Российский президент Владимир Путин, бывший сотрудник КГБ, ведет страну назад, в мрачную эпоху советского тоталитаризма, и провоцирует глобальную конфронтацию между Россией и Соединенными Штатами, да и всем Западом.
Российский президент последовательно сворачивает демократические свободы, доказывая, что джинна можно загнать в бутылку: ему удалось централизовать власть и задушить инакомыслие в СМИ и в стране в целом. Реформаторов, пытающихся строить демократию, запугивают и принуждают к молчанию.
На фронте международной политики путинская Россия создает проблемы по иранскому вопросу, препятствуя усилиям США по обузданию ядерных амбиций тегеранских клерикалов. И удивляться этому не стоит: ведь Россия не просто препятствовала действиям США по Ираку: по некоторым данным, в первые дни вторжения посол этой страны в Багдаде даже передал Саддаму американские военные планы. Но и это еще не самое тревожное: похоже, бесследное исчезновение иракского ОМП [оружия массового поражения] тоже не обошлось без участия России.
Так что же, 'империя зла' воскресла? Или она вообще никуда не исчезала?
Для обсуждения этого вопроса Frontpage пригласила видных экспертов, среди которых два бывших руководителя разведок из стран, находившихся по разные стороны 'железного занавеса'. Сегодня у нас в гостях: Ион Михай Пачепа (Ion Mihai Pacepa), бывший и.о. шефа шпионской службы коммунистической Румынии, чья книга 'Красные горизонты' (Red Horizons) вышла в 24 странах; Джеймс Вулси (James Woolsey), бывший директор ЦРУ (1993-95 гг.), заместитель министра ВМС и участник переговоров по контролю над вооружениями; Юрий Ярым-Агаев, в прошлом - один из видных российских диссидентов, член Московской хельсинкской группы (после вынужденной эмиграции из Советского Союза он возглавил нью-йоркский Центр за демократию в СССР); генерал-лейтенант Том Макинерни (Tom McInerney), выпустивший в соавторстве с генерал-майором Полом Уэллели (Paul Vallely) книгу 'Эндшпиль: Рецепт победы в войне с террором (Endgame: The Blueprint for Victory in the War on Terror). Генерал Макинерни - бывший летчик-истребитель ВВС; последние 4,5 года работает военным аналитиком на телеканале Fox News.
____________________________________________________________
FP: Джеймс Вулси, Ион Михай Пачепа, Юрий Ярым-Агаев и генерал-лейтенант Том Макинерни, добро пожаловать на симпозиум Frontpage. Юрий Ярым-Агаев, позвольте начать с вас. Итак, 'империя зла' возродилась?
Ярым-Агаев: К счастью, нет. Хотя я весьма критически отношусь к Путину и считаю его режим главным препятствием на пути утверждения демократии в России, я не считаю, что ему по силам возродить 'империю зла'. Основой 'империи зла' был коммунистический строй. Однако коммунистическая идеология провалилась в мировом масштабе, а как политическая система коммунизм потерпел крах в СССР и Восточной Европе. Этот крах необратим, и именно это стало крупнейшей и решающей победой демократии в ходе 'холодной войны'. К сожалению, этот успех не получил развития, к полной победе никто не стремился, и импульс на время был потерян. В результате коммунизм получил смертельную рану, но не был окончательно стерт с лица земли. Его рудименты продолжают существовать в следующих основных формах:
- в виде - пусть дышащей на ладан, но по-прежнему господствующей - политической системы в Китае, Северной Корее, Вьетнаме и на Кубе;
- в виде политических структур, доставшихся в наследство от коммунизма - например, КГБ и партаппарата - в России и многих других странах бывшего СССР, где они либо стоят у власти, либо входят во властную элиту;
- в виде властных структур, поддерживавшихся или созданных Советским Союзом в пределах его 'расширенной империи' - в таких странах, как Палестина, Ирак, Ангола и др.
- в виде всемирной террористической сети, созданной в основном усилиями КГБ в ходе борьбы против демократии;
- и, наконец, в виде идеологии, которая еще не полностью дезавуирована и продолжает отравлять культурную, научную и политическую жизнь в нашей стране и во всем западном мире.
Эти агонизирующие рудименты коммунизма тесно взаимосвязаны и помогают друг другу продлевать ничем не оправданное существование. Однако подобный симбиоз придает им и большую уязвимость. Одним последним скоординированным усилием демократия может завершить дело и разрушить этот домик из крапленых карт. Тем не менее, пока таких усилий не предпринимается, этот отмирающий коммунизм, не имея шансов на реанимацию, еще долго будет отравлять и губить жизни многих людей по всему миру.
