Сегодня, когда до саммита 'группы восьми' в Санкт-Петербурге остаются считанные дни, высокопоставленные чиновники из стран-участниц по-прежнему пытаются согласовать текст документа по энергетической безопасности - именно она станет главной темой для обсуждения на встрече лидеров. Несомненно, им удастся найти формулировки, затушевывающие их разногласия. Однако договориться по сути, а не только по форме, мешает то, что они смотрят на проблему в один телескоп, но с разных концов.
На одном конце - Россия, крупный экспортер нефти и газа, которая стремится обеспечить 'гарантированный спрос', прежде всего для поставок 'Газпрома' - газового монополиста. На другом - расположились крупные потребители из 'большой семерки', прежде всего страны Евросоюза, чья зависимость от импорта энергоносителей через 20 лет возрастет с сегодняшних 50 до 70%. Им нужно 'гарантированное предложение', то есть диверсификация источников поставок - но как раз этого не хочет 'Газпром'.
Обе стороны, по идее, должны быть заинтересованы в стабильности добычи и бесперебойности поставок нефти и газа, однако с тех пор как российский президент Владимир Путин 1 января перекрыл газовый кран Украине - пусть и ненадолго - между ними разверзлась пропасть подозрений и недоразумений, связанных не с экономикой, а с политикой. То же самое относится и к дискуссии об энергетической безопасности в целом.
Начнем по порядку: существует ли сама проблема, и если да, то в чем она состоит? 'Тема энергетической безопасности обсуждается с 1973 г.; вокруг нее нагнетаются политические страсти, но суть вопроса остается неясной', - отмечает Джонатан Стерн (Jonathan Stern), возглавляющий 'газовое направление' в Институте энергетических исследований (Institute for Energy Studies) при Оксфордском университете. По его словам, на этот счет существует как минимум четыре различные точки зрения: по мнению разных специалистов проблема заключается в том, что объемы инвестиций в энергетический сектор не позволяют удовлетворить будущий спрос; увеличивается зависимость развитых стран от поставок энергоносителей из нестабильных стран или регионов (например, ближневосточной нефти и российского газа); в процессе индустриализации Китаю и Индии понадобится столько энергоносителей, что это может истощить имеющиеся ресурсы; и, наконец, рост цен на нефть и газ может привести к тому, что самым бедным странам энергоносители будут просто не по карману. К этому можно добавить опасения, связанные с возможными терактами на энергетических объектах или природными катастрофами вроде урагана 'Катрина', способными осложнить ситуацию в отрасли, где дополнительные мощности невелики.
Еще один аспект связан с дебатами о глобальном потеплении: существуют опасения, что страны, старающиеся сократить выбросы парниковых газов, в результате утратят конкурентоспособность, или будут вынуждены вновь развивать ядерную энергетику, несмотря на неясность с финансированием этой отрасли и высокую стоимость утилизации отходов.
Непосредственная причина нынешних дискуссий абсолютно ясна: за последние три года цены на нефть и газ выросли в два раза. Это связано с сочетанием нескольких факторов. Нестабильность, воцарившаяся в мире после терактов 11 сентября 2001 г., совпала с резким повышением спроса на энергоносители в Китае и других странах с развивающейся рыночной экономикой, а всему этому предшествовал продолжительный период спада инвестиций в добывающие, транспортные и перерабатывающие мощности. Но какой характер носит эта проблема: краткосрочный или долгосрочный?
'Нынешние высокие цены на нефть - это расплата за двадцатилетний период низких цен, - утверждает Паоло Скарони (Paolo Scaroni), глава итальянской нефтяной компании Eni. - Результатом наличия избыточных мощностей, недоинвестирования в глобальном масштабе, низких цен и резкого повышения спроса стало снижение свободных мощностей в мировой нефтедобыче с 15 до 2-3% от объема совокупного спроса'. Проблема, связанная с дефицитом добывающих мощностей усугубилась 'недостаточной пропускной способностью и устареванием' перерабатывающей промышленности, которая не может удовлетворить спрос на основные нефтепродукты - например, дизельное и авиационное топливо.
Впрочем, первое впечатление не во всем верно. Высокие цены породили не только дефицит предложения и повышенный спрос. Огромное влияние на нефтяной рынок оказывают трейдеры и хеджевые фонды, наживающие спекулятивную прибыль на опасениях, связанных с потенциальными будущими сбоями, в частности из-за американской военной акции против Ирана, национализации энергетических активов в Латинской Америке, или нападений на нефтедобывающие объекты в дельте Нигера.
