Времена монополярного мира прошли. США остаются единственной по-настоящему мировой державой, но высокомерное представление о том, что у них есть и способность, и право переделывать мир по своему усмотрению стало одной из жертв иракской войны. Многие европейцы не возражали бы, чтобы Америке пришлось смирить гордыню. Но мало кому из них хочется, чтобы она замкнулась в изоляционизме.
В том, насколько изменились настроения в американской верхушке, я убедился на очередной встрече Бильдербергской группы [Bilderberg group - организация, организующая ежегодные неофициальные конференции с участием представителей политической и деловой элиты, ученых и медиамагнатов из Европы, США и Канады - прим. перев.] в Оттаве. Три года назад позицию американских участников нагляднее всего иллюстрировали бы слова неназванного помощника Буша, которые процитировал Рон Саскинд (Ron Suskind) в New York Times Magazine 17 октября 2004 г.: 'Мы теперь империя, и каждым нашим шагом мы сами творим реальность'. Что ж, реальность такого не прощает.
К счастью, европейцы отнеслись к нынешним затруднениям США без злорадства. Они отлично понимают, что весьма вероятная альтернатива Америке, 'переделывающей' реальность - это Америка, устранившаяся с мировой арены. Однако ни одну из серьезных проблем современного мира без участия США не решишь. Кроме того, они осознают, что у самой Европы нет ни желания, ни возможностей, чтобы действовать в одиночку.
Так почему же монополярный мир ушел в прошлое? Вкратце ответ выглядит так: США переоценили свои силы, и вновь на горьком опыте убедились, что могущество и всемогущество - не одно и тоже: в прошлый раз, несколько десятков лет назад, этот урок им преподали в джунглях Вьетнама.
В своей новой книге о неоконсерваторах, вызвавшей немало споров, Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama), профессор Школы фундаментальных международных исследований (School of Advanced International Studies) при Университете имени Джонса Хопкинса (Johns Hopkins University), утверждает, что мировоззрение, характерное для администрации Буша, обернулось для нее тремя ошибками.*
Во-первых, администрация сформулировала бессвязный термин 'война с террором', свалив в одну кучу угрозу со стороны конкретных террористических группировок, список 'государств-изгоев' и проблему нераспространения ядерного оружия в целом.
Во-вторых, она не сумела спрогнозировать 'остро негативную реакцию во всем мире на свои экзерсисы в духе 'благожелательной гегемонии''. Тюрьма в Гуантанамо-бэй, куда заключенных помещают без суда и следствия на неопределенный срок, и пытки в Абу-Грейб не оставили камня на камне от претензий Америки на воплощение высших добродетелей.
Третьей ошибкой администрации стало то, что она не разработала четких планов по Ираку на послевоенный период, и не учла трудностей, сопровождающих столь масштабные проекты социального переустройства.
Я бы добавил к этому списку еще два просчета: переоценку роли военной мощи и решение превратить распространение демократии в приоритетную внешнеполитическую задачу.
По первому из своих тезисов поясню: тот факт, что американские военные с таким трудом пытаются навести порядок в Ираке, лишний раз доказывает простую истину: ломать не строить. Столь же важно и другое - несмотря на всю свою военную мощь США не могут заставить Китай или Россию покориться своей воле. Что же касается второго тезиса, то громогласные заявления о необходимости демократии при одновременной поддержке дружественных деспотов лишь создают впечатление о лицемерии США.
Впрочем, ошибки допускаются не только на концептуальном уровне. Нынешняя администрация - самая некомпетентная с 1920-х гг.: вице-президент действует как 'второй президент' - отчасти, чтобы компенсировать явное несоответствие главы государства занимаемой должности - и последствия этого весьма негативны; оружия массового поражения, которое служило оправданием войны против Ирака, как выяснилось, просто не существует; и, наконец, но не в последнюю очередь, никто из высоких чинов, военных и гражданских, не понес ответственности за противоправные действия - а начать бы следовало с самого министра обороны Дональда Рамсфелда (Donald Rumsfeld).
Несомненно, США оправятся от этих неудач. Но ущерб 'нравственному капиталу', за счет которого Америка убеждает демократически избранных зарубежных лидеров поступать так, как хотелось бы Вашингтону, нанесен огромный. Добрая воля по отношению к США, воцарившаяся в большинстве стран мира после 11 сентября 2001 г., сегодня рассеялась как дым.
