Новая Россия с ее авторитарной системой и гордым национализмом представляет своего рода вызов для Европы. И возрождается стратегическое соперничество, будь то в энергетической сфере или на политической арене.
Евроазиатская держава, энергетическая сверхдержава, Россия Владимира Путина недвусмысленно заявляет о стремлении играть неоспоримую и традиционно присущую ей роль на мировой политической арене: быть первой среди равных. И у нее есть для этого все основания. Столкнувшись с новым геополитическим раскладом, Запад и Европа проявляют беспокойство и недоумение, как будто речь идет о совершенно неожиданном повороте дел.
Почему мастерское использование Россией своего впечатляющего энергетического потенциала вызывает обеспокоенность, с примесью раздражения, еще можно понять.
А вот почему это вызывает такое удивление, понять и принять сложнее: если бы Европейский Союз выработал единую внешнюю политику - которой ему очень не хватает, - он бы не упустил из виду исторически присущую российской политике черту: упрямую и враждебную недоверчивость, проявляемую по отношению к Европе, частью исторического наследия и опыта которой Россия, на протяжении веков, так и не стала. Мечты о России, интегрированной в 'общий европейский дом', которые лелеял Горбачев, давно развеялись как дым.
Честно говоря, после неожиданного развала Советского Союза, Европа решила, что Россия останется слабой надолго и вряд ли когда-нибудь сможет подняться. И вот Запад нежданно-негаданно для себя получил возможность поучать Россию, что не было с благодарностью воспринято этой страной, которая временно лишилась системы координат, национальная гордость которой была бессмысленно попрана, и которая вскоре решила снова взять инициативу в свои руки. Неужели европейские политические лидеры, которые никогда не отличались способностью предугадывать развитие событий, не могли получить информацию о том, какой простор для действий дадут России ее гигантские запасы энергоресурсов, и подготовиться к этому?
Эта страна, после двух десятилетий разрухи и смятения, нашла во Владимире Путине руководителя, способного добиться - используя испытанные методы, позаимствованные из недавнего советского прошлого - быстрого и впечатляющего возрождения страны, которое приветствовал Солженицын, считающий, что президент сможет 'вытащить Россию из упадка' в то время, когда нынешняя западная демократия находится в серьезном кризисе.
Дает ли это повод говорить о 'возврате холодной войны'? Речь, которую произнес в Литве американский вице-президент Дик Чейни (Dick Cheney), явно походила на предупреждение в адрес Москвы, которое одни отнесли к разряду несвоевременных провокаций, а другие решили, что оно прозвучало как раз вовремя. Россия не обманывается на этот счет, а пресса уже проводит параллель между речью Чейни и речью Черчилля в Фултоне, когда впервые был использован термин 'холодная война'! Война слов не возродит столь ненужный сейчас стратегический конфликт, в ее основе лежит соперничество планетарного масштаба, борьба за контроль над гигантской сетью газопроводов, поставляющей энергоносители по всему земному шару. Если Европу беспокоит эта воинственная риторика, она должна проявить активность в этом вопросе, раз уж она не способна выработать крайне необходимую единую энергетическую политику. Европа сможет избежать роли статиста в этом споре, если использует верные козыри и начнет необходимый диалог с Россией, которая хочет ей продемонстрировать, всю степень ее зависимости. Только не стоит забывать, что любой диалог требует ясного и разумного подхода с учетом политических и экономических интересов партнера, который, в свою очередь, имеет все основания на это рассчитывать.
Это относится не только к экономике и энергетике: Россию может в некоторой степени беспокоить появление на ее пороге НАТО. Даже Солженицын, который зачастую бывает излишне категоричен, обвиняет альянс в том, что по приказу Вашингтона 'готовится полное окружение России, а затем потеря ею суверенитета' - слова, которые находят широкий отклик. Россия, которую 'ужали' до границ очень древних времен и лишили основных точек выхода к открытым морям, явно озабочена тем, чтобы ее присутствие в регионе, где она царила когда-то, не было ограничено или низведено до нуля. Дислокация американских военных баз в республиках Средней Азии, и стремление США контролировать газовые и нефтяные запасы этого региона способствуют созданию климата недоверия и отторжения.
С другой стороны, активная и, может быть, плохо продуманная поддержка Западом 'оранжевой революции' на Украине, не могла не вызвать отрицательной реакции Москвы. Нельзя игнорировать желание части украинского населения освободиться от давящей опеки Москвы и взять курс на сближение с Западом. Но стоит ли не обращать внимания на то историческое значение, которое для российского национального сознания имеет Украина, Киевская Русь древних времен, колыбель империи? Россия Путина, истоки популярности которого лежат в возрождении патриотизма, будет и впредь считать своей первостепенной задачей удержание Украины в зоне своего влияния. Европа должна понимать это, не поступаясь при этом своими принципами и убеждениями. Она имеет право критиковать жестокие репрессивные действия в Чечне, но при этом помнить, что российским правительством движет стремление избежать других вспышек национальных сепаратистских настроений, которые могут подвергнуть опасности целостность Федерации.
На следующий же день после событий 11 сентября в Нью-Йорке Путин сделал умелый ход и заявил о своей солидарности с Джорджем Бушем, поставив тем самым войну в Чечне под знамя борьбы с исламским терроризмом. И в этом вопросе - возьмите, к примеру, Иран! - мимолетное видение сближения российской и американской стратегий развеялось как дым.
По словам российского политолога Дмитрия Тренина 'Москва покидает орбиту Запада'. Нынешний мир периода 'после холодной войны' выглядит совсем по-другому. Россия с ее четко сформулированными амбициями не пойдет по дороге, ведущей в демократическое будущее, а согласится на стабильность, которую ей обеспечит авторитарная система вкупе с гордым национализмом. Тут напрашивается сравнение с Китаем и его авторитарным государственным строем, который явился гарантом потрясающего воображение экономического развития, для поддержания темпов которого также необходим доступ к энергоресурсам.
Россия и Китай расходятся во мнениях по некоторым вопросам, но есть у них и общие интересы, которые, как кажется, они умеют реализовывать. Две автократические державы, Китай и Россия, говорит Роберт Каган (Robert Kagan), 'представляют собой проблему, о которой никто не подозревал, когда разрабатывалась концепция новой войны против терроризма', и которая станет не менее значимой. Задача Европы, которой необходимо выработать единую верную политическую линию, заключается в нахождении своего места в этой большой игре.
____________________________________________________________
Начало малой "холодной войны" с Россией ("Christian Science Monitor", США)
Россия и США снова скатываются к знакомому "охлаждению" ("Christian Science Monitor", США)
Плохие новости для тех, кто скучает по 'Холодной войне' ("The Daily Telegraph", Великобритания)