Но насколько серьезен дефицит предложения? Колин Кэмпбелл (Colin Campbell), глава Ассоциации по изучению проблемы истощения нефтяных ресурсов (Association for the Study of Peak Oil), утверждает, что сокращение мировой нефтедобычи необратимо. 'В мировом масштабе открытие новых месторождений достигло пикового уровня еще в 1964 г., - замечает он. - Мы уже не компенсируем новыми запасами то, что добываем, и это происходит с начала 1980-х гг.'.
Большинство аналитиков оценивает перспективы отрасли более оптимистично. Во-первых, утверждают они, высокие цены - мощный стимул для роста инвестиций. 'Повышение нефтяных цен приведет к тому же результату, что и всегда: за счет существенного увеличения инвестиций и превращение прежде нерентабельных проектов в коммерчески выгодные оно будет способствовать росту предложения', - отмечает Дэниэл Йергин (Daniel Yergin), председатель Кембриджской ассоциации энергетических исследований (Cambridge Energy Research Associates). По прогнозу г-на Скарони за счет роста инвестиций нынешний дефицит на нефтяном рынке удастся преодолеть к 2010 г.
Однако в газовой отрасли ситуация иная. Глава Eni не уверен, способны ли инвестиции обеспечить баланс между спросом и предложением в газовом секторе (50% общемировых запасов этого сырья контролируют Россия и Иран). Для этого необходимы огромные капиталовложения в добычу, трубопроводную инфраструктуру и терминалы для регазификации сжиженного газа. Однако российский 'Газпром', к примеру, не в состоянии удовлетворить даже нынешний спрос, отдавая предпочтение инвестициям в непрофильные активы, например, недвижимость и элекроэнергетические мощности, а не в увеличение газодобычи.
Газовый рынок раздроблен по регионам и во многом основывается на долгосрочных контрактах между поставщиками и потребителями. Нефтяной - отличается большей однородностью: неважно, кем и где добыто сырье, главное, чтобы оно попало на рынок. Тем не менее, многие политические лидеры, судя по всему, не осознают этого различия: к их числу явно относится и президент Джордж У. Буш, заявивший в своем Послании Конгрессу о необходимости ослабить зависимость США от ближневосточной нефти.
Неверно оценивается и роль Китая в возникновении проблемы. В настоящее время Китай и Индия действительно ведут себя так, как будто они убеждены, что предложение на нефтяном и газовом рынках сокращается. Однако на долю Китая приходится лишь 8% общемирового потребления энергоносителей, хотя именно на 30% обеспечивает увеличение спроса на это сырье. Индия же потребляет энергоносителей на 60% меньше, чем Китай. Государственные нефтяные компании этих стран активно борются за доступ к новым источникам энергоснабжения.
Подлинным локомотивом растущего спроса на рынке энергоносителей, однако, остается американская экономика, но там недавний рост цен с большим запозданием оказывает воздействие на ход политических дебатов о необходимости экономии топлива. Подсчитано, что повышение американских стандартов экономичности автомобильных двигателей всего на 10 миль на галлон бензина приведет к сокращению импорта нефти на 2, 5 миллиона баррелей в день - почти на четверть.
Действия Китая и Индии при наличии адекватного предложения на мировом рынке энергоносителей выглядели бы просто нелогично. Кто бы ни контролировал запасы нефти и газа, ему все равно необходимо продавать это сырье. Поставщиков, вероятно, устраивают высокие цены на энергоносители, но они не заинтересованы в их повышении до такого уровня, когда потребителям придется срочно развивать новые источники энергии. Что же касается самих потребителей, то им нужны долгосрочные поставки по стабильным ценам.
Именно к такому выводу должны прийти участники петербургского саммита: обе стороны заинтересованы в масштабной инвестиционной программе, призванной задействовать и более эффективно использовать новые энергетические ресурсы. Чтобы привлечь эти инвестиции, и тем и другим следует либерализовать свои рынки. Вопрос состоит в том, удастся ли им полюбовно договориться об этом, или они позволят политическому недоверию отравить атмосферу. В последнем случае договоренность будет вынужденной, и достигнута она будет с большим опозданием.
В подготовке статьи участвовал Джон Мюррей Браун (John Murray Brown), Дублин
____________________________________________________________
Не ищите 'красных' под кроватью - и в трубопроводе тоже ("The Observer", Великобритания)
Покупка акций 'Роснефти' - неглупый ход BP ("The Wall Street Journal", США)
Что реально означает "энергетическая безопасность" ("The Washington Post", США)
Инвесторы должны понять, что Россия - это не только нефть и газ ("The Times", Великобритания)