Что же теперь? Насильственная смена режима [в Иране - прим. перев.] исключается. США, возможно, нанесут авиаудары по иранским ядерным объектам, но полномасштабное вторжение в эту страну на повестке дня не стоит. В самих США, как отмечает профессор Фукуяма, вновь растет авторитет сторонников традиционного 'реализма' во внешней политике.
Однако на этом 'отлив' может не закончиться. 'Консерваторы 'джексоновского толка' [имеется в виду седьмой президент США Эндрю Джексон, считавшийся представителем 'настоящей', провинциальной Америки, а не богатой элиты с Восточного побережья - прим. перев.], те самые американцы из 'красных' штатов, поддерживающих республиканцев, чьи сыновья и дочери сражаются и погибают на Ближнем Востоке, в свое время объединились с неоконсерваторами в поддержке иракской войны. Однако, решив, что политика нынешней администрации провалилась, они могут вновь выступить за более изоляционистский внешнеполитический курс'.
Европейцам стоит трижды подумать о том, действительно ли они хотят того, о чем говорят: ведь их пожелания могут исполниться. Америка, самоустранившаяся с мировой арены - для них ничем не лучше чересчур самоуверенной Америки. Таким образом, Соединенным Штатам необходимо выработать новый внешнеполитический курс, а европейцы должны им в этом помочь.
Каким может быть этот курс сегодня, когда мир сталкивается с 'последствиями последствий' 11 сентября? У внешней политики США должна быть та же главная задача, что определяла ее характер начиная с 1941 г. - формирование либерального мирового порядка. При этом все составляющие этой задачи одинаково важны: 'мировой' масштаб необходим, поскольку только он позволяет привлекать к сотрудничеству все страны, готовые 'играть по правилам'; слово 'либеральный' должно трактоваться в его классическом понимании, то есть как стремление обеспечить открытость рынков по всему миру, и, наконец, но не в последнюю очередь, нужен 'порядок' - то есть установление мирных, и по возможности, институциализованных межгосударственных отношений.
Подобная задача не означает отказ от демократизации: формирование рыночной экономики способствует демократическим переменам (вспомним хотя бы Тайвань и Южную Корею); а сам демократический идеал не утратил привлекательности, о чем свидетельствуют 'цветные' революции в странах бывшего СССР. Но это означает, что распространение демократии должно стать лишь одной из нескольких целей, и, несомненно, усилия в этом направлении должны осуществляться с учетом реальных факторов, препятствующих насаждению демократии извне, того факта, что выборы сами по себе еще не гарантия свободы, и уникальных особенностей развития каждой страны.
Я называю этот подход 'либеральным реализмом'. Профессор Фукуяма (его и мои идеи носят взаимодополняющий характер) дал своему варианту другое определение - 'реалистичное вильсонианство'. Эта концепция, по его словам, 'учитывает значение внутриполитических событий в каждой из стран для мирового порядка: Подобная политика предусматривает серьезное отношение к идеалистическому элементу прежней программы неоконсерваторов, но, в отличие от нее, содержит и новую трактовку вопросов развития, роли международных институтов и множества других вопросов, которым консерваторы (будь то с приставкой 'нео' или 'палео') редко придают серьезное значение'.
Акцент на институциональных проблемах очень важен. Многие американцы резко критикуют международные институты, что создавались по инициативе самих США. Однако институциональные сдержки и противовесы - важнейший элемент американского конституционного устройства. Почему же тогда они неприемлемы в мировом масштабе? И что можно предложить вместо них? Анархия на мировой арене недопустима. Глобальная гегемония США неприемлема. Значит, необходимо придать существующим международным институтам эффективность.
Только самой Америке решать, какую роль она хочет играть в будущем мире. Однако европейцы могут ей в этом помочь - проявляя большую эффективность в роли ее союзников, и большую солидарность в роли ее критиков. Мировое сообщество не потерпит США в роли 'хозяина'. Однако ему по-прежнему необходима лидирующая роль Америки, а Европа остается ее естественным партнером. Старому и Новому свету необходимо измениться, если они хотят, чтобы будущее было лучше их недавнего прошлого.
* Ф. Фукуяма, 'Америка на распутье' (America at the Crossroads), Yale University Press, 2006
