В объявлении о продаже можно было бы написать так: "Продается одна очень крупная российская энергосырьевая компания. Общая сумма активов, включая скважины, запасы и нефтеперерабатывающие заводы, составляет оценочно 60 миллиардов долларов. Возможные недостатки, долги и обязательства: четыре крупных международных судебных разбирательства; руководитель, работающий в компании по совместительству, а в основном занятый в администрации президента Владимира Путина на должности заместителя ее главы; а также некоторая, так сказать, нехватка ясности в вопросе о том, законно ли вообще эта компания приобрела большую часть своей собственности.
Я говорю здесь о "Роснефти" - о той самой очень крупной российской энергосырьевой компании, чьи акции на следующей неделе начнут продаваться в Лондоне. Не беспокойтесь, если вам никогда не приходилось слышать о "Роснефти" - ведь очень крупной российской энергосырьевой компанией она стала не так давно. Большая часть ее собственности была приобретена лишь в прошлом году, когда российское правительство довело другую нефтяную компанию под названием ЮКОС до банкротства, потребовав от нее 30 миллиардов долларов в качестве компенсации за налоговую задолженность и отправив ее руководителя в исправительно-трудовую колонию. На том аукционе по продаже активов ЮКОСа присутствовал лишь один покупатель - ранее никому не известная компания, чей юридический адрес оказался адресом магазина по продаже мобильных телефонов в каком-то безвестном городе. Через несколько дней эта таинственная компания за жалкие гроши продала приобретенные у ЮКОСа активы "Роснефти". Это ничуть не удивительно - ведь главным держателем акций "Роснефти" является российское государство. Да, я не забыла сказать, что руководитель "Роснефти" работает заместителем главы администрации президента Путина?
Но самым необычным, почти достойным комедии аспектом продажи акций "Роснефти" стала та открытость, с которой эта удивительная компания представила себя на Лондонской фондовой бирже. Когда две недели назад был опубликован проспект о выпуске акций, в нем содержалось несколько предупреждений, включая такие, которые крайне редко встречаются в утонченном мире Morgan Stanley, Goldman Sachs и прочих инвестиционных банков, с непроницаемым видом занимающихся нынешней сделкой. "Преступность и коррупция могут создавать неблагоприятный деловой климат в России", - говорится в проспекте. В нем также отмечается, что компания управляется государственными служащими, "чьи интересы могут не совпадать с интересами остальных акционеров . . . и вынуждать "Роснефть" заниматься коммерческой деятельностью, не направленной на получение максимальной прибыли для вкладчиков". Даю перевод: если российское государство отберет ваши деньги, как оно сделало с ЮКОСом, не говорите, что вас не предупреждали.
Здесь нет никакого притворства. Продажа акций "Роснефти" на следующей неделе - а запланирована она на 14 июля - создаст прецедент, по которому компания, приобретшая собственность незаконным путем, может получить высочайшее одобрение международного финансового истэблишмента - если, конечно, она достаточно богата. Но это, наверное, не должно никого удивлять. Ведь уже на следующий день после начала продажи премьер-министр Тони Блэр, президент Джордж Буш, а также лидеры Италии, Германии, Франции, Канады и Японии встретятся в Санкт-Петербурге, чтобы помочь президенту Путину руководить из председательского кресла ежегодной встречей "Группы восьми". Этим поступком они создадут прецедент, по которому авторитарное государство может получить высочайшее одобрение международного финансового истэблишмента - если, конечно, оно достаточно богато.
По общему признанию, "большая восьмерка" - это не такой серьезный институт как Лондонская фондовая биржа. Хотя свою жизнь эта организация начала как частная встреча лидеров самых развитых в промышленном плане демократических государств мира, в последнее время она стала походить на какой-то очень дорогой цирк. Японцы, считающие "восьмерку" неким суррогатом Совета Безопасности ООН, в который они никогда не вступят, после проведения последнего саммита выложили за его организацию 750 миллионов долларов. Другие, включая британского премьер-министра, предпочитают говорить на тщательно продуманные, угодные для толпы темы, такие как прошлогодняя буффонада под лозунгом "спасите африканцев". Делают они это в своих собственных интересах и целях. Первому президенту России Борису Ельцину позволили принимать участие в саммитах на том довольно невнятном основании, что принятие России в члены клуба каким-то магическим образом превратит ее в одну из крупнейших промышленно развитых демократий мира. Не вышло.