FP: Спасибо, сэр. Ясно, что возрождения 'империи зла', какой мы ее знали прежде, не происходит. Однако Россия - крупная держава, представляющая серьезную угрозу, и, учитывая ее откат к авторитаризму и антизападную внешнюю политику, многие элементы 'холодной войны' уже возвращаются. Самое главное, Россию, мягко говоря, никак не назовешь надежным и благонамеренным демократическим союзником. Г-н Пачепа, каково ваше мнение?
Пачепа: Я согласен с Юрием: одному Путину не по силам возродить 'империю зла'. Однако я не могу поддержать его тезис о том, что советский коммунизм был идеологической системой, которая потерпела необратимый крах. Я сам принадлежал к высшему эшелону этой системы, и точно знаю, что советский коммунизм преобразовался в самодержавие - русскую разновидность абсолютной монархии, которая уходит корнями еще в 14 век [так в тексте - прим. перев.], во времена Ивана Грозного: в рамках этой системы феодальный властитель управлял страной с помощью политической полиции. Сталин уничтожил руководство ленинской коммунистической партии и около 7 миллионов ее рядовых членов, а затем, прикрываясь марксистским фасадом, поставил свою политическую полицию выше прежних инструментов - идеологии коммунистической партии. ГУЛАГ - этот отличительный знак советского коммунизма, уходит корнями не в марксистское учение, а в царский уголовный кодекс 1845 г., предусматривавший драконовские кары за 'возбуждение неуважения к державной власти или личным качествам Самодержца'.
Марксизм и компартия были чужеродными органами, пересаженными в тело России, и в конце концов она их отторгла. Однако традиционная российская политическая полиция никуда не делась - сменилась лишь вывеска. Шеф КГБ Юрий Андропов, русский до мозга костей, говорил мне: 'наша госбезопасность' спасала Россию последние 500 лет, и будет стоять у ее руля еще 500 лет. Андропов оказался хорошим пророком. В 1982 г. он взошел на кремлевский престол. Его преемник на посту главы КГБ, Владимир Крючков, был главным организатором путча в августе 1991 г. с целью свержения Михаила Горбачева. В 1998 г. бывший сотрудник КГБ Евгений Примаков стал премьер-министром России. И, самое примечательное, до 'назначения' российским президентом Владимир Путин возглавлял все ту же 'госбезопасность'.
В СССР КГБ был 'государством в государстве'. А сегодня бывшие офицеры КГБ управляют российским государством. Им поручены 6000 ядерных боеприпасов, имеющихся у страны - эта функция была закреплена за КГБ еще в 1950-х, а теперь они к тому же руководят стратегически важной нефтяной промышленностью, которую Путин ренационализировал. Преемница КГБ, переименованная в ФСБ, до сих пор уполномочена вести наблюдение за населением с помощью электронных средств, контролировать политические организации, обыскивать жилища и помещения компаний, направлять агентов в федеральные органы власти, создавать собственные 'подставные' предприятия, вести следствие и содержать собственную тюремную систему. В СССР один сотрудник КГБ приходился на каждых 428 граждан. В путинской России один 'эфэсбист' приходится на 297 граждан.
'Холодная война' действительно закончилась, но, в отличие от других войн, она не завершилась тем, что побежденный противник сложил оружие. Эта традиционно российская 'госбезопасность' в один прекрасный день может сплотиться вокруг какого-нибудь нового диктатора - националиста, социалиста, фашиста, 'экологиста': неважно, какой ярлык он пожелает себе приклеить - страдающего манией величия и мечтающего покорить весь мир, и это может вновь стать угрозой для нашего западного образа жизни.
FP: Все это очень сложные материи. То есть в чем-то 'холодная война' завершилась, а в чем-то - вообще никогда не кончалась? Генерал Макинерни, каковы ваши соображения на этот счет, и что вы можете сказать о наметившихся разногласиях между Юрием Ярым-Агаевым и генералом Пачепой о том, являлся ли советский коммунизм идеологической системой, и можно ли считать его крах необратимым?
