Русские - странный народ. Они очень нервничают, когда кто-то сомневается в том, что они европейцы. 'Как это, - говорят они, - ведь вы знаете нашу великую литературу и наше искусство, без которых сложно представить себе европейскую культуру?'
В следующий момент те же самые русские, страдающие от комплекса периферии и цивилизационного отставания, с гордостью заявят: 'Да. Мы другие, и вы нас никогда не поймете. Мы мост между Европой и Азией. Вы должны уважать это наше своеобразие:' И задумаются: 'Мы больше европейцы или азиаты?'. Из этих споров родилась целая евразийская концепция. Кто-то даже предложил искусственное название для российского космоса: ни Азия и ни Европа, а Азиопа.
Этот процесс бесконечных метаний между европейским и азиатским блестяще представил Виктор Ерофеев, автор 'Энциклопедии русской души', ее самый суровый критик и, в то же время, большой патриот России. Вот как он представляет 'историю национального футбола':
Петр Первый повел мяч в Европу, ударил, промахнулся - разбил окно.
Сборная команда мужиков с бородами погнала мяч в Азию.
Задрав юбки, Екатерина Великая перехватила инициативу.
Павел отобрал мяч и погнал его в сторону азиатских ворот.
Александр Первый, завладев мячом, отправил его в сторону Европы.
Николай Первый погнал его в сторону Азии.
Его сын, Александр Второй, отбил его далеко в сторону Европы.
Александр Третий отфутболил мяч в Азию.
Николай Второй побежал трусцой в западную сторону.
Ленин повел мяч в сторону Азии.
Сталин, с подачи Ленина, забил гол.
Счет стал 100:0.
Хрущев начал с центра поля и, сам не зная почему, погнал мяч в Европу.
Брежнев отправил его в Азию.
Горбачев играл на европейской стороне поля.
Ельцин продолжил его игру, но во втором тайме растерялся.
Стоит и не знает - куда бить.
Раздался свисток. Кончился пропущенный век.
Нет стратегического плана
Начало XXI века. Эпоха Владимира Путина (ведь, по российской традиции, правление каждого хозяина Кремля - это эпоха) ничего в этом отношении не изменила. После 'перестройки' Горбачева, распада СССР и краха советского коммунизма, наконец, после десятилетия ельцинского хаоса, Россия ищет новую идентичность. - Без четкого ответа на вопрос 'Куда мы идем?' нельзя сконструировать ни одну осмысленную программу на будущее, ни одного плана модернизации, без которого Россия обречена на очередные кризисы. Даже если теперь она пользуется небывалой конъюнктурой на нефтяных рынках', - утверждает Марк Урнов, политолог из престижной Высшей школы экономики в Москве.
Стратегического плана действительно нет. Было выбрано самое простое: возврат в прошлое, из которого пытаются склеить эклектичную 'государственную идею', объединяющую традиции царского самодержавия и империи, с советскими великодержавными комплексами.
Тоска по империи
До Путина сформулировать новую 'государственную идею' уже пытался Ельцин. После кровавых событий октября 1993 г., когда он дал приказ на штурм здания парламента, занятого т.н. красно-коричневой оппозицией, Ельцин начал довольно открыто обращаться к национальным и великодержавным лозунгам. Это можно было понять: рядовые россияне так и не простили ему того, что он довел СССР до распада. И неважно, что своей подписью под беловежскими соглашениями он лишь подтвердил судьбу империи, и так мертвой. Как показывают результаты исследований, проведенных центром Юрия Левады, более 70 процентов россиян сожалеют о распаде СССР, и любые действия властей, направленные на интеграцию постсоветских государств, принимаются как желанный шаг в сторону его реставрации.
Президент Владимир Путин опирается именно на эти настроения. Российские либералы, поначалу поддержавшие хозяина Кремля, слишком долго верили, что он станет российским Пиночетом, который должен сосредоточить в своих руках всю власть, чтобы реализовать программу непопулярных, но необходимых либеральных реформ. Однако вскоре оказалось, что речь шла исключительно о власти, а также - как показывает дело Ходорковского и ЮКОСа - о новом переделе собственности между поддерживающими его кланами.
