказал ему: 'Ваши выборы должны быть свободными и честными'. Но этого не случилось. Что касается Назарбаева, то здесь мы наблюдаем настоящий культ личности, а такие вещи не могут продолжаться до бесконечности. Рано или поздно подобные явления оказываются на свалке истории'.
Возможно, опасаясь, что его слова будут восприняты как позиция неоконсерватора, выступающего за насильственное устранение недемократичных режимов, сенатор подчеркивает, что не имеет в виду военные акции по свержению правительств других стран.
Однако он добавляет: 'Я уверен: наша поддержка свободы и демократии не должна ограничиваться ни географическими, ни этническими факторами'. Удастся ли ему воплотить свои идеи на практике? Это, пожалуй, будет зависеть от того, захочет ли электорат, встревоженный растущими потерями в Ираке, поддержать человека, возможно еще больше, чем Джордж У. Буш, убежденного в необходимости распространения демократии американского образца.
____________________________________________________________
Маккейн: Не следует сомневаться относительно моего отношения к г-ну Путину ("The Financial Times", Великобритания)