Макинерни: Джейми, я очень рад участвовать в обсуждении сталь важного вопроса вместе с такими видными специалистами. Выступления Юрия и генерала Пачепы были просто великолепны, и, основываясь на их замечаниях, с которыми я согласен, и собственных наблюдениях, я бы сказал, что 'империя зла' в том виде, в каком мы на Западе ее знали, пытается 'вернуться в строй'. Увы, особенно если речь идет об Иране, Россия несомненно, нам не союзник, а вероятно - даже противник.
Помощь России нынешнему иранскому режиму в области ядерных технологий позволит этому исламскому террористическому режиму создать ядерное оружие. И это оружие может в конечном итоге быть пущено в ход против американских, европейских и израильских городов. Следовательно, эта помощь крайне дестабилизирует обстановку и вызывает огромную тревогу. Кошмарный вариант развития событий, которого мы все опасаемся, может воплотиться в реальность, и в этом случае Россия станет его инструментом. В этом нет ничего хорошего, и, на мой взгляд, Запад должен оказать на Россию сильнейшее давление, чтобы вынудить ее полностью прекратить подобные действия.
Не сочтите меня параноиком, но исламские экстремисты жаждут убить как можно больше американцев - и это в ближайшие годы станет главной проблемой, вызывающей у нас озабоченность. Участие в этом не соответствует интересам России. Я понимаю, какое негодование вызывает утрата страной статуса сверхдержавы у представителей госбезопасности. Однако им следует быть крайне осторожными, когда речь идет о сотрудничестве с такой страной, как Иран, или любым другим экстремистским исламским режимом. Как уже отмечалось, Путин - человек очень умный, и весьма искушен в своих изощренных методах. Он не желает, чтобы в России утвердилась демократия и предпринимает соответствующие шаги, чтобы в будущем в ней сформировался тоталитарный режим. Но использование Ирана в качестве фактического союзника в борьбе с американским влиянием может обернуться против самой России.
Я по-прежнему убежден, что осенью 2002 г. Россия помогла Саддаму Хусейну вывезти свое ОМП, и тому существует немало доказательств: достаточно вспомнить о том, что именно в это время в Ираке побывали с визитом высокопоставленные представители российского военного руководства и группы специалистов, или о недавно обнародованных на конференции 'Саммит разведок' (Intelligence Summit) в феврале 2006 г. аудиозаписях бесед Саддама; но это отдельная тема. О роли русских в программе 'Нефть в обмен на продовольствие' существует много данных. Таким образом, имеется достаточно доказательств, что намерения России диаметрально противоположны намерениям демократических стран мира, что будет постоянно вынуждать ее двигаться назад - к временам 'империи зла'.
FP: Спасибо, генерал Макинерни. Теперь ваша очередь, г-н Вулси. Что вы скажете о разногласиях, которые, похоже, возникли у Юрия Ярым-Агаева и генерала Пачепы?
Вулси: Эти разногласия незначительны - мы все говорим об одном и том же явлении. Я бы назвал то, с чем мы столкнулись сегодня в России, так: 'весьма неприятное государство, которое хочет снова стать империей' [ в оригинале: Really-Bad-Wanna-Be-Again-Empire].
Я бы говорил об 'весьма неприятном' режиме, а не 'империи зла', потому что Путин увел страну может быть и не к временам Ивана Грозного, но, скажем, к эпохе Николая II в ее худших проявлениях. Как это не печально, книга Кюстина [речь идет о книге Астольфа де Кюстина 'Россия в 1839 г.' (1843) - прим. перев.] остается столь же актуальным путеводителем по российской государственности, как книга Токвиля [речь идет о книге Алексиса де Токвиля 'Демократия в Америке' (1835-1840) - прим. перев.] - по нашей. Сегодня коммунистическая идеология мертва, и мы имеем дело с усугубляющимся засильем коррупции и бандитских методов. Бесполезно искать даже лицемерные упоминания о принципе 'от каждого по способностям, каждому по потребностям'. В поведении нынешней российской элиты нет и следа приверженности каким-либо основополагающим ценностям, хорошим или плохим.
О государстве, которое 'хочет снова стать империей', я говорю вот почему: если в начале 1990-х гг. контроль России над своей последней империей, известной под названием СССР, ослаб, то сейчас Путин изо всех сил старается в максимальной степени восстановить ее господство над этим регионом, используя, среди прочего, рычаги давления, связанные с поставками нефти и газа. Отнюдь не случайно, как любили выражаться мои советские противники за столом переговоров, что к белорусской задолженности за российский газ Москва относится куда либеральнее, чем к украинской, а прошедшей зимой грузинский газопровод [так в тексте - прим. перев.] был взорван на том участке, где он проходит через контролируемую Россией территорию. Как выразился Том Фридмен (Tom Friedman) в недавней статье в журнале Foreign Policy, цены на нефть и свобода движутся в разных направлениях.