Камуфляж авторитаризма
Однако созданная Путиным политическая система отличается от ельцинской. Лилия Шевцова из московского центра Карнеги определяет ее кратко: если во время первого президентского срока Путина можно было говорить о строительстве 'управляемой демократии', то теперь мы имеем дело с 'бюрократическим авторитаризмом'. С системой, в которой официальная власть сосредоточена в руках одного лидера, чей режим опирается на бюрократию и репрессивный аппарат. Цель одна: поставить под контроль государства - то есть Кремля - все сферы общественной, политической, культурной жизни и т.д.
В очередной раз подтверждается правильность мнения о том, что простой перенос на российскую почву западных понятий и категорий не имеет ни малейшего смысла. Более того, Путин, одержав победу на очередных президентских выборах, сделал из этой 'инаковости' фирменный знак своей политики. Так что, если мы сегодня говорим 'демократия', то, в соответствии с путинской политической доктриной, это может быть исключительно 'суверенная демократия'.
'Суверенная' значит соответствующая уровню общественного развития России и ее традициям... Только каким? Самодержавным, автократическим, потому что других, собственно, и не было. 'Президент Путин призывает к тому, чтобы демократические институты были приспособлены к российской действительности. И это плохая предпосылка. Вместо того, чтобы усиливать демократию, Кремль выбирает камуфляж авторитаризма', - считает профессор Юрий Афанасьев, один из лидеров бывшей демократической оппозиции.
Можно добавить, что верным союзником Кремля, отворачивающегося от Запада, выступает Русская православная церковь. На недавнем соборе иерархи предложили заменить европейскую концепцию прав человека классической российской идеей 'соборности' (коллективизма, коллегиальности).
Амбициозная цель
Дрейф России в сторону Азии имеет и политические причины. В годы перестройки либерально-демократической оппозиции казалось, что достаточно свергнуть коммунизм, заменить 'плановую' экономику рыночной, и Россия быстрым шагом промарширует в Европу. 'Через год, максимум два, - обещал президент Ельцин, - кризис будет преодолен, а люди начнут жить лучше. Как в Европе'. Потом дату начала эпохи всеобщего счастья откладывали все дальше, пока, в конце концов, вообще о ней не забыли.
Путин сформулировал цель ясно и четко: 'Мы должны вновь сделать Россию великой державой'.
'Российские правящие элиты, - пишет Дмитрий Тренин из московского центра Карнеги, - уже в начале 90-х годов признали невозможной интеграцию России в западные структуры, прежде всего, ЕС и НАТО. Теперь Кремль ставит еще более амбициозную цель: за несколько десятилетий Россия должна стать страной с сильной экономикой, независимой от основных центров западного мира: США и ЕС'.
Мечта о реванше
Пока доминируют, прежде всего, ревизионистские настроения, решительно антизападные. 'Россия, - пишет Алексей Арбатов, связанный с партией 'Яблоко' Григория Явлинского, - всегда была военно-политической (а не экономической) империей, покорявшей соседей и завоевывавшей колонии для того, чтобы увеличить собственную сферу безопасности, а также свою мощь и значение в мире. Вопрос, имеющий ключевое значение для будущего России, звучит так: является ли милитаризованная империя естественной формой существования российского государства, как сегодня утверждают сторонники консервативной и националистической идеологии, или на смену этой модели, дважды приводившей к краху (в 1917 и 1991 гг.) придет другая?'
'Не авторитарная, милитаризованная империя, а демократическое, европейское государство - вот единственный оптимистичный вариант будущего России', - добавляет Арбатов. Тех, кто думает, как он, в России, определенно, меньшинство. Как показывают недавние исследования, три четверти россиян хотят, чтобы будущий президент был суровее Путина, а более половины - чтобы в своей политике он в меньшей степени ориентировался на сотрудничество с США и другими государствами Запада. Такие настроения не сулят ничего хорошего.
