Все, что осталось от Шамиля Басаева, человека, известного как российский Усама Бен Ладен (Osama bin Laden), это его голова и части его ножного протеза. Независимо от того, случился ли взрыв, в результате которого погиб лидер чеченских сепаратистов, по его собственной неосторожности или в результате действий Москвы, его смерть наступила очень вовремя для президента России Владимира Путина.
Басаев был террористом, на протяжении последних десяти лет взявшим на себя ответственность за большое количество ужасных нападений на мирных граждан, в том числе и за нападение на бесланскую школу в сентябре 2004 года, в результате которого погибли более 300 человек, половина из которых были детьми. Постоянная неспособность Москвы поймать его всегда была источником расстройства для Путина.
Теперь, со смертью Басаева, для Путина наступила знаменательная неделя. Начиная с пятницы он будет принимать в своем любимом Санкт-Петербурге саммит "Большой восьмерки", а российские и американские переговорщики по торговым вопросам попытаются до этого устранить последние препятствия на пути вступления России во Всемирную Торговую Организацию.
После того, как завершился постсоветский период "медового месяца", Запад стал в значительной мере недоволен Россией, а администрация Буша (Bush) особенно недовольна Путиным, если судить по недавней критике, высказанной вице-президентом Диком Чейни (Dick Cheney) и другими лицами. Чечня, в которой сепаратисты уже десять лет воюют с российской армией, является источником напряженности между Москвой и Западом. Российские лидеры говорят, что это внутреннее дело России (их собственная война с террором), в то время как западные наблюдатели осуждают жестокие действия России в этом конфликте.
Последнюю пару лет мятежники отступают, однако Путин ошибается, если он думает, что Чечня является чисто военной проблемой. Также он ошибается, если считает, что молодой предводитель боевиков Рамзан Кадыров, сын промосковского лидера Чечни, который был убит в 2004 году, является подходящим человеком для восстановления республики.
Если не считать борьбы России на Кавказе, у Путина есть основания чувствовать себя уверенным. Благодаря высоким ценам на нефть российская экономика стабилизировалась. Москва начала восстанавливать свои позиции во взаимоотношениях с бывшими советскими республиками, а также Путин восстановил, с некой долей авторитарности, контроль правительства над частным сектором и региональными властями.
Соединенные Штаты и их союзники должны иметь дело с таким Путиным, какой он есть, а не с таким, каким бы они хотели его видеть. Слишком часто политика в отношении Москвы строится на стремлении выдать желаемое за действительное. После распада Советского Союза слишком многие в Вашингтоне ожидали, что Россия станет послушной прислужницей Запада - еще одной Венгрией или Чешской Республикой. И так как надежда на это была нереалистичной еще тогда, сейчас будет глупо позволять чувству разочарования влиять на взаимоотношения.
У Путина есть авторитарные тенденции - на ум приходят его нападки на свободные средства массовой информации и фактическая национализация нефтяной компании ЮКОС - которым нельзя потакать. Также нельзя во время переговоров о вступлении в ВТО не затрагивать тему законных опасений в отношении экономической политики России, в частности, ее отношения к интеллектуальной собственности. Однако к России нельзя относиться как к потенциальному члену Атлантического альянса, отклонившемуся от верного пути. Даже из-за одной своей имперской и советской истории посткоммунистическая Россия всегда будет считать, что она должна играть независимую роль в международных делах. Администрация Буша должна принять это и продолжать работать с Путиным по широкому кругу жизненно важных вопросов, таких как ядерное нераспространение или взаимодействие с Ираном и Северной Кореей.
Россия, может быть, и не стала образцом демократии или надежным другом, как ожидали некоторые после окончания "холодной войны". Однако не является они теперь и той "империей зла", какой когда-то была. Запад должен подталкивать Путина к поиску сфер общих интересов, одновременно относясь к России как к важной, независимой державе.