Так что если Саудовская Аравия не задействует свои резервные месторождения и не повторит то же самое, что она уже делала в середине восьмидесятых и конце девяностых, увеличив добычу, обрушив нефтяные цены и разорив конкурентов, которым эта добыча обходится дороже, в том числе Россию, нам, очевидно, какое-то время придется иметь дело с довольно богатым, чрезвычайно коррумпированным и по сути фашистским государством, которое подавляет если не все, то основополагающие гражданские свободы собственного народа, время от времени проводит подтасованные всеобщие выборы и неустанно стремится к гегемонии над соседними странами. Однако у этого государства 'стремящегося снова стать империей' есть ахиллесова пята - демографическая. Учитывая чрезвычайно низкий уровень рождаемости среди русских и небольшую среднюю продолжительность жизни у мужчин, к середине столетия население России, возможно, составит меньше 100 миллионов человек, причем среди них будет весьма многочисленное мусульманское меньшинство - это не слишком благоприятная перспектива не только для создания империи, даже в уменьшенном масштабе, но и в плане способности властей удержать собственно российскую территорию.
Ярым-Агаев: Мы не слишком расходимся в отношении к путинскому режиму; однако у нас есть серьезные различия во мнениях относительно его природы и неизбежности его появления. Мы все согласны с тем, что пациент болен, и называем одни и те же основные симптомы заболевания. Однако мы ставим разные диагнозы, а значит, и рекомендуем разные методы лечения - да и не сходимся в том, можно ли его вылечить вообще.
Мы одинаково смотрим на то, к чему стремится российское руководство, и чего оно считает возможным добиться, и здесь знания Иона Пачепы о высшем эшелоне КГБ весьма полезны. Однако мы, возможно, по разному оцениваем то, чего оно реально способно достичь, и здесь знание реальной политической и экономической ситуации куда важнее, чем знания о стремлениях этих лидеров, которые, как правило, очень плохо понимают, что происходит в стране. Мы согласны в том, что режим хочет стать империей, но не согласны в том, станет ли он ею.
Исторические аналогии и откровения высших сановников в личных беседах, при всей своей яркости, а порой и полезности, непригодны в качестве научных доказательств или юридических оснований для вынесения вердикта. Я бы не использовал их в качестве доказательств, чтобы осудить российский народ еще на 500 лет правления тайной полиции, или в качестве основы для разработки политического курса в отношении России.
И я бы не стал давать путинскому режиму 'зеленый свет' только потому, что он якобы восстанавливает естественный ход российской истории, слегка искаженный коммунизмом, который представлял собой лишь маскарадный костюм для вечного российского самодержавия. На мой взгляд, будущее России предопределит распространение демократии по всему миру, глобализация рыночной экономики и информационная революция, а не призраки Ивана Грозного и Николая I.
Я бы не стал сводить политический строй, предопределивший характер 20 века и поставивший нашу цивилизацию на грань уничтожения, к небольшому пятнышку, промелькнувшему на радаре российской истории. Неважно, что коммунизм позаимствовал у российского самодержавия, а что - у теорий Маркса: он превратился в совершенно особую новую политическую систему с уникальным набором основополагающих принципов. Эта система оказалась настолько детерминистской и доминантной, что смогла утвердиться в почти одинаковых формах в России, Восточной Европе, Китае, Корее, Кубе, невзирая на расовые, этнические или исторические особенности, и во всех этих странах она подавляла их культуру и религии. Российский ГУЛАГ, китайский Лаогай [система трудовых лагерей - прим. перев.], тюрьмы Кастро, полпотовский 'конвейер истребления' - все это неотъемлемые элементы коммунистического строя в любой стране и непосредственный результат марксизма-ленинизма. Их вряд ли можно объяснить позабытой статьей из уголовного кодекса Николая I, типичного для любой абсолютной монархии.
Именно идеология цементировала коммунистический строй: без нее он рушится. И не так уж важно, верят коммунистические лидеры в эту идеологию или нет - главное, они ей служат. Когда идеология приходит в упадок, система может оттягивать неизбежный крах, поскольку не существует оппозиции, способной бросить ей вызов. И даже после крушения системы ее составные части могут сохраниться, особенно если они жестко структурированы, как, например, КГБ - но их дни все равно сочтены.