И тем не менее, президент Ельцин в клубе остался. Его преемник, президент Путин, также остался в составе 'восьмерки' на столь же сомнительных основаниях: остальным странам-участницам просто неудобно указать ему на дверь. Господин Путин умно воспользовался этой путаницей в головах и превратил санкт-петербургский саммит в крупное пропагандистское наступление, призванное довести до всего мира мысль о том, что Россия все еще супердержава - "нефтяная и газовая супердержава", причем демократическая и со свободным рынком. Не далее как на прошлой неделе он выступил в защиту газового шантажа своей страны, направленного на срыв выборов в Украине. Президент заявил, что Россия просто "использовала принципы свободного рынка в газовой торговле с некоторыми из своих соседей". А его ближайший помощник в кои-то веки созвал большую пресс-конференцию, на которой объявил, что Россия на самом деле является "суверенной демократией". Российские власти даже наняли влиятельную американскую компанию по формированию общественного мнения (компания Ketchum, в число клиентов которой входят Disney и Pepsi). Ее задача (как заявил один из руководителей Ketchum) состоит в том, чтобы разъяснять всем, что нынешние проблемы являются "исключением из правил", а в более общем плане - добиваться того, чтобы западная пресса шла вслед за своими лидерами и подобно им игнорировала путинские перемены в России.
Тем, у кого память такая же короткая, как и у лондонских инвесторов, стоит остановиться на минутку и вспомнить самые памятные из этих перемен. Для начала президент Путин уничтожил независимое российское телевидение, которое сегодня почти полностью находится под контролем государства. Он подтасовал результаты выборов, чтобы обеспечить уверенную победу себе и своим союзникам (хотя при отсутствии внимания средств массовой информации его противники все равно не победили бы). Недавно он протолкнул закон, делающий почти невозможным существование и без того оказавшихся в западне российских правозащитных групп, природоохранных организаций и прочих независимых защитников. И все это время он продолжал свою удивительно жестокую (а сегодня практически невидимую) войну с чеченскими повстанцами. Война эта давно уже перешагнула за рамки легитимного подавления терроризма, превратившись в массовую кампанию нарушения прав человека. Вопиющее беззаконие, которым сопровождалась передача активов ЮКОСа "Роснефти" (это арест главы ЮКОСа Михаила Ходорковского, ужасный показательный процесс в лучших советских традициях и отправка его в тюрьму, где с ним постоянно случаются таинственные "неприятности"), нанесло мощный удар по власти закона, которую теперь мало кто уважает.
Для тех, кто желает россиянам добра, в московской атмосфере стали явно заметны более тонкие и неуловимые перемены. Вернулась назад паранойя. Недавно, когда в "Foreign Affairs" была опубликована довольно странная статья, авторы которой довольно легкомысленно рассуждали на тему последствий ядерного нападения США на Россию или Китай, по городу немедленно поползли слухи о неминуемой атомной войне. Назад вернулся и страх: мои российские друзья вновь боятся слишком откровенно говорить по телефону. Некоторые из них рассказывают мне о визитах - надо признать, исключительно вежливых - агентов ФСБ (раньше эта организация называлась КГБ), которые очень интересуются их иностранными знакомыми и банковскими счетами. Один россиянин, ездивший весной в Америку, с огромным удивлением рассказал мне, сколь много людей, и в Вашингтоне и в Москве, спрашивали его, действительно ли у него хватит смелости, чтобы вернуться домой. А пять лет назад никто и не подумал бы задавать такие вопросы. Это трагично, но это правда: Россия вновь становится страной, в которой откровенно говорящим людям приходится оглядываться.
Конечно, все эти внутренние перемены просто совпали по времени с путинской кампанией газового шантажа в российском ближнем зарубежье (что отразилось и на Западной Европе), с его попытками подрыва власти в Грузии и Украине, а также с его двусмысленной ролью в иранских ядерных и ближневосточных мирных переговорах. Но ни одна из этих перемен не мешает Бушу, Блэру и всем остальным готовиться к поездке в Санкт-Петербург, где их с распростертыми объятиями будет встречать лидер "нефтяной и газовой супердержавы" с "суверенной демократией" и "принципами свободного рынка".