КГБ всегда был слугой партии, и без нее он не способен просуществовать долго. КГБ не стал преемником компартии: он полностью утратил власть вместе с ней в 1991 г. И власть он себе так и не вернул, а просто заполнил вакуум образовавшийся из-за неорганизованности российских демократов и непоследовательной политики западных демократических государств.
В современную эпоху тайная полиция не в состоянии управлять страной; она может лишь пытаться контролировать ее. Все полномочия ФСБ, которые перечислил Пачепа, носят деструктивный или ограничительный характер. Они служат лишь подавлению продуктивных и созидательных сил в обществе. Поэтому-то, несмотря на заоблачные цены на нефть и газ, Россия остается бедной страной по сравнению, скажем с Эстонией или Чешской Республикой, у которых нет сырьевых ресурсов, но политическая и экономическая свобода находится на куда более высоком уровне. Из всех 'отпрысков' советской империи именно в этих двух странах были предприняты самые радикальные шаги по искоренению коммунизма.
Несмотря на все его зверства, у тоталитаризма есть одно-единственное достоинство. Его иерархические структуры, словно губка, впитывают самый худший элемент общества, в результате чего он локализуется, и его легко выявить. Было бы неразумно не воспользоваться этим преимуществом. Любой хороший врач старается своевременно обнаружить злокачественную опухоль и удалить ее, чтобы спасти жизнь больного. Было бы довольно странно, если бы он отказался лечить больного на том основании, что причиной болезни стала дурная наследственность и нездоровый образ жизни. Подобные советы уместны после того, как опухоль уже удалена, но саму операцию они не заменят. Было бы крайне прискорбно, если бы в 1945 г. Америка не устроила Нюрнбергский процесс и не проводила политику денацификации, а объяснила бы германский нацизм историческими особенностями страны и оставила Гестапо у власти.
Я по-прежнему убежден, что Россия может стать и станет демократической страной, и что главными препятствиями на этом пути служат рудименты коммунистического строя. Мы могли бы помочь расчистке завалов, если хотя бы не будем поддерживать эти рудименты и придавать им легитимность. Когда эти барьеры будут сломаны, впереди останется еще много ухабов - и преодолеть их поможет понимание особенностей российской истории. Но не раньше. Сначала надо сделать главное.
Что же касается 'холодной войны', то она, конечно, не закончилась, и не закончится, пока не будут ликвидированы все рудименты коммунизма, которые я перечислил во вступительном слове.
Пачепа: Думаю, никто из нас не станет спорить, что, даже без коммунистической партии, Россия, с которой мы сегодня имеем дело, весьма опасна. Возможно, Путина и не назовешь тираном сталинского пошиба, но он управляет страной с помощью все той же преступной тайной полиции, которую Сталин использовал, чтобы тиранить страну и вести 'холодную войну'. Сегодня на руководящих постах в российских федеральных и местных органах власти, внутри- и внешнеполитических ведомствах, СМИ, ренационализированной нефтяной промышленности находится до 6000 бывших сотрудников КГБ. В своей статье ['Россия на рубеже тысячелетий, 1999 г. - прим. перев.], Путин определяет будущее политическое устройство России так: 'Государства там и столько, сколько необходимо; свободы там и столько, сколько нужно'.
Российское оружие массового поражения также остается в руках сталинских спецслужб - они по-прежнему его изготавливают, складируют и охраняют. В конце семидесятых, когда я еще жил в Румынии, только 'ядерный компонент' КГБ состоял из 87 сверхсекретных городов. Я был хорошо знаком с этим вопросом. Ни на одной советской карте они не обозначались, а их население не числилось в статистике трудовых ресурсов. Так, на карте России был обозначен Челябинск, но не было Челябинска-40, уральского города с населением в 40000 человек, управлявшегося КГБ. После аварии на ядерном объекте в городе Томск-70 в Восточной Сибири в апреле 1993 г. еще десять 'закрытых городов' были рассекречены.
Эти объекты настолько велики, что демонтировать их практически невозможно, да и нет никаких данных, говорящих о таком демонтаже. Пару лет назад на одном из таких объектов был произведен испытательный пуск ракеты, чья боеголовка якобы способна маневрировать в полете, преодолевая тем самым противоракетную оборону. 'Мы способны создать оружие, которое сделает беззащитной любую систему ПРО . . . , и это подтвердил проведенный накануне эксперимент', - заявил Путин [так в тексте. На самом деле цитируется заявление Юрия Балуевского, в то время заместителя начальника Генштаба, сделанное в феврале 2004 г. - прим. перев.]. Теперь он использует те же самые объекты, чтобы вооружить исламских террористов - через иранское правительство - ядерной энергией и ракетой 'Шахаб-4'.
12 февраля 2004 г. Путин назвал распад СССР 'национальной трагедией огромного масштаба'. Эта формулировка, несомненно, заставила содрогнуться 14 других республик бывшего СССР, получивших независимость более 10 лет назад. Да и нас она, несомненно, должна беспокоить.
В России чем больше все меняется, тем больше остается без изменений. Я высоко оцениваю многолетнюю борьбу Юрия против 'империи зла', но, при всем уважении, не могу согласиться с его утверждением о том, что 'исторические аналогии . . . непригодны'. К сожалению, мы не можем игнорировать российские 'гены'.
Что нам делать в такой ситуации? Вопрос сложный, ведь речь идет о стране, чьи сосуды заизвесткованы семьюдесятью годами чудовищного феодализма, загримированного под коммунизм. Если история, в том числе история последних 16 лет, о чем-то говорит, то россияне, которые сегодня наслаждаются вновь обретенным национализмом, вполне могут попытаться заново 'отстроить' империю, вдохновляясь традициями старой России, а не многопартийностью западного типа. Впрочем, политических партий в подлинном смысле этого слова в России и не было, а путинская 'Единая Россия' скорее напоминает жадную до власти мафию силовиков, организованную по образцу КПСС. КГБ, а ныне ФСБ, станет лишь очередным звеном в длинной цепи - Опричнина, охранка, ЧК, ГПУ, ОГПУ, МВД, НКВД. Политическая полиция, хороша она или плоха, возможно, представляется большинству россиян единственной защитой от хищных нуворишей в собственной стране и алчных зарубежных соседей.
Изменить эту тенденцию будет непросто. Однако возможно, мы сможем побудить представителей нового поколения россиян начать формирование новой идентичности для своего отечества. Бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси должен лучше, чем все мы, знать, в состоянии ли мы помочь им добиться этой цели, и если да, то каким образом.
Макинерни: Что ж, как сказал Джим, мы все, по сути, оцениваем происходящие в России одинаково, но, возможно, расходимся в оценке исторических причин и некоторых особенностей этого явления.
Я согласен с Джимом, Юрием и генералом Пачепе [так в тексте (Pacepe) - прим. перев.] в том, что именно рудименты этой бывшей империи определяют нынешнее направление развития страны, и все мы сошлись в том, что это направление нельзя считать правильным. Хотел бы надеяться, что предложение генерала Пачепе - побудить новое поколение россиян начать формирование новой идентичности для их отечества - осуществимо, но в данном случае я пессимист. История сурово обходится с планами и идеями, рассчитанными на 'будущее поколение', когда речь идет о системах, где власть и управление основаны на тоталитарных принципах. Юрий считает, что ключом к успеху станет ликвидация рудиментов коммунизма, которые он охарактеризовал в своем вступительном слове. Я полностью согласен с ним, но считаю также, что из-за нынешней тенденции в развитии России сделать это будет очень трудно.
Нынешняя коррупция в России - симптом происходящего, связанный с тем, что парламент 'кастрирован', СМИ запугиваются, а судебная система действует по принципу 'чего изволите' - и ведь речь идет об основополагающих институтах молодой демократии и капитализма. Вице-премьер Дмитрий Медведев (с которым, я уверен, Юрий и генерал Пачепе знакомы), заявил 2 июня 2006 г., что российское государство должно вернуть себе контроль над стратегически важными компаниями - гигантами оборонной промышленности, ядерной энергетики, и сырьевых отраслей, вроде 'Газпрома', чей совет директоров он возглавляет. Он отдает должное капитализму, говоря, что компании в других отраслях должны находиться в частных руках, но при этом отмечает, что государство должно активнее наводить в них порядок.
Ни разу не видел, чтобы любому государству навести порядок в частной компании, хотя теоретически такое наверняка возможно. Юрий совершенно прав, говоря, что Запад не должен поддерживать подобный 'бандитизм' (как выразился Джим) и придавать ему легитимность, и мы не должны позволить запугать себя их угрожающими заявлениями о том, что мы препятствуем вступлению России в ВТО.