И вот здесь-то мы подходим к сути вопроса. Значение имеет не сама встреча, а ее контекст. Президент Путин много раз встречался с государственными руководителями западных стран, что вполне понятно и правильно. На самом деле, сторонники реальной политики совершенно правы, заявляя о том, что нам нужны нормальные отношения с Россией, что президент Путин может быть союзником по целому ряду вопросов, что Россия не Северная Корея. Однако и саммит "большой восьмерки" - это не рядовая двусторонняя встреча. Это неформальное совещание лидеров самых крупных промышленно развитых демократических государств. И давая России возможность возглавить эту встречу, мы признаем, что она - одна из нас.
А что будет, когда все разъедутся по домам? Кремль - а также венесуэльцы, иранцы, арабские лидеры и прочие нефтяные тираны расслабятся, посмеются и придут к общему выводу, что руководители так называемого Запада просто лицемерят, говоря об идеалах свободы и демократии, хотя на самом деле в эти идеалы не верят. Если у тебя есть нефть, много нефти, то они все равно пустят тебя в свои модные клубы. Как заявил недавно путинский министр обороны, "в современном мире уважают только силу". А советник Путина недавно по этому поводу сказал так: "Они [Запад] говорят о демократии, а думают о наших природных ресурсах".
Иными словами, на карту сейчас поставлены не только отношения между Россией и Западом, но и сама способность Запада говорить о демократии - в России, Ираке, других местах - говорить так, чтобы его воспринимали хотя бы чуть-чуть серьезно. В мире, где продвижение ценностей демократии и свободы само по себе является необходимостью реальной политики - ведь определенная форма политической свободы абсолютно необходима для борьбы с "Аль-Каидой" и постепенной интеграции Ближнего Востока в мировую экономику - это очень серьезная проблема.
Довольно странно, но единственные, кого действительно беспокоит будущий престиж и авторитет Запада, это сами русские. Бывший экономический советник Путина Андрей Илларионов, эффектно ушедший в отставку в прошлом году, сказал мне несколько месяцев назад в Вашингтоне, что Путин, возвращаясь со встреч "Группы восьми", каждый раз все больше утверждается в правильности своего политического курса. Нередко после таких саммитов происходили аресты и суды над путинскими оппонентами. По словам Илларионова, своим присутствием на санкт-петербургском саммите западные лидеры продемонстрируют всему миру, что они одобряют "национализацию частной собственности, разрушение власти закона, нарушения прав человека и ликвидацию демократии". Занявшийся политикой чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров также заявил, что саммит "большой восьмерки" живо напомнит "берлинскую олимпиаду 1936 года". Он предсказывает, что за этим последует "эквивалент Мюнхенского сговора 1938 года" - или фактическое признание путинской России Западом.
Но, видимо, не удивительно, что именно русские, а не американцы или англичане, говорят об этом. В конце концов, это они, а не мы, реально озабочены такими абстрактными идеями, как "демократия" и "свободный рынок". И причина здесь в том, что это они, а не мы, страдают от отсутствия демократии и свободного рынка. Русские также гораздо лучше понимают то значение, которое "большая восьмерка", воспринимаемая нами как скучная компания бюрократов, имеет для остального мира. Когда я сказала Илларионову, что американцы и западные европейцы не очень-то высокого мнения о "Группе восьми", он пожал плечами и ответил: "Важно не то, как вы у себя в США смотрите на "восьмерку". Вам надо думать о том, как весь мир будет смотреть и реагировать на ваше участие в ней".
Ну что ж. Нас, как и Лондонскую биржу, предупредили.
Энн Аппельбаум является редактором Spectator, а также ведущим рубрики и членом редакционного совета Washington Post.
____________________________________________________________
Энн Аппельбаум: Не надо ехать в Петербург, г-н Буш! ("The Washington Post", США)
Россия переосмысливает свою роль в мире ("The Financial Times", Великобритания)
Новый мировой порядок России ("Time Europe", США)
Лицемерие и ошибочность новой русофобии Запада ("The Guardian", Великобритания)