Президент Буш должен посмотреть Путину в глаза и сказать: 'Еще рано - сначала приведи у себя все в порядок'. Россия может очень быстро превратиться в 'государство, которое хочет стать империей зла', если Запад оставит без ответа ее последние действия - хорошо известные и полностью подтвержденные. Но противостоять им нужно всем миром, а у меня нет особых надежд на то, что у наших экономических союзников (ЕС, АСЕАН, стран Ближнего Востока и Южной Америки) хватит на это смелости - и это прискорбно, особенно если учесть, что у нас становится все больше забот с Ираном и Северной Кореей.
FP: Джим Вулси, последнее слово за вами, сэр.
Вулси: Я во многом согласен с г-ном Ярым-Агаевым; он высказал весьма ценные суждения об уникальном вкладе коммунистического строя - не только в России, но и в других странах - в историю тоталитаризма. Я не разделяю предположения, что Россия - не только 'хочет стать', но и 'станет' империей, поскольку слово 'станет' уже предопределяет будущий ход истории. А у нас у всех есть выбор.
Однако на выбор, который делает страна, порой сильно влияет ее история, и хотя мы не можем утверждать, что готовность россиян жертвовать другими ценностями ради безопасности заложена в них 'на генетическом уровне', эта готовность, тем не менее, уже проявлялась неоднократно. Полагаю, граждане любого государства были бы слегка 'помешаны' на вопросах безопасности, если бы они, как русские, за относительно короткий по историческим меркам срок испытали на себе вторжения монголов, шведов, французов и немцев (дважды).
Отчасти из-за этой обусловленной историческим опытом склонности россиян жертвовать другими ценностями ради безопасности, с которой связано и их стремление к гегемонии над соседними странами (Линкольн любил рассказывать анекдот о старике-фермере, который выражал свою жизненную философию так: 'Мне много земли не надо; разве что та, что граничит с моей'), Россия в 19 и 20 веке упустила четыре возможности провести серьезные либеральные реформы: сначала было подавлено восстание декабристов, потом сорвались усилия реформаторов, поддержавших Александра II, когда тот освободил крестьян, затем меньшевики были истреблены большевиками, и, наконец, сегодня Путин и силовики одолели либералов-реформаторов, окружавших Ельцина.
В отличие от г-на Ярым-Агаева я считаю, что главная проблема в наших собственных действиях в 1990-е заключалась в том, что мы игнорировали российскую историю и решили: раз Берлинская стена пала, а в Кремле воцарился 'добрый старина Борис', в политическом плане теперь все будет благополучно - то есть именно чрезмерное значение, которое мы придавали краху коммунистической идеологии, привело нас на неверный путь.
Фрэнк Фукуяма (Frank Fukuyama) написал потрясающую книгу - куда более нюансированную, чем можно предположить из ее названия, которое он заимствовал у Гегеля, но слишком многие решили, что мы действительно достигли 'конца истории'. На мой взгляд, мы не предприняли некоторых необходимых шагов, чтобы помочь России (а кое-какие шаги из тех, что мы предприняли, были неверными), поскольку мы считали, что с политикой все будет в порядке и чрезмерно сосредоточились на экономике. В результате мы проигнорировали необходимость таких реформ, как создание независимой судебной власти и некоторых сдержек и противовесов. Впрочем, по зрелом размышлении следует признать, что вырезать 'злокачественную опухоль' тоталитаризма и спецслужб мы не могли, ведь, в отличие от того, что было с Германией и Японией после второй мировой войны, мы не контролировали пациента, а сам он не соглашался на операцию.
Возможно, когда-нибудь российские либералы-реформаторы и одержат победу, но сегодня мы не можем винить их в том, что у них опускаются руки.
FP: Джеймс Вулси, Ион Михай Пачепа, Юрий Ярым-Агаев и генерал-лейтенант Том Макинерни, спасибо за участие в симпозиуме Frontpage.
____________________________________________________________
Джеймс Вулси: 'Для меня критика Путина - как орден' ("Radio Free Europe / Radio Liberty", США)
Джеймс Вулси: Не допустить сползания путинской России к автократии ("The Financial Times", Великобритания)
Ион Михай Пачепа: Путин - не Петр Великий: он слеплен из андроповского теста ("National Review", США)
